Творчество Георгия Дмитриевича Гребенщикова (1884-1964) можно отнести к редким и неповторимым явлениям русского духа. Близкий друг известных в мире деятелей русской культуры, писатель, о котором Ремизов, Шаляпин, Куприн, Рерих и многие другие писали в самом высоком стиле, писатель, эпопея которого "Чураевы" специальным Комитетом интеллектуальной кооперации при Лиге Наций в Швейцарии в 1926 г. была признана выдающимся трудом мировой литературы и включена в список рекомендуемых книг, -- этот писатель почти неизвестен у себя на родине, в современной России.

Его произведения, переведенные на иностранные языки, вызывали по меньшей мере изумление. Особенная слава досталась роману Гребенщикова "Былина о Микуле Буяновиче". Один из обозревателей газеты "Нью-Йорк Таймс" во второй половине 20-х гг. писал: "В своем классическом величии роман (Былина о Микуле) захватывает дыхание. Воистину, книга эта содержит в себе больше фундаментальной правды, нежели все советские романы, вместе взятые. В этой книге автор ее является пророком". (Архив Г. Д. Гребенщикова. Музей истории литературы, искусства и культуры Алтая -- Барнаул).

Без преувеличения можно сказать, что это один из самых обычных отзывов о творчестве писателя.

Гребенщиков родился в селе Николаевский рудник Томской губернии в семье бедного сибирского горнорабочего. Начал учиться в местной школе, но не закончил ее: не в чем было ходить в школу. Более других в семье желала дать образование сыну мать -- Елена Петровна, казачка из Убинского форпоста на Иртыше. Она внушала сыну: ты должен быть как Ломоносов, либо как Кулибин. Эти слова матери Гребенщиков много раз вспоминал.

Писать Гребенщиков выучился у местного сапожника к десяти годам. Но еще раньше, в девятилетнем возрасте, прямо на пашне, начал сочинять стихи.

Самообразование Гребенщиков продолжил в Семипалатинске, куда был послан с обозом и где тайно от отца нашел место ученика у мастера по изготовлению штемпелей. Затем он работал в аптеке, в городской больнице, начал хлопотать о поступлении в фельдшерскую школу в Омске. Разрешение должен был дать сельский сход, но дело затянулось, и Гребенщиков вернулся в село.

Через год, как вспоминал Гребенщиков, он вновь "сбегает" в город и после некоторых мытарств оказывается у мирового судьи П. Е. Цвилинского, которого писатель назвал своим первым учителем жизни и первым воспитателем. Пятнадцатилетний Гребенщиков работал письмоводителем. Перед ним проходили тысячи людей "со всевозможными горестями и докуками". Преступления и наказания, показания и препирательства, драмы всех видов, сцены и диалоги всех оттенков -- все это сослужило незаменимую службу в литературной практике, так что как-то один прокурор, увлекшись чтением следственного дела, воскликнул: "Послушайте, да это же роман, ваш письмоводитель -- беллетрист!".(Архив Г.Д. Гребенщикова. Музей истории литературы, искусства и культуры Алтая -- Барнаул).

Первый небольшой рассказ Гребенщикова появился в семипалатинской газете в 1906 году, там он начинает печатать бытовые очерки, зарисовки. Весною 1907 года в газете "Сибирская жизнь" был опубликован первый большой рассказ "Из детских лет", с которого Гребенщиков ведет отсчет своей литературной деятельности.

Публикация привлекла внимание известного исследователя Центральной Азии и Сибири Г.Н. Потанина, который становится вскоре духовным руководителем молодого писателя. Потанин настоятельно советует Гребенщикову продолжить образование в Томском университете, куда и поступил писатель в 1909 г. Вообще говоря, период с 1907 по 1913 год оказался для Гребенщикова очень насыщенным в творческом отношении.

Он много путешествует по Алтаю. В 1909 г. приезжает в Петербург и Москву по делам издания своих сочинений и весной этого же года посещает в Ясной Поляне Льва Толстого. Начинающий писатель заинтересовал Толстого. Гребенщиков вспоминал позднее:

"Поспешно, кратко, но смело и твердо начал свою исповедь и между прочим рассказал содержание пьесы "Сын народа", за которую меня так жестоко отхлестали в Омске мои рецензенты. И когда я заключил вместе с героем моей пьесы, что всем сынам народа надлежит вернуться в лоно сельского труда и не поддаваться соблазнам городской культуры, Лев Николаевич даже откинул назад голову и произнес: "Так это хорошо!". Мне показалось, что он даже оживился". (Журнал "Зарница". 1925. N 6, с.6.). Тогда же Лев Толстой произнес слова, запомнившиеся Гребенщикову на всю жизнь: "Если вы сам крестьянин и такой энергический (он именно так и сказал это слово), то крестьяне лучше вас послушают, нежели городских писателей".
Через много лет в одной из своих автобиографических заметок Гребенщиков напишет:
"Я всегда чувствовал себя не подготовленным к такой ответственной роли, как роль писателя. Да и сейчас нахожу, что произошло какое-то большое недоразумение. Не по притворству говорю, что писателем себя и теперь стыжусь считать. Но писал и хотел бы писать дальше с единственной и главной целью -- разрушить пагубный пессимизм российской литературы, которая, по моему глубокому убеждению, накликала на нашу общую судьбу множество совершенно не нужных несчастий. Это дерзость, но иногда мне кажется, что должно быть совестно многим образованным людям не видящим того многого прекрасного, что видим мы, необразованные и простые люди". (Архив Г.Д. Гребенщикова).
Весной 1911 года у Гребенщикова складывается замысел большой повести "Алтайская Русь". Повесть переросла в роман, а роман в эпопею "Чураевы" -- двенадцати томное произведение, издание которого оборвалось в 1952 году на седьмом томе. (Гребенщиков уже приступил к созданию и 8 тома эпопеи -- о войне, о ранении Василия Чураева, о его чудесном спасении. Все явственнее стали проступать в главном герое романа биографические черты автора.
Шла работа над 9 томом, где главный герой "тайно является в Новом Свете" и где ему еще нужно многое в себе переменить, чтобы вернуться к творческой жизни. Только так биография героя могла стать историей. И только тогда она могла бы найти себе место в романе. Потому что судьба героя романа неразрывно связана с судьбой личности в истории. Но свое место в новой истории герою произведения Василию Чураеву на чужбине найти не так-то просто... Автору потребовалось время для осмысления эпохи и жизненного пути своего героя.)

В 1912 году Гребенщиков создает две большие повести "Сельская знать" и "Ханство Батырбека", а в 1913-1914 годах выходят два тома его рассказов и повестей "В просторах Сибири".

Начинается война, Гребенщиков добровольцем уходит в действующую Армию. Ему было поручено возглавить специальный Сибирский санитарный отряд. На войне, прямо в окопах, Гребенщиков первый том эпопеи "Чураевы". воевал Гребенщиков в Карпатах, был тяжело ранен и спасен от смерти (буквально вытащен из морга) медсестрой Татьяной, которая становится спутником его жизни, разделяя с ним и славу и тяжкие труды до последних дней его жизни.

В 1916-1917 годах выходят две книги писателя "Змей Горыныч" и "Степь да небо".

После распада армии Гребенщиков, пытаясь сохранить санитарные обозы Сибирского транспорта и возвратить их в Сибирь, вначале оказывается в Киеве, а затем в Ялте. В Киеве Гребенщиков встретился с И. А. Буниным и всю ночь читает ему первый том "Чураевых". Бунин был потрясен художественной силой романа и еще более удивлен колоссальным эпическим замыслом. (Архив Г. Д. Гребенщикова.). Он предложил Гребенщикову свое посредничество для немедленного издания романа в Болгарии. Но Гребенщиков медлит, он еще не знает, уедет ли за границу или останется в России... Пока же он с остатками русской армии и беженцами перебирается в Крым.

Живут Гребенщиковы трудно. Литературный труд не дает заработка. На последние деньги Гребенщиков покупает осла и тележку, разъезжает по горным дорогам, собирает валежник, продает его и тем зарабатывает на пропитание. Между прочим, в этих поездках он собирает булыжники, обломки известняка, начинает строительство своего дома и на удивление самому себе очень быстро его заканчивает. В это время Гребенщиков много пишет: рассказы, повесть "Любаву", художественно-публицистические очерки. Тогда же начинается его просветительская деятельность, которая впоследствии станет главным направлением жизни. По-видимому, это связано с особым даром Гребенщикова -- в малом увидеть большое. Можно вообще сказать, что это вообще национальная черта русских просветителей.

Лев Толстой в "Дневнике" в 1891 году записал:

"В процессе движения духа совершенствование есть бесконечно малое движение -- оно-то и свободно -- оно-то бесконечно велико по своим последствиям, потому что не умирает". (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т.52, с.12.).
Рассуждения Толстого о свободе и необходимости ведут к проблеме философии истории, и в том же духе, но уже к проблеме философии культуры, а может быть еще точнее -- к проблеме философии строительства культуры ведут размышления Гребенщикова.
В январе 1919 года в ялтинской "Нашей газете" была опубликована маленькая заметка Гребенщикова "О чудесном..." -- об открытии ялтинского Народного университета:

"Пишущего эти строки потрясло коротенькое замечание председателя, что народный университет до сих пор посещала кучка слушателей в 10-15 человек, и простые слова женщины, члена президиума, о том, что, несмотря на глухость и равнодушие к их начинанию самого народа, руки у деятелей Народного университета все-таки не опустились -- дали тот заключительный аккорд торжеству, который так много чудесного и бодрого сказал душе и сердцу, и разуму... Хотелось много сказать, но не хотелось нарушать тихого, святого таинства шумными словами. В такую жуткую пору находятся отважные пловцы ...деловито и без крика спускают в мир свой маленький челнок". (Архив Г. Д. Гребенщикова).
Действительно, бесконечно велико по своим последствиям маленькое движение духа, и верит Гребенщиков, что появятся "тысячи красивых светлых кораблей". Здесь, в Крыму, воздвигает Гребенщиков часовенку Сергию Радонежскому, чудотворцу, строителю земли русской и устроителю ее культуры. Особую привязанность имел Гребенщиков к Сергию, видимо, знал о его покровительстве Алтаю. Первую часовню святителю он поставил у себя на родине в селе Николаевский рудник, тогда входившем в Томскую губернию, вторую -- в Карпатах, затем в Крыму, во Франции и, наконец, в Америке, на слиянии речек Помпераг и Хусатоник -- в местах, так напоминавших ему Алтай.
В одном из писем к М. Горькому Гребенщиков вспомнил далекий 1901 год, когда он впервые прочел "Записки охотника" Тургенева и его поразило описание природы:

"Раньше для меня была лишь "пашня" с тяжелой работой. Теперь -- это красивый Божий сад. Отсюда и пошло расти то любопытство к жизни, к природе, к литературе, которое в следующие десять лет сделало из меня начинающего писателя".
Вот тогда и была построена первая часовня святителю Сергию Радонежскому.
Из Крыма Гребенщиков эмигрирует в Стамбул, затем уезжает в Болгарию. Друзья зовут его во Франции., в Германию. В 1920 году он оказывается во Франции, в Провансе, где строит дома "для других".

Постепенно налаживает литературные связи, и в 1921 году издает свою первую зарубежную книгу -- очерки и рассказы для детей "В некотором царстве", в этом же году начинает печатать в журнале "Современные записки" (Париж) главный свой труд -- роман-эпопею "Чураевы". В 1922 году выходит книга "Путь человеческий" -- рассказы о конце войны, в 1922-1923 гг. -- собрание сочинений (Т.1-6) и в 1923 году -- одно из самых значительных произведений Гребенщикова роман "Былина о Микуле Буяновиче".

Жизнь Гребенщикова проходит то в Париже, то в Берлине. В заметках писателя остались воспоминания о его встрече с Вл. И. Немировичем-Данченко, когда Московский Художественный театр приехал на гастроли в Берлин. Гребенщиков не оставлял надежды на то, что его произведения появятся на родине. Речь зашла об инсценировке романа "Былина о Микуле Буяновиче". На другое утро Немирович-Данченко встретил писателя с упреком?

"Что вы сделали с моими актрисами? Они всю ночь читали роман, всю ночь проплакали, а к утру перессорились -- кому играть главную роль?!".
Надежда вернуться на родину, хотя бы своими творениями не оставляла Гребенщикова никогда.
В 1923 году в Париже Гребенщиков знакомится с Н. К. Рерихом. Художник предлагает писателю принять участие в его программе "Мир через Культуру", в которой не малое место отводится Алтаю и Сибири. Гребенщиков заинтересовал Рериха прежде всего как человек, знающий Алтай, человек талантливый, а главное -- деятельный.

Рерих предложил писателю создать в Нью-Йорке при его музее издательство и стать его директором. В это время Рерих уже готовился к Центрально-Азиатской экспедиции и наверняка рассказал Гребенщикову о планах создания на Алтае института "Урусвати", о привлечении туда культурных сил, в том числе и сотрудников музея в Нью-Йорке. (Мемориальное собрание С.С. Митусова -- Санкт-Петербург).

К сожалению, этому проекту не суждено было осуществится.

Гребенщиков дает согласие на переезд в США и организацию издательства при Музее Н. К. Рериха. Кстати, многие европейские друзья отговаривали его от этой поездки. Решительно не советовал ехать И.А. Бунин. Он говорил, что в Америке нет той культурной среды, которая нужна писателю.

28 апреля 1924 г. Татьяна Денисовна и Георгий Дмитриевич Гребенщиковы прибыли в Америку. Начинается новый этап их деятельности. Прежде всего организуется книгоиздательство "Алатас", которое первыми выпускает следующие книги: Николай Рерих "Пути Благословения", Алексей Ремизов "Звенигород окликанный", Искандер Ханум "Чаша Востока", Георгий Гребенщиков "Былина о Микуле Буяновиче".

В следующие два года переиздаются первые три тома эпопеи "Чураевы". в 1926 году из Лозанны (Швейцария) приходит сообщение известного русского книговеда и библиофила Н. А. Рубакина:

"Поздравляю! Все первые три тома эпопеи "Чураевы" -- "Братья", "Спуск в долину" и "Веление Земли" -- специальным Комитетом интеллектуальной кооперации при Лиге Наций признаны выдающимися трудами мировой литературы".
Книги были сразу переведены на ряд европейских языков, и иностранная критика восприняла эпопею, быть может, даже лучше, чем русский читатель. Француз Эдмон Жалю пишет:
"Георгий Гребенщиков самый интересный представитель новейшей русской литературы".
Ему вторит итальянец Лоренцо Жигли:
"Его "Чураевы" ставят Гребенщикова во главе самых сильных писателей-реалистов. В них виден гениальный художник".
Американка Лаура Абелл:

"В его прозе чувствуется ритм и пульсирование острой косы. Его стиль струится, как родник, и может быть сравним с первой главою Библии или с творениями Гомера".
Конечно, и русские читатели весьма высоко оценили творения Гребенщикова. Выдающийся русский авиаконструктор И. И. Сикорский, друг Гребенщикова, участвующий почти во всех американских проектах писателя, сам создавший в 40-е годы философский труд "Книга Жизни", изданный в "Алатасе" Гребенщиковым, писал:
"Для меня имеет ценность только та литература, которая содержит в себе смысл поучения. Среди величайших писателей этой категории я считаю двух: Достоевского и Гребенщикова. Достоевский, живя в мирное время, предсказал ужас грядущего, тогда как в произведениях Гребенщикова, который живет в наше трагическое время, мы находим надежду и предвидение более светлого будущего, несмотря на все несчастья сегодняшнего дня". (Г. Гребенщиков. "Лобзание Змия". Проспект Т. VII эпопеи "Чураевы". (USA, Churaevka), 1952, с. 5.).
Небезынтересно будет прочитать отзыв Ф. И. Шаляпина:
"... Золототканые сказания о нашей Матери-России. Когда я читаю "Чураевых", я горжусь, что я Русский и завидую, что не Сибиряк".
Хочется привести еще одно высказывание митрополита Леонтия -- одного из иерархов русской церкви в Америке: "Немного в русской литературе отыщется таких книг. Это летопись временных лет, откуда есть пошла Русская Земля".
В 1924-1926 годах Гребенщиков работает директором книгоиздательства "Алатас" при Музее Н. К. Рериха. Но уже в апреле 1925 года закладывается Гребенщиковым "скит" русской культуры, то есть начинается осуществление "проекта по собиранию деятелей русской культуры на основе кооперации для совместного творческого труда".

Граф Илья Львович Толстой показал Гребенщикову прекрасный участок земли в штате Коннектикут, недалеко от Нью-Йорка. Через двадцать пять лет Гребенщиков вспоминал: "Чураевка была начата ровно через год после нашего приезда из Франции. Потребовался только один год для того, чтобы убедится в том, что великий современный Вавилон не для нас и мы не для Вавилона. Потянуло к простому труду на земле не только потому, что мы, как и всякий русский человек, предпочитаем жить в природе и дышать чистым воздухом, но главным образом потому, что, не владея в достаточной степени английским языком, мы не могли пойти в ногу с теми американскими друзьями, которые нас выписали из Европы".

Между сотрудниками музея и Гребенщиковым наметился разлад. В своем дневнике Гребенщиков писал, что сотрудники музея относятся к нему и Татьяне Денисовне с некоторым пренебрежением, что они оказались "чужаками". Порою, как с обидой замечал Гребенщиков, сотрудники музея смотрели на нас "как на бесплатных работников". Ревниво относились к письмам Н. К. Рериха, адресованных Гребенщикову. Иногда он получал их даже вскрытыми.

Гребенщиков понял, что живет он не в своей среде. Произошло то, о чем Гребенщикова предупреждал Бунин. Лишь почва, природа или родственная культурная среда могут стимулировать творчество писателя.

И Гребенщиков предпринимает попытку обрести все это. Он никогда не уставал начинать все заново.

"Вот здесь, среди лесистых холмов, у слияния двух древнеиндийских рек Хусатоника и Помперага, я нашел то, что имел только на Алтае: тишину, чистоту и независимость",
-- писал он в "Гонце".
В одной из легенд именно там Гаявата, собрав индейских вождей, закурил "Трубку Мира". И сегодня, рассматривая в целом общественную деятельность Гребенщикова в Америке, мы понимаем ее как миротворческую...

Гребенщиков задумал Чураевку как историко-культурный центр. Название Чураевка придумали его друзья. В состав Чураевки должна была входить типография, печатающая книги, которые могли бы стать духовной помощью человеку, Школа искусств, Практическая школа жизни, спортивные сооружения, библиотека, гостиница, то есть должны быть созданы условия для творческой и практической работы. Гребенщиков начинает один, но вскоре присоединяются друзья, Чураевка растет. Одновременно вместе с исполнением этого проекта Гребенщиков вместе с Сикорским начинают новый -- строительство историко-культурного центра под названием "Град Китеж", где должно быть развернуться изучение древнерусской культуры и искусства.

В 1927 году по соглашению с Н.К. Рерихом книгоиздательство "Алатас" переходит во владение Гребенщикова и переносится в Чураевку. Некоторое время Чураевка процветает, в гостях у Гребенщикова бывают выдающиеся деятели русской культуры за рубежом: это Рахманинов и Гречанинов, Шаляпин и Коненков, сказавший однажды, что хотел бы быть похороненным рядом с часовенкой Преподобного Сергия Радонежского, (выстроенной Гребенщиковым по проекту Рериха). Бывали здесь и Николай Константинович и Юрий Николаевич Рерихи, не прерывавшие связь с писателем даже в Центрально-Азиатской экспедиции. В дневниках Елены Ивановны Рерих есть одна многозначительная запись: "Имеет значение Нашего посланца Школа". Речь идет о Практической школе жизни, о которой Гребенщиков заявил во всех декларациях. Именно в этой школе должно было найти место изучение философских воззрений Рерихов.

В какой-то момент Гребенщиков сам начинает понимать, что строит не просто культурный центр, а создает нечто большее. По образу американской Чураевки возникает "Молодая Чураевка" в Харбине, создаются объединения и в других частях планеты. Чураевка превращается в символ рассеянной, но не угасающей русской культуры, оплодотворившей своей духовной силой мировую культуру.

В 1928 году книгоиздательство "Алатас" выпускает книгу "Гонец". Трудно описать, какое ошеломляющее впечатление производила и производит она на русского читателя. Беспредельно искренний рассказ о жизни, накоплении духовного опыта, об идеалах, об оставленной родине и о поисках смысла жизни. Неисчерпаемо содержание этой книги -- и действенно. Нужно было, конечно, обладать смелостью, чтобы назвать свои письма "Первой помощью человеку". Но именно этой целью задался Гребенщиков -- во всей своей деятельности "открывать лучшие пути жизни для человека".

"Гонец" -- итог трехлетнего пребывания Гребенщикова в Америке. Это осознание результатов активного труда и созерцательного отдыха. Добытое знание жизни Гребенщиков формулирует просто -- "Радость бытия". Этой Радостью бытия и спешит поделиться с людьми писатель, он посылает своего "гонца" с благой вестью.

Жанр "Гонца" известен русской литературе, это "выбранные места из переписки с друзьями", то есть исповедальная проза, но она же стала и проповедью. Вот этот сплав исповеди и проповеди, по-видимому, и определил необыкновенное воздействие книги на читателя. Можно было бы привести немало примеров духовного возрождения людей известных и неизвестных, понявших значение "благой вести", то нам кажется, что читатель сам сможет убедится в прямом воздействии слова писателя.

С чего же начинает свою исповедь-проповедь Гребенщиков?

Его первое письмо адресовано группе молодых людей и называется "Основание скита". Между прочим, слово "скит" означает не одинокое жилище, а общую обитель, братское, хотя и уединенное сожительство. Обитель духа и культуры -- так мыслится Гребенщикову задуманное строительство.

И он начинает свою "Нагорную проповедь" среди холмов у речки Помпераг. Он обращается к тем, чей дух в унынии и порицании миропорядка, но все же продолжает искать лучшие пути в жизни: "Казалось бы, так просто утвердить в сердцах и разуме всех людей, что первое несметное богатство и лекарство от всех болезней, от духовных и физических, -- есть Радость Бытия". Но человек растратил это сокровище, то есть "самое создание своего бытия", и потому проглядел "в борьбе за жизнь самое главное -- совершенствование своего сознания", и вот к нему обращается Гребенщиков.

"Блаженны нищие духом...", -- так прозвучало в "Нагорной проповеди" Христа -- ибо именно они взыскуют духа, ибо именно им нужна культура, а это и есть путь в обитель Господа, как сказано, "...ибо их Царствие Небесное". (Евангелие от Матфея, гл.5.).

"Гонец", как понимал сам Гребенщиков, явился звеном в цепи книг, которые должны были стать философским основанием Школы жизни, задуманный им вместе с Рерихом. Сюда он включил прежде всего "Пути Благословения" Н. Рериха, "Чашу Востока" и свои книги "Гонец" и "Радонега" -- о святителе Сергии.

Конец 20-х и все 30-е годы -- самый насыщенный период деятельности Гребенщикова в Америке. Расцветает его публицистический талант. Он пишет на общественные, политические, философские темы, много статей посвящено деятелям русской культуры. Писатель предпринимает поездку по Америке, посещает те уголки, где существуют русские общины, клубы или церковные приходы. Как говорил Гребенщиков, он изъездил на машине Америку вдоль и поперек. В результате появился цикл статей "Американская Русь". Гребенщиков уверен в плодотворном воздействии русской культуры на американское общество.

В поездке созревает убеждение, что традиции родной культуры сохраняются более всего там, где русские объединяются вокруг храма, где есть сильная церковная община, а церковь несет своим прихожанам истинный свет просвещения.

Публицистическая деятельность сопровождается художественным творчеством. Выходят очередные тома "Чураевых", а также "Радонега", роман "Купава", сказки, повести. Писатель работает над автобиографической повестью "Егоркина Жизнь".

Гребенщиков становится одним из самых значительных писателей русского зарубежья. В 1933 году идет обсуждение о выдвижении на Нобелевскую премию двух русских писателей: Бунина и Гребенщикова, но Гребенщиков отказался от участия в конкурсе в пользу Бунина. Некоторые русские с сожалением воспринимают этот отказ, считая Гребенщикова лучшим современным русским писателем. Вот что писал известный общественный деятель, бывший председатель Петербургского Окружного Суда В. Е. Рейнбот:

"После наших классиков, разом появившихся плеядой в 60-х годах, я не знаю ни одного таланта, близкого Гребенщикову по красочности языка, по выработке и выдумке сюжета, по разнообразности прекрасных психологических начертаний действующих лиц, главных и третьестепенных, и, наконец, по развитию философской перспективы".
Несмотря на то, что Чураевка действует и что книги издательства "Алатас" расходятся даже в больших тиражах, чем иные ожидали, долги по проектам Гребенщикова растут, и он вынужден оставить Чураевку, заняться преподавательской работой, чтобы выплатить долги.
Гребенщиков перебирается в Лейкленд, штат Флорида, где преподает русскую литературу и историю. Там он остается до конца жизни, бывая в Чураевке только наездами. Но и там, как позже вспоминал Гребенщиков,

"суждено было устроить в некотором роде Русский центр. Сюда перенесена, так сказать, культурная деятельность Чураевки с Помперага, из штата Коннектикут. Здесь происходят от времени до времени лекции на русские темы, небольшая постоянная выставка русского искусства, концерты русской музыки, здесь останавливаются почетные русские гости из других городов. Между прочим, здесь в прошлом году в течении четырех вечеров И. И. Сикорский читал свой новый большой философско-религиозный труд... Здесь продолжается писание автором этих строк своей затянувшейся на годы русской эпопеи".
Строки эти писались в 1942 году. Русские во время войны были весьма популярны в Америке. Гребенщиков начинает подготовку первого проекта "Сибирь-Америка", мечтая объединить культурные и Экономические силы двух стран, полагая, что "их историческое единство" дает право поставить проблему взаимовыгодного сотрудничества.
"Холодная война" положила предел международным проектам Гребенщикова, но не надолго. Гребенщиков с помощью своих друзей, двух сенаторов, обращается к правительству США с речью, в которой просит не смешивать отношение к сталинскому режиму с отношением к русскому народу. Миротворческая деятельность Гребенщикова была поддержана сенатом, что сказалось на общественном мнении американского народа.

В начале 50-х годов Гребенщиков выпускает 6 и 7 тома эпопеи: "Океан Багряный" и "Лобзание Змия". Они оказались последними. В корректуре был уже 8 том "Пляска во Пламени", но в свет он не вышел. В планах и черновых набросках существуют еще четыре тома: "В рабстве у раба последнего", "Суд Божий", "Идите Львами", "Построение Храма". В проспекте 7 тома, вышедшего в 1952 году, Гребенщиков писал:

"Не скрою, однако, что нелегко мне было после тридцати лет разлуки с Родиной переключаться из атомного века американской цивилизации в архаический быт далекого Алтая и в компании с последними в Чураевском роду спускаться с гор в прозаические равнины, уже охваченные ветрами революции семнадцатого года".
Последние годы жизни Гребенщиков тяжело болел. Рядом с ним всегда была его жена Татьяна Денисовна, которая пережила его всего на несколько месяцев.
Как ни странно, Родина до сих пор не знает своего писателя "милостью Божией". Трудно поверить, что главная библиотека страны не имеет не только полного собрания его сочинений, но даже всех томов "Чураевых".

В издании к основному корпусу "писем с Помперага" присоединен ряд писем, хранившихся в архиве Г. Гребенщикова. "Письма с Помперага" Гребенщиков продолжал писать и в последующие годы. Он не собрал их в отдельный цикл. Это сделано в издании (Георгий Гребенщиков, "Гонец. Письма с Помперага". Издание: Международный Центр Рерихов. Фирма БИСАН-ОАЗИС, МАСТЕР-БАНК, Москва, 1996 год. Приложение -- Музей истории литературы, искусства и культуры Алтая, Барнаул).

Нам удалось воспользоваться только теми письмами, которые сохранились в доступной нам части архива писателя.

Гребенщиков по духу своему, впрочем, как и все выдающиеся русские писатели, был просветителем, прежде всего он мечтал о том, чтобы слово его стало делом, и это правило он хранил до конца своих дней, утверждая творчеством своим и гуманизм и оптимизм, веря в духовное возрождение русского человека.

Текст "Гонца" в упомянутом издании печатается по книге из библиотеки Н. К. Рериха. На первом сброшюрованном экземпляре Гребенщиков написал: "Тем, роднее и святее Которых для нас нет никого на земле: Н.К. и Е.И. Рерих -- Тарухан. 27 Авг. 1928 г.".

А. А. Макаров