"Во всех трудах своих смотри в основу и углубляй добро" Тема данной статьи – религия и общественные институты, её культивирующие. Я не первый раз обращаюсь к этой теме. Почему? Её нельзя обойти всякому, кто хочет найти объективные законы, действующие в духовной сфере нашей жизни. А их искать надо, и, через науку, нести эти знания в светское общество, в педагогику, в школу, оздоравливая общество, уводя его от перспективы самоистребления, признаки которого мы все сегодня наблюдаем. Но понятие духовности в нашем сознании крепко связано с религией, с церковью. «Не замечать» церковь невозможно, принять же её в том виде, в котором она есть, тоже нельзя (по крайней мере – мне). Что делать? Попробовать понять – что есть церковь для человека и общества с точки зрения нового естествознания – того естествознания, которое исследует не только природные законы материи, но и природные законы духа. I. Догматическое богословие Начнем с объяснения: почему многие люди не могут принять церковь такой, какой она сегодня является? Я имею ввиду даже не атеистов, но людей, принявших в свое осознание те или иные духовные Учения и стремящиеся руководствоваться ими в своей жизни. Меня, как и огромное количество людей, не устраивает то положение, когда мне говорят: веруй в наш догмат, будь участником наших обрядов, и ты будешь спасен (освобожден, духовно возрожден и т.д.). Рационально я к этому прийти никак не могу, действовать по указке – тоже. Тогда мне говорят: «не стоит переводить разговор о вере на язык закона и обязательств. Не на «соблюдающих» и «не соблюдающих» делятся люди, а на целующихся и нецелующихся. Тех, кто целуется, ведь не заставляют это делать…» Здесь и далее - А.Кураев «Вызов экуменизма». Да, «целоваться» не заставишь, и не заставляют, но «не целоваться» тоже никак нельзя, ибо в этом случае, с точки зрения автора цитируемой нами работы, ты – заблудший человек: «Тот же, кто отказывается понять смысл храмового обряда, обманывает себя втройне. Во-первых, он обманывает себя, полагая, что он сам «перерос» коленопреклоненную «толпу». Во-вторых, обманывает себя тем, что он-де не нуждается в этих внешних формах и костылях для своей молитвы – ибо и дома и своими словами он скорее всего не молится. В-третьих, потому, что уверяет, будто «Бог у него в душе» (интересно, как Он туда попал, если эта душа никогда в молитве и не приглашала Господа войти, а без просьбы входят только воры?)». Мы приводим слова А.Кураева потому, что он является одной из самых заметных фигур на идеологическом поле русской православной церкви, причем – фигурой, признанной официальным духовенством. Во всяком случае, я никогда не слышал из уст высших иерархов РПЦ, что дьякон Кураев-де излагает лишь свое частное мнение. Поэтому мы считаем, что устами Кураева говорит сама православная церковь (имея в виду под церковью - организацию, исповедующую определенную идеологию). Через его слова мы пытаемся понять идеологию церкви. Итак, нам говорят: вне лона христианской церкви (а если ты – русский, то – вне православной церкви) нельзя достичь духовного возрождения. «В одном из южнорусских городов мне несколько раз довелось встречаться и беседовать с одним очень хорошим и образованным человеком. Он кришнаит (причем экуменического вкуса). И вот в этих беседах он так и не смог разубедить меня в абсурдности ситуации, в которую он сам себя поставил. Ища примирить Запад и Восток, Россию и Индию, христианство и ведизм, он прежде всего выпал из своей (изначально) – Православной Церкви». Выбора у русского нет, для него есть лишь одна «реальность» - православный храм, всё иное – «грёзы»: «Ища идеального единства и единства в идее, он разорвал реальные связи с религиозной общиной своего города. В “трансцендентальных” сферах и книжных грезах уносясь за Гималаи, он не может переступить порог единственного реального храма в городе – православного». Таким образом, нам не оставляют никакого выбора: либо «целуйся» (участвуй в жизни нашей церкви), либо «не целуйся» (не участвуй), но знай – лишь первый путь приведет тебя к истине, второй же неизбежно приведет тебя ко лжи. Как минимум, это должно нас насторожить, как максимум – подвигнуть к анализу причин, толкнувших духовенство к выражению такой странной и категоричной мысли. Здесь надо пояснить, почему мы говорим о вере в церковный догмат, а не о вере в Христа, т.к. «верить в Христа» можно по разному: «по православному», «по католически», «по протестантки» и т.д. И далее мы увидим, что эти «веры» разняться не в каких-то малозначащих и второстепенных вещах, которые легко отбросить, когда речь заходит вообще о Христе и Его Учении, а эти вещи есть главенствующие и определяющие суть того или иного церковного учения. Поэтому, чтобы не вводить себя и читателя в заблуждение, мы говорим более определенно. Тут же заметим, что каждая из христианских конфессий считает именно себя правоприемницей Христа, отказывая в этом праве другим конфессиям. Эта конкуренция имеет тысячелетнюю историю, но остается актуальной до сих пор. Как мы сказали, альтернативный путь к спасению (к духовному возрождению) – через участие в жизни иной – не православной церкви, или вообще вне лона церкви, православным духовенством категорически отвергается: «Недавно на одном монархическом съезде, где с трибуны постоянно звучала триада “православие-самодержавие-народность”, я заметил, что три весьма милые и интеллигентные женщины впереди меня оживленно и “на троих” читают книжку под названием “Руническая магия” (уверен - если бы у них в руках была Библия, этого едкого «на троих» бы не было – Ю.Ч.), причем явно воспринимая ее в качестве “учебного пособия” (удивительная проницательность! – Ю.Ч.). Я попросил этих активисток “русского возрождения” хотя бы здесь не баловаться играми с сатаной (с какой легкостью бросаются обвинения в сатанизме! – Ю.Ч.). В ответ мне глубоко убежденно прошептали, что “надо же все знать! со всем познакомиться!” (но ведь и сам Кураев когда-то брал в руки эту книгу – ведь откуда-то он знает её содержание – Ю.Ч.). Вот, правда, когда я их спросил – знают ли они “Отче наш” или библейские заповеди – ответом было молчание… (на их месте промолчал бы любой нормальный человек, не желающий вступать в дискуссию со странным субъектом, явно мнящем себя учителем – Ю.Ч.) Не зная своего, не стремясь его узнать и не ценя – люди с бесстрашием, достойным лучшего применения бросаются в бездны языческих практик (вывод потрясающе категоричен, но в данном случае, как мы видим, высосан он из пальца – Ю.Ч.)» Я могу объяснить причину моего обильного комментария. Кураев – не только представитель церкви, но судя по его сверхактивной публичной деятельности, он позиционирует себя как человек, достаточно глубоко познавший Учение Христа – так глубоко, что он имеет право нести Его Слово в массы. Поэтому через Кураева мы пытаемся понять, как трактует Учение Христа церковь, что для неё главное в этом Учении, а что второстепенное. Но с первых же слов Кураева мы видим, что понимание Христова Учения у него (а значит и у церкви), мягко говоря, весьма своеобразное. И даже тот тон (форма изложения), который он задает в своих многочисленных статьях, книгах, лекциях, диспутах и интервью, та небрежность и оскорбительность в оценках людей иного мировоззрения, выдает в нем человека далекого от понимания сути Учения, по крайней мере – в моих глазах. Но скажем о содержании изложения. У Кураева есть глава: «О религии вне морали»: «Увы, слишком часто люди, не желающие придавать значение межрелигиозным разногласиям, не замечают, как с критериями, естественными при оценке одного круга человеческой деятельности, они вошли в совсем другой мир. Как правило такие, экуменически настроенные люди считают тождественными миры религии и этики. И удивляются, что собственно религиозные люди придают значения вещам, не имеющим непосредственного морального приложения. Этика упорядочивает отношения в мире людей. Религия же выполняет саперную работу (не зря римского папу именуют понтификом – мостостроителем): строит мосты, соединяющие человека с миром Надчеловеческим, или же оборонительные полосы, защищающие людей от вторжения зла опять же нечеловеческого происхождения. Очень разные задачи у религии и этики». Не это ли ясное указание на вопиющее противоречие между церковным догматом и Учением Христа? Ведь, в моем понимании, Иисус учил одному – ЖИТЬ ПО ВЕРЕ, т.е. действовать в каждом своем будничном дне согласно своей веры. И действовать не в «мире Надчеловеческом», а в самом обыкновенном «мире людей». С другой стороны, верить - еще не значит жить. Вера может быть лишь основой жизни, но она - не сама жизнь. По мне - у Иисуса и не было иной задачи, чем привить человеку, через веру в высшие, божественные идеалы, высоконравственные качества. А если у него конечной целью было лишь научить человека верить в него и отправлять религиозные ритуалы, то я не принимаю этого учения. Вернее – в моих глазах церковное учение и Учение Христа есть суть разные вещи, даже – противоположные. Чем опасно «церковное» понимание Учения? «Да, в религию вошел весьма сильный нравственный элемент. Но элемент есть только элемент. Подменять им то, с чем он соединился, не стоит. Присутствие этики в религии не означает, будто религия превратилась в этику». По Кураеву нравственность, в лучшем случае есть «присоединенный элемент» к вере, тот элемент, которым, в конце концов, можно пренебречь ради главного – веры в Бога (Христа). И «пренебрегают»! - Если перед ними стоит человек, ставящий нравственный аспект жизни выше всякой веры. Кто убил Иисуса? Атеисты? Верующие в Бога! А вернее – верующие в свой религиозный догмат и ставящие его выше нравственности, выше человеческой жизни. Для них Иисус был смертным врагом по той же самой причине, по которой для сегодняшних идеологов церкви врагом есть каждый, кто покушается на их церковный догмат! Для них акт насилия над инакомыслящим такой же естественный, как молитва Господу. И это явление не относится к трудноразрешимым парадоксам, но прямо проистекает из самой церковной логики. Это вопрос онтологии церкви! Именно в этом кроется оправдательный мотив всех религиозных гонений и войн: ЗА ИДЕЮ – ПРОТИВ ЧЕЛОВЕКА. «Евангелие достаточно тактично, чтобы не растворять религию в этике. И именно Христос ставит внеэтические, чисто религиозные критерии спасения: исповедание Его имени (а не любого иного божества); крещение (опять же – в Его имя) и причастие (Его Крови)… Да, эти условия окажутся недостаточными, если в человеке не будет любви к людям и ко Христу. Но верно и обратное: самых добрых мыслей, поступков и переживаний (все они были у «богатого юноши» из 19-й главы Матфея) недостаточно, если не исполнены эти «формальности»: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет а кто не будет веровать, осужден будет» (Мк. 16,16). Это – не месть и не угроза. Это – религиозно серьезная и честная диагностика». Какое узкое толкование слов Иисуса! Эта «диагностика» не Христа, а Кураева! О чем говорится в 19-й главе Матфея? Иисус в «богатом юноше» заметил серьезный изъян, который не давал ему двигаться дальше по пути духовного становления – страсть к богатству. Поэтому его ответ юноше был категоричным: «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною». Страсть к богатству и избавление от неё, путем приближения к Учителю – разве это вопрос «чисто религиозный» и «внеэтический»?! И не Иисус ли сказал (в том же Матфее): «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим; сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки».(Выделено мною – Ю.Ч.) Бог – Творец, Исток Жизни; человек – Его творение. Любя Творца, мы не можем не любить Его творение; и наоборот – любя творение, мы не можем не любить его Творца. И не зря Иисус говорит о подобности и нераздельности этих двух правил. И разве этот единый и неразрывный Закон есть основа «чисто религиозного» и «внеэтичного» Учения??!! Форма усвоения Учения (молитва, исповедание имени, крещение, причастие и пр.) останется лишь формой. Содержание (любовь к Богу и человеку) – всегда останется содержанием, сутью Учения. Кураев «мешает карты» и подставляет вместо сути форму. С такой «честной диагностикой» верующий остается верным своим нравственным принципам лишь до той поры, пока не трогают его главную ценность – религиозную, внеэтическую. Такой верующий говорит: вот здесь я буду нравственным (любящим человека), а вот здесь – безнравственным (не любящим человека). Иными словами: я буду любить человека лишь в том случае, если он будет любить моего Бога, и так любить моего Бога, как это понимаю я и как этому учит моя церковь; в обратном же случае, я оставляю за собой право (и в этом, безусловно, меня поддержит моя церковь) не любить человека и подвергать его насилию. И как не пытаются нам доказать богословы, что, мол, давно уже погасли костры средневековых инквизиций, они заблуждаются – ведь принцип осуждения остался тем же: если ты не с нами, ты против нас; своим непринятием нашего церковного догмата ты покушаешься на самое святое - на Бога (а не на человека!). Вот так – прикрываясь любовью к Богу, можно запросто уничтожать человека. «Врут рериховцы, когда пишут, что в истории Церкви «единственным способом борьбы с инакомыслием были костры». Если они такое писали, то конечно врут! Ибо уничтожать инакомыслящих можно не только мечом или огнем, но психологически. Что, собственно, Кураев и делает. Мы уже говорили об оскорбительном тоне, который присущ Кураеву. Его излюбленный прием: «влезть в шкуру» оппонента, и от его имени вещать в максимально карикатурной и шутовской форме. Вот яркий пример: «Это Рамакришне все равно – впадать в экстаз перед изображением Будды или Христа, в созерцании демонической Богини Кали или теософской Матери Мира. Но совершенно иное ощущение у христиан…» В другом месте: «современный оккультизм переносит потребительски-эксплуататорское отношение к природе в духовный мир и намерен с помощью новой магии добывать “полезные ископаемые” из глубин “ноосферы”. Ничего не давая, не жертвуя, лишь получать – таков пафос неоязычества. И этот пафос требует религиозного синкретизма. “Все религии хороши, из всех можно взять нечто полезное” – утверждает потребитель неоязычества для того, чтобы не понуждать себя к труду изучения, к труду выбора и к труду служения. Потребитель постиндустриальной эпохи желает от всех богов получить по подарку, залезть во все розетки “космического электричества”». Как же извращенно надо понимать христово «не суди», когда идет сплошное ранжирование людей на «плохих» и «хороших»! Причем ранжирование идет не на основании того, как человек живет, а на основании того, во что человек верит, и даже на основании того, как он ощущает божественное! И причину этого явления мы уже рассмотрели. Увы, такое поведение Кураева типично для церкви и оно отнюдь не является исключительным для неё. На мой взгляд, именно такой подход к «религии вне морали» позволяет сегодняшним высшим церковным иерархам быть «мирскими царями», но вовсе не «слугами истины»: утопать в роскоши, иметь неимоверную светскую власть, позволять своим прихожанам в буквальном смысле кланяться им в ноги, и при этом - судить, судить, судить… Церковнослужители забывают, что первые ученики Иисуса не были иерархами, но – лишь носителями Христова Огня. Они – несли знания своего Учителя, но не свой АДМИНИСТРАТИВНЫЙ (МИРСКОЙ) ВЕС, который несут наши современники, облеченные в дорогие мантии, носящие дорогие кресты и катающиеся в дорогих автомобилях. Власть – развращает; церковная власть («от Бога») развращает в высшей степени. И не о них ли сказал Иисус: «все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах; и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель! … Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится». Как я могу принять такую церковь?.. Поэтому я говорю: ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между Учением Христа и любой церковно-богословской его трактовкой! Это подтверждается и следующим фактом. Сам Кураев помогает нам понять, что никакого объединения религий (построенных на догматах) быть не может (собственно, этой мысли и посвящена цитируемая нами работа об экуменизме). Экуменизм, как попытка такого объединения, Кураевым воспринимается никак иначе, чем попытка уничтожить православную церковь. Так что же главное в разных религиозных учениях? Законы добра, красоты и гармонии? Образцы нравственного поведения и служения человеку? Ничуть: «Мне однажды довелось присутствовать при выработке экуменического документа. В марте 1991 года главы религиозных объединений Советского Союза решили совместно призвать народы к единству и миру. Текст, естественно, был подготовлен Патриархией заранее. Возражений он ни у кого не вызвал. Но вот, когда настала уже последняя минута перед подписанием, вдруг г-н Бычков, возглавлявший тогда баптистов, робко заметил, что ему неудобно подписывать документ, в котором нет ни одной евангельской цитаты: “мы же евангелисты, и у нас принято каждый шаг обосновывать авторитетом Слова Божия – так что меня просто не поймут, если я подпишу текст, не возвещающий Евангелие”. Православные и католики с радостью его поддержали. Но тут взял слово главный раввин А. Шаевич и вполне резонно возразил, что ему совсем уж не с руки подписывать текст, апеллирующий к авторитету Нового Завета. Он предложил найти соотвествующий призыв к миру в Ветхом Завете. Христиане, понятно, возражать не стали: Библия есть Библия. Но едва только нашли соответствующий призыв ветхозаветного пророка, как встал исламский муфтий и сказал, что этого места нет в Коране. Но тут же он сам и предложил выход из создавшейся ситуации: поскольку Коран в основе своей есть пересказ Ветхого Завета, то можно найти место, которое есть и там, и там. И вот когда нашли-таки аят, говорящий, что “Творец создал нас для жизни”, встал буддист… Он напомнил, что в буддизме нет понятия Творца. Пришлось ограничиться написанием “Истины” и “Мира” с больших букв. …те представления, которые будут максимально широки по своему объему, то есть их присутствие можно будет заметить во всех религиях, будут самыми бессодержательными, пустыми. Если уж понятие о Боге значимо не для всех религий, то о какой общности вообще может идти речь! Некоторые этические представления могут оказаться схожими – но так ведь это этика, а не религия. А мы ставили задачу поиска общего именно в религиях». (Выделено мною – Ю.Ч.) Признайтесь – ситуация откровенно анекдотическая… Всё, что объединяет религиозные духовные учения, оказывается в глазах верующих самым неважным, а то, что разъединяет – самым важным. Отсюда следует прямой вывод: ни одна из сегодняшних официальных конфессий знанием Закона Духа не владеет, ибо этот Закон – ЕДИН, хоть и может проявляться в разных историко-культурных и национальных средах по-разному. Но за «национальной» Формой следует увидеть его Содержание. А такое видение у «духовных водителей» человечества, оказывается, отсутствует!!! И потому между собой им приходится общаться не на языке Закона (по существу), а на языке «птичьем» - расплывчатым, примиренческим, политизированным. Иначе говоря – «конкретны» они лишь у себя дома, но за его пределами им приходится вечно «бегать околицами». Какое же из этого вытекает следствие? Если вы хотите объединить какой-либо идеей все народы, населяющие Землю (или «хотя бы» - многоконфессиональное государство), не допустите, чтобы этой идеей была религия (церковная)! Не смейте допустить Бога в их сердца, ибо Бог (церковный) на планете Земля есть не объединяющее, а разъединяющее начало. Вера в Бога (церковного) не сделает вас любящим человека, а сделает вас любящим свой ограниченный удел: свой догмат, свою церковь, свою идею. Заметьте, что это есть прямой вывод из слов человека, который претендует на роль выразителя Христова Учения!.. Мотивация суждений Кураева теперь нам становится абсолютно понятной. Саму попытку найти то Единое, которое объединяет любое истинное Учение Духа, Кураев отвергает с порога, и ему ничего не остается, как привычно раздавать уничижительные эпитеты всем, кто «посмел» сделать такой шаг: «рекламное шоу под названием “даешь синтез!” кончится просто образованием очередной секты, которая будет противопоставлять себя всем остальным (чье сознание недоразвилось до принятия их идей)». Понятно, в рамках этого весьма своеобразного понимания христианских истин, выглядит совсем неуместным вопрос: а где же духовное начало абсолютно каждого человека? Верующего и неверующего, мусульманина и кришнаита, бурята и немца? Где же понятие общечеловеческой духовной культуры? И есть ли вообще Законы Духа, распространяющиеся на всех людей, а не только на «касту избранных», обитающую сегодня в географических рамках России? «Вторая экуменическая трасса проложена теософией: это подгонка всех религий под некий идеал “мировой религии”, рожденный в чьей-то голове. В таком случае многообразие исторических религий должно уступить место навязчивой и горделивой утопии». Забавно видеть, как Кураев обличает свою же родную веру: ведь именно православный догмат есть «рожденный в чьей-то голове», а точнее – в головах церковных иерархов на своих соборах. И мы уже рассмотрели – именно «выдуманное» является стержнем той ли иной христианской конфессии, но вовсе не знания Единого Закона Духа, которые нес Иисус. Эти же знания, но в другой форме, мы можем найти во многих других Священных Писаниях. Да, понять суть древних манускриптов – задача чрезвычайно сложная и требует величайшего исследовательского труда, который, конечно же, не застрахован от ошибок, но одно дело – подвергать критическому анализу ту или иную работу исследователя, а другое – категорически отрицать сам научный поиск. «Какая схема истории религии более тоталитарна: теософская, пытающаяся всех подстричь под одну, свою, гребенку, или христианская, которая свидетельствует свое отличие от других, но тем самым и не старается подогнать остальных под себя?» Старается, господин Кураев, еще как старается! Только не прямыми призывами и угрозами, а с помощью своей ухищренной идеологии, ранжирующей всех людей по принципу: свой - не свой. Иначе говоря: если ты ищешь жизненную истину (одинаковую для каждого человека), ты проповедуешь тоталитаризм, насилие, а если ты утверждаешь лишь свой православный догмат, ты – демократ, любящий всех и каждого. Здесь всё поставлено с ног на голову! Мне кажется, что все с точностью наоборот: именно церковная идеология не может не нести элемент психологического давления. Читая Кураева, мы попадаем в своеобразную эмоциональную атмосферу. На мой взгляд, она сродни атмосфере, присущей идеологии сетевого маркетинга: если ты за нас – получаешь все дивиденды (ты на правильном пути, ты интеллектуально гибче и сильнее остальных, ты свой, тебе повезло и пр.); если против – у тебя отбирается всё (ты обманываешься («трижды»!), ты ущербный, наивный, сентиментальный, не дорос и пр.) Что это, если не манипуляция сознанием! Вот вам и «отсутствие гребенки»… Не трудно увидеть, что такая же эмоциональная атмосфера присутствует в трудах и других церковных писателей, например, у Ивана Ильина, которого мы процитируем чуть позже. Возможно здесь присутствует своего рода самогипноз, когда писатель попадает под мощный магнит всеобщего религиозного эгрегора, где он начинает возвышаться в своих собственных глазах и в глазах других участников эгрегора. Могу только предположить, какой мощный прилив сил они ощущают, относя это к силе божественной. Но я думаю, что «божественность» здесь не причем, а действует энергия гипноза и самогипноза. Могут возразить, что постижение Бога и разговор о Нём не может не сопровождаться накалом чувств и эмоций. Но как отличить гипнотическую эйфорию от действительного прикасания к Божественной Истине? Где критерий? Ведь не одна «классическая» христова церковь видит свой Исток во Христе. Возьмите общину «второго пришествия Христа» - Григория Грабового, или общину другого «второго пришествия» - Виссариона (список «миссий» продолжите сами). Почему к ним идут? Что к ним толкает? Эмоциональное состояние, которое испытывают люди вблизи мнимых учителей и их атрибутов (книг, фильмов и пр.). Где же критерий? Критерий может быть лишь один – НРАВСТВЕННЫЙ! Степень нравственной чистоты твоих мыслей, слов и дел в каждом твоем обыденном дне (Рикла)! Именно тот критерий, который богословы считают второстепенным. Почему развелось столько религиозных и оккультных сект? Да сама христианская церковь дает им блестящий пример! Ибо за критерий истинности того или иного духовного Учения люди привыкли брать не «конечный результат» – глубину и чистоту человеческого сознания, впитавшее это Учение, а результат «промежуточный» - эмоциональное состояние, которое ощущает верующий, приближающийся к предмету своей веры. Ведь главное – вера, эмоциональный накал! А уж каков ты в «мире людей» – дело второстепенное… В свете сказанного становится понятно: споры православных с католиками и протестантами лишены всякой логики, т.к. каждая их религиозная доктрина покоится на своей уникальной аксиоматической базе. Как они появились? Иисус сказал: «Я в Отце и Отец во Мне» - это было описание действия духа (действия в духе), а вовсе не философское рассуждение. «В тот день [в день казни] узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас»; и далее: «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (От Иоанна). Что это, как не выражение Закона Духа: духовное начало каждого человека имеет единый Исток, имя которому Бог; любовь – состояние, при котором ты ощущаешь это единство. Мир соткан из любви. Любовь есть Истина, «обитель Бога». Что это, как не прямой призыв к любви, без которой Учение Христа лишается своего главного Стержня и распадается на сотни мертвых философских конструкций? Их-то и сотворили те, кто пытался заменить действие духа на действие ума – философскую трактовку того или иного места Евангелий. Этому посвящены миллионы богословских страниц! В таком океане самых изощренных умствований призыв Иисуса к духовному действию просто ТОНЕТ! У человека, серьезно относящегося к этой бездне толкований и пытающегося найти там Истину, не остается сил на главное: ВНЯТЬ ПРОСТЫМ И КОНКРЕТНЫМ СЛОВАМ ИИСУСА, ВЫРАЖАВШИМ СУТЬ ЗАКОНА ДУХА. Вот отчего не стихают, и никогда не стихнут, споры основных претендентов на Христову Истину – спорят они каждый о своём, а не об Иисусовом. Я признаю национальный дух, но не признаю национального Бога. Я признаю, что каждый народ, каждая нация имеют свои духовные задачи, но я также признаю, что существуют сходные духовные задачи для каждого человека, для всего человечества, которые проистекают из универсальных природных Законов Духа. Мое знакомство с Евангелием и мой жизненный опыт говорят, что Иисус нёс знания именно этих Законов, но понять их, находясь в рамках того или иного догматического богословия, как мы видим, чрезвычайно сложно. Нам говорят: вы можете понять Учение Христа лишь смотря на него через призму наших догматов. Мы же утверждаем, что эта самая «призма» и не даёт человеку познать Учение Христа именно как УЧЕНИЕ (свод природных Законов), а не как философско-идеологическую доктрину. «Христианство, православие – это не только обряд. У нас есть своя философия. И христианская мысль (философская и богословская) достаточно самостоятельна, достаточно разработанна, достаточно богата, чтобы отстаивать свою, целостную и продуманную систему понимания мира, человека и Бога». И здесь с автором нельзя не согласиться. Православие – это мировоззренческая философия, свой особый взгляд на действительность, а вовсе не Учение Христа. Ибо у католиков - совсем другой взгляд на действительность и другая философия, у протестантов – тоже. Но спросим – какой взгляд на действительность имел Иисус? Какую философию он исповедовал? Церковную? Тогда ответим - что он ставил выше: ритуал или жизнь, словопрение или поступок, осуждение или прощение, рассуждение о любви или саму любовь? Скорее он имел теософскую философию (которую так не любит Кураев), ибо пытался воспитать человека и общество на основании Единых Законов Духа, равных для всякого живущего и мыслящего на Земле. Итак, мы раскрыли главную причину того, почему богословы видят в том или ином духовном Учении лишь его философско-идеологическую и обрядовую сторону (внешнюю форму), но им трудно и непривычно проникать в суть природных Законов, заключенных в них (внутреннее содержание). И на примере труда Кураева мы видим это с особой четкостью: «Нетерпим ли учитель, если он указывает ученику на недопустимость перевирания фактов? Если Вовочка уверен, что “Евгений Онегин” начинается со слов “Мой тетя самых честных правил” – должен ли учитель похвалить его за творческий подход или постараться все же принудить его к пониманию правил русского языка? И поэтому совсем не является “страшным опытом” объяснение того, что Евангельское ощущение Бога как отцовской Любви не совместимо с безличностным пантеизмом Рерихов, а рериховское понимание Христа как просто “Учителя” не согласуемо с учением самого Христа». Конечно, «правила русского языка» знать надо, но куда важнее знать смысл сказанного тобою на этом языке. Ведь не язык главное (форма), а то, что ты этим языком хочешь выразить (суть). Тоже и с ощущением. Ведь не ощущение главное (форма), а то, какой дорогой ты идешь с этим ощущением (суть). Вот здесь и кроется отличие любви истинной от любви ложной (как её не называй – «евангельской», «святоотеческой» и пр.). Как я понимаю это отличие? Истинная любовь (христова) никогда не приведет её носителя к принижению и унижению другого человека, пусть даже ради самых высоких идеалов. Ложная любовь (церковная) - выстраивается на принижении и унижении «земного» ради «небесного», «явного» ради «тайного». (И это очень хорошо видно у Кураева.) Истинная любовь есть ядро нравственности, ложная – обходит нравственность всякий раз, когда её «попросит» догмат. Истинная любовь – безусловна и сердечна; ложная – условна и ментальна. Истинная любовь зиждется на природном Законе Духа (раскрытии духа и его деятельности), ложная – на умственном убеждении и психологической предрасположенности (свои - чужие). Природный закон НЕПРЕЛОЖЕН и существует вне всяких идеологических рамок и субъективных ощущений. Истинная любовь, как природный Закон Духа, не есть ни субъективное ощущение, ни человеческая идея. Она – «канал» духа, состояние духа, проявление духа, творчество духа. Если бы это Кураев понимал, то ему бы и в голову не пришло сравнивать «Евангельское ощущение Бога» с «безличностным пантеизмом Рерихов»… А «рериховское понимание Христа как просто “Учителя”» не вызывало бы у него (и его сторонников) столь бурной аллергической реакции. Но скажите мне: чем отличается любовь к Иисусу-Учителю от любви к нему как к Богу? Я вижу в Иисусе прежде всего ЧЕЛОВЕКА, который учил нас, любил нас, страдал за нас и отдал за нас свою жизнь. И разве моя любовь к нему станет иной, если я назову его Господом?.. Ведь это же опять уход от конкретики и простоты в болота умствования и книжничества! Куда нас постоянно и тянут такие церковные идеологи, как Кураев. Елена Ивановна и Николай Константинович Рерихи имели куда более предметное знание Закона Духа и Учения Христа, чем их многочисленные церковные оппоненты. Что бы в этом убедиться, достаточно прочитать одно из писем Е.И.Рерих. В силу его значимости для заданной темы, приведем его полностью. Будем считать это письмо своего рода ответом зарвавшемуся критику, мнящему себя «специалистом по всем восточным и западным духовным культурам» и взявшему на себя право осуждать всё то, что не совпадает с его «церковным лекалом»: «Теперь о некоем духовном пастыре. Ложь, трижды ложь, что он лично знал Н.К. Он никогда не встречал его, но имел с ним короткую, но весьма знаменательную переписку. Чтобы несколько осветить сущность этого пастыря, сообщу Вам некоторые факты и выдержки из этой корреспонденции. Так из Парижа нам была прислана его книжечка. Прочтя ее, я попросила Н.К. написать ему сердечное, приветственное письмо по поводу этой книжечки, прося прислать еще что-нибудь из его трудов. К своему исключительному по сердечности письму Н.К. присоединил и свою книгу "Держава Света" и несколько репродукций со своих картин. Ответ получился ошеломляющий, подавляющий. Это была настоящая отповедь, в которой пастырь выказал такой узко сектантский взгляд, такое невежество, такую духовную скудость и жестокосердие, дальше которых некуда идти. Не зная лично Н.К., не зная его самоотверженной деятельности во имя блага, во имя всего Прекрасного, во имя поддержания духовности, как бы она ни выражалась, пастырь "достойный" бросил ему в конце письма следующий упрек: "Ваш путь, Н.К., не евангельский. Люди из Вас делают кумира и божка (а в Америке это легко обращается и в средства, конечно), а Вы не останавливаете таких людей". (Последние слова подчеркнуты в оригинале)... "Ваша книга не выводит человека из мира относительных духовных понятий и ценностей, а культ Вашего имени, допускаемый Вами (эти слова тоже подчеркнуты), более чем тревожен для нас". Кто эти для нас? Для невежественных фарисеев, торгующих именем Христа? Черноризец-пастырь, упустив из виду, что Н.К. по природе своей строитель жизни, вождь культуры, приложил к вождю мерки чернеца! В ответ на это жестокое, отталкивающее письмо Н.К. написал ему послание замечательное, исполненное духа истинной терпимости и благости, при этом излагая и освещая факты своей культурной деятельности. Нигде, ни в одном слове, он не оскорбил его. На это послание, как и подобает, должно быть, пастырю "доброму и справедливому", был опрокинут на нас весь ушат клеветы, собранной им от клеветников-завистников. Он не постеснялся кощунствовать и унизить все то, что живет сокровенно в самых недрах наших сердец, приписав все проявлениям дьявольским и шуткам антихриста! Видя уважение и почитание восточных Учений, он, в доказательство ереси этих Учений, не поленился привести выдержки из сочинений некоторых ориенталистов, трудов, не только устаревших, но совершенно отставленных современными востоковедами и учеными санскритологами за их невежественность, за полное искажение в переводе смысла санскритских текстов. И этим, конечно, дал оружие против себя. Ведь только за последний десяток лет Запад стал немного лучше разбираться в санскрите (в этом труднейшем из языков), и уже обнаружились вопиющие, чудовищные искажения первых переводчиков. Так, например, он приводит из книги Бунге "История Язычества" - "Истинная сущность мира есть не Божество, не Первосила, но абсолютная Пустота, чистое ничто. Все произошло от Ничто, через Ничто и снова возвращается в Ничто, ибо изначала ничтожно. Все суета и в небе, и на земле, и сами небо и земля - суета. На облаках рушащегося мира царит лишь вечно пребывающее Небытие". Далее следует такой же перл бессмыслицы - выдержка из "Религиозного Сознания Язычества, Опыт Филос. Ист. Ест. Религий" проф. Введенского, привожу лишь конец ее: "Если для него, буддиста, есть какая либо цель в жизни, то разве лишь отрицательная, бегство из этой призрачной и бессмысленной, полной горечи, бед и страданий действительности через погружение в Нирвану Небытия". Вот на эту вопиющую клевету и на подобные невежественные цитаты Н.К. и ответил письмом и приложил следующие возражения на них: "По поводу приложений Ваших скажу: автор одной из книг, очевидно, не знал языков и, вероятно, имел доступ лишь к очень малочисленным и искаженным переводам (вроде Бунге и Кеппена) и не знал общевосточного миросозерцания, которое в своем первом основном положении говорит: "из ничего ничто и происходит" и во втором: "нет пустоты". Разве эти оба основания не открывают пути к Богу? Ведь не забудем, что на Востоке самое Высшее Понятие непроизносимо из-за чувства глубочайшего благоговения. Можно идти по горестным знакам искажения и несовершенства, но можно из множества материала найти и прекрасные страницы всепроникающего Духа Божья, Всемилосердного ко всем своим созданиям". "Нирвана же по подлинникам восточным есть трансцендентальное, т.е. высочайшее бытие, не подлежащее ограниченности обычного человеческого ума, т.е. полная противоположность небытию. Таково незнание наших западных переводчиков и толкователей, которыми приходится пользоваться". На это послание пастырь духовный ответил уже кратким письмом (очевидно, увидев, что оппонент не по плечу). Изъявив пожелание встречи с Н.К., он не устыдился сказать: "верьте, хотел бы чувствовать Вас и выше и лучше себя". Вот уже, воистину, молитва фарисея (от Луки, гл 18, ст.10), "Боже, благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди... как этот мытарь. Пощусь два раза в неделю, даю десятую часть того, что приобретаю". Не следует ли понять из этих слов духовного отца, что сам он болеет тем, в чем упрекает Н.К. в своем первом письме к нему? Не сказано ли - "У кого бревно в глазу, тот видит сучок в глазу ближнего". И на это последнее письмо Н.К. послал ему мудрое, теплое приветствие, привожу его конец, ибо вначале Н.К. благодарит его за присылку книг. "Может быть, нам придется встретиться с Вами и когда-либо побеседовать от сердца к сердцу, по добру и во добро. Еще раз могу подтвердить Вам, радуюсь, что нахожу к тому же и в Вашей книге, и по мере сил пытаюсь идти к первоосновам великих Заветов, чтобы избежать всевозможных позднейших нагромождений, граничащих подчас с святотатством и кощунством. "Во всех трудах своих смотри в основу и углубляй добро", так был один из заветов мне от отца Иоанна Кронштадтского. Вы, конечно, знаете о всей темной клевете, существовавшей около отца Иоанна и повторявшейся легкомысленными языками. Но клевета, разве она не является еще одним признаком истинного величия духа. Итак, до нашего личного свидания шлю лучшие пожелания". На этом знаменательная переписка закончилась. Но она хранится как любопытнейший материал, свидетельствующий о невежестве, фарисействе и жестокости наших духовных водителей. Его устами говорила истина, когда он сказал, что в падении церкви больше всего виноваты черноризцы. Вам, восторгающемуся книгами Рамакришны и Вивекананды, будет интересно узнать отзыв о них этого просвещенного пастыря: "Передо мною сейчас одна из наиболее чистых, духовно-благородных оккультных книг [почему оккультных?] "Провозвестие Рамакришны" с предисловием Суоми Абхедананды. Читаешь предисловие и изумляешься легковесности его. Например: "прежде чем появиться перед публикой или начинать кого-либо учить чему-либо, Рамакришна, как ученый исследователь, посвятил двенадцать лет на изучение догматов и обрядов всех религий, исполняя их богослужения, ритуалы и церемонии с полной верой и глубоким благоговением для того, чтобы уяснить себе на опыте, к чему, в конце концов, приходят все религии... И вот он пришел при помощи всех "методов" к Одному и тому же ощущению Божества" (стр. 12). - Этого одного уже достаточно будет для Вас, чтобы понять мою мысль и мое недоумение, как подобную бессмыслицу можно как-либо сравнить с Откровением Христовым". Действительно, именно, последнюю фразу самого пастыря надо поставить в категорию бессмыслиц. И можно было бы посоветовать ему, прежде чем судить и предавать анафеме все прочие религии и Учения, последовать честному примеру Рамакришны и Вивекананды и постараться изучить истинные основы каждого учения и религии, проникнуться их духом, посещая их богослужения, и тогда уже высказывать свое мнение. Впрочем, не будучи пророком, можно заранее сказать, что просвещенный пастырь не нашел бы в себе того духа истинной благости и всевмещения, который сказался так ярко в словах Вивекананды: "Истинно, если бы я жил во времена Христа, я бы кровью сердца моего омыл Ему ноги". Чуя всю красоту истинного, не искаженного церковностью, Облика Христа, воздавая Ему дань сердца своего, Вивекананда не отрекся и от Великих Образов своей религии. Кто из двух больше? Как далек дух этого духовного отца и от всевмещающей красоты изречения из Священного Писания Востока (Бхагават Гита): "Человечество приходит ко Мне разными путями, но каким бы путем человек ни приближался ко Мне, на этом пути Я его приветствую, ибо все пути принадлежат Мне". В этом прекрасном речении ясно указано, что форма религий не имеет значения, но существенна лишь сама идея. Истинно, далеки наши духовные вожди от такой мудрости, от такого великодушия, от такой терпимости и всевмещения! Все твердят - Макрокосм и микрокосм тождественны. Потому не должно ли и сердце наше быть тождественным всевместимостью своей Сердцу Космоса?! Можно ли допустить вопиющую несправедливость, чтобы Всемудрый, Всемилосердный Бог послал Сына Своего Единородного лишь к одному народу, а до него и после него биллионы людей, "сынов Отца Небесного" (если верить словам самого Христа), пребывали бы отверженными, когда многие среди них были и есть гораздо выше в своей нравственности, нежели многие, удостоившиеся родиться под сенью христианской церкви? Напрасно Вы думаете, что из-за слов этого духовного лица произошло зло, наоборот, всегда хорошо, когда люди выявляют свои истинные лики. Но бояться обвинения в ереси нам не приходится, ибо облик истинного Христа - Учителя живет в душе нашей, и мы всецело примыкаем к словам Вивекананды о Нем. Но мы видим Христа, истинно, Богочеловеком, но не узким сектантом, клеймящим прозвищем Антихриста всех, кто не может признать церковных ограничений и злотолкований Его, Христова Учения. У нас достаточно единомышленников есть и было даже среди духовных служителей различных церквей. Время остановить нельзя, и нельзя современное сознание вернуть в тиски сознания тех священнослужителей, утвердителей христианских догм, которые на соборах своих серьезно обсуждали, сколько духов может поместиться на конце иглы или имеется ли душа у женщины и тому подобные перлы глубокомыслия и духовного откровения. При этом еще таскали друг друга за бороды и волосья и исправно заушали друг друга! Не забудем, что и закон о перевоплощении был отменен этими мудрецами лишь в шестом столетии на Константинопольском Соборе. Нет, пришло время просмотреть все Учения и, отбросив все позднейшие наслоения, пойти к истокам, к чистым основам заветов. Следовало бы отцам церкви припомнить завет Христа и Его любимого ученика, завет общий всем великим духовным Учителям - "любите друг друга!" И все стало бы на место. Также неотложно нужно им просмотреть и вникнуть в труды Великого ОРИГЕНА. Сочинения этого истинного СВЕТОЧА Христианства сейчас изучаются духовенством Запада в Америке. Эти отцы поняли, что сознание их духовной паствы требует иной пищи и не может примириться с наивными утверждениями, которые, может быть, и были нужны для обуздания полудиких племен, которые принимали тогда христианство. Чтобы не утратить окончательно своего влияния, некоторые из членов духовенства Запада спешат отрешиться от невежества и пополнить свое знание... Если бы наши духовные отцы последовали их примеру, много добра получилось бы! Ведь. только подумать, сколько ясных указаний о перевоплощении и о законе кармы имеется в Евангелии, именно, в словах Самого Христа! Но наши духовные отцы тщательно умалчивают об этом! Бог им Судья! Ввиду переживаемого всем миром страшного духовного кризиса, ужасающего возрастания безбожия, которое и явилось следствием узкого мертвящего сектарианизма и удушающей догматики, так же, как и падения нравственности среди церковных служителей, мы никогда не говорим и не будем говорить против какой-либо религии, как таковой, или же против храмов. Лучше какая ни на есть религия и храм, нежели без храма. Но против нетерпимости и безнравственности мы будем протестовать. Духовные пастыри необходимы, но они должны быть истинными водителями духа и идти с нуждами века, а не плестись позади, закованные в цепи невежества и мрачного средневековья. Дух инквизиции еще очень силен, и не думаете ли вы, что если бы Христос появился сейчас на земле, то Ему не миновать было бы, если не распятия, то суда линча, а в лучшем случае, пожизненного сурового заточения с клеймом Антихриста. Толпятся и надвигаются грозные события! Потому так тяжко, так ужасно сейчас видеть все растущее разъединение во всех областях жизни, всю несоизмеримость, все легкомыслие низкой клеветы и зависти и злобы среди тех, кто должны были бы объединять. Понять нужно, что вопрос идет о спасение человечества вообще и о спасении самой планеты. И спасение это в руках самих людей, а они, обуянные одержанием злобы, осуждением и сведением взаимных счетов, только раздувают огни предвестников грозного часа! Никто из них не подумает, что предуказанный Армагеддон не басня, но грозная действительность и великая опасность! Но, все-таки, падать духом не следует, ибо услышавшие Призыв и перетерпевшие до конца спасены будут. Помните о краткости сроков, и пусть это знание укрепит вас! Помните во всех делах и встречах Ваших завет, оставленный Вам. Терпимость, великодушие и устремление в будущее!» 02.06.34г., Письма Е.Рерих в Америку. Повторим за автором письма: терпимость, великодушие и устремление в будущее – вот несомненные отличительные качества следующего духовным путем. Заметим – не над оппонентом предлагает возвыситься Е.Рерих, вытаптывая те или иные Источники Духовных Учений, а над узостью своего сознания. Найдем ли мы такие качества и такой подход в оценке своих оппонентов у нашего критика? Вряд ли. Но что характерно, Кураев заработал львиную долю своих дивидендов именно на критике деятельности Рерихов, написав свой печально известный опус «Сатанизм для интеллигенции»… Думаю, сказанного достаточно, чтобы сложить мнение о типичных приёмах церковных идеологов в отстаивании своих догм. О самих же православных догматах еще в конце 19-го столетия исчерпывающе сказал Лев Николаевич Толстой (за что и был отлучен от церкви). В своей работе «Исследование догматического богословия» (http://www.obretenie.info/txt/tolstoy/bogoslovie.htm) автор, на мой взгляд, сделал потрясающий по своей глубине и ясности анализ того, что составляет суть христианской церкви. Пусть кто-нибудь опровергнет ход его мыслей, оставаясь при этом в рамках научного спора. Здесь мы приведем лишь малый фрагмент его работы: «Искупил ли меня бог, или не искупил и как искупил? промышляет ли бог о мире и обо мне, или не промышляет и как он промышляет? троица ли он и какие его свойства? Какое мне до этого дело? Мне ясно, что я не пойму целей, и средств, и мыслей, и существа бога. Если он – троица, если он промышляет, если он искупил нас, тем лучше для меня. И промышление, и искупление – это его дело. А у меня есть мое дело. Вот это-то мне нужно знать и в этом не ошибиться. Не подумать, что он промышляет обо мне, где бы мне надо самому промышлять, не подумать, что он искупил, где мне надо самому искупить. Если бы я видел даже, что всё, что мне говорит богословие, разумно, ясно и доказано, я бы и тогда не интересовался этим. Бог делает свое дело, которое я, очевидно, никогда понять не буду в силах, а мне надо делать свое. Мне особенно важны и дороги указания моего дела, в богословии же я постоянно вижу, как дело это мое всё уменьшается и уменьшается и в догмате искупления даже сводится на ничто». На основе своего анализа (читайте оригинал!) Л.Толстой делает однозначный вывод: «Учение о церкви учительской есть теперь учение чисто враждебное христианству. Отступив от духа учения, оно извратило его до того, что дошло до его отрицания всей жизнью: вместо унижения – величие, вместо бедности – роскошь, вместо неосуждения – осуждение жесточайшее всех, вместо прощения обид – ненависть, войны, вместо терпения зла – казни. И все отрицают друг друга. Чего еще? … Иисус, кроме учения, своею жизнью показал ложность устройства этого мира, космоса, в котором все будто бы заняты благом других, тогда как их цель – одно потворство похоти, любовь тьмы. Посмотри какое хочешь зло, и увидишь, что у творящего его есть отговорка блага ближнего. Когда увидишь, что человек борется с другим, обижает его и говорит, что он это делает для блага людей, поищи, чего именно хочется человеку, и найдешь, что он для своего хотенья делает это. И вот непонимание этого завлекло людей в мнимое желание учить других и породило церковь со всеми ее ужасами и безобразиями. Но что же будет, если не будет церкви? Будет то, что есть и теперь. То, что сказал Иисус, он сказал не потому, что ему хотелось, а потому, что это так есть. Он сказал: творите добрые дела, чтобы люди, видя их, прославляли бога. И только это одно ученье было и будет с тех пор, как стоял и будет стоять мир. В делах нет разногласия. А в исповедании, в понимании, во внешнем богопочитании, если есть и будет разногласие, то оно не касается веры и дел и никому не мешает. Церковь хотела соединить эти исповедания и внешние богопочитания, а они распались на бесчисленное количество толков, и одно отвергло другое и тем показало, что ни исповедание, ни богопочитание не есть дело веры. Дело веры есть только жизнь по вере. И жизнь одна выше всего и не может быть подчинена ничему, кроме бога, познаваемого только жизнью». Читая эти строки, понимаешь – как далеки от истины многочисленные критики Л.Толстого, увидевшие в нем «слабохарактерность», «малодушие», «безволие», «извращенное понимание веры» и прочие несовершенства его души и ума. Так, упомянутый мною И.Ильин, писал о нем: «Идея любви, выдвинутая Л. Н. Толстым и его последователями, страдает, однако, не только чертами наслажденчества, безволия, сентиментальности, эгоцентризма и противо-общественности. Она описывает и утверждает в качестве идеального состояния чувство в известном смысле бездуховное и противодуховное; и эта особенность сентиментальной любви имеет, может быть, наибольшее значение для проблемы сопротивления злу. Как уже показано выше, все миросозерцание Л. Н. Толстого выращено им из морального опыта, который заменил или вытеснил собою все другие источники духовности в человеке, обесценив их или устранив их совсем. Так, моральный опыт заменяет собою религиозный опыт и занимает его место. Мораль выше религии, она судит своим критерием всякое религиозное содержание и утверждает пределы своего опыта как обязательные для религии. Вся глубина религиозного восприятия, религиозного предмета, религиозной тайны и символики, все богатство положительной религии - критически и скептически пропускается сквозь душную теснину личного морального переживания, полуслепого, ограниченного и самодовольного. Вооруженный "простым здравым рассудком" во всей его плоской скудости, моралист перебирает и разбирает догматы и обряды христианской церкви, отметая все, что ему кажется странным и непонятным, и принимая каждое близорукое соображение свое за проявление критической честности и мудрости. Идея о том, что религиозным измерением проникается, освящается и углубляется вся духовная культура и что постольку житейски-обывательский рассудок с его "трезвостью" и прозаичностью теряет свою компетентность,- остается ему чуждою; ибо он не видит того, что всякое духовное состояние человека (а не только моральное) ставит его перед лицо Божие, дает ему живой, самоценный опыт тайны и скрытого в тайне откровения. И, не подозревая, по-видимому, что творимое им дело есть в глубоком смысле пошлое дело, он издевается над недоступною для него тайною и глубиною и придает своему рассудочно-моральному миросозерцанию характер религиозного нигилизма». И.Ильин «О сопротивлении злу силою». Не заметили – тот же «фирменный» церковно-кураевский стиль навешивания оскорбительных и унизительных ярлыков на инакомыслящих и превозношение тайного «религиозного переживания» над явною «житейски-обывательской» повседневностью. Отбросив этот едкий и малокультурный (а главное – необъективный!) поток мыслей, посмотрим на действительное отношение Толстого к Иисусу и его Учению, для чего процитируем одно из его писем, где автор делится своим видением картины Н.Ге «Что есть истина»: «Смысл картины, на мой взгляд, следующий. В историческом отношении она выражает ту минуту, когда Иисуса после бессонной ночи, во время которой его связанного водили из места в место и били, привели к Пилату. Пилат живет только интересами метрополии и, разумеется, с презрением и некоторой гадливостью относится к тем смутам, да еще религиозным, грубого суеверного народа, которым он управляет. Тут-то происходит разговор (Иоанн, XVIII, 33, 38), в котором добродушный губернатор хочет спуститься, en bon prince, до варварских интересов своих подчиненных, и, как это свойственно важным людям, составил себе понятие о том, о чем он и спрашивает, и сам вперед говорит, не интересуясь даже ответом. С улыбкой снисхождения (я полагаю) все говорит: так ты царь! Иисус измучен, и одного взгляда на это выхоленное, самодовольное, отупевшее от роскошной жизни лицо достаточно, чтобы понять ту пропасть, которая их разделяет, и невозможность или страшную трудность для Пилата понять его учение. Но Иисус помнит, что и Пилат человек и брат, заблудший, но брат, и что он не имеет права не открывать ему ту истину, которую он открывает людям, и он начинает говорить (37). Но Пилат останавливает его на слове - истина. Что может оборванный нищий сказать ему, другу и собеседнику римских поэтов и философов, об истине? Ему не интересно дослушивать, что ему может сказать этот еврей и даже немножко неприятно, что этот бродяга может вообразить, что он может поучать римского вельможу, и потому он сразу останавливает его и показывает ему, что об этом слове и понятии истина думали люди поумнее, поученее и поутонченнее его и его евреев и давно уже решили, что нельзя знать, что такое истина, что истина - пустое слово. И сказав "что есть истина" и повернувшись на каблучке, добродушный и самодовольный губернатор уходит к себе. А Иисусу жалко человека и страшно за ту пучину лжи, которая отделяет его и таких людей от истины, и это выражено на его лице. Достоинство картины, по моему мнению, в том, что она правдива (реалистична, как говорят теперь) в самом настоящем значении слова. Христос не такой, какого приятно бы было видеть, а именно такой, каким должен быть человек, которого мучили целую ночь и ведут мучить. И Пилат такой, каким должен быть губернатор. Эпоху же в христианской живописи эта картина производит потому, что она устанавливает новое отношение к христианским сюжетам. Это не есть отношение к христианским сюжетам как к историческим событиям, как это требовали многие и всегда неудачно, потому что отречение Наполеона или смерть Елизаветы представляют нечто важное по важности лиц изображаемых; но Христос в то время, когда действовал, не был не только важен, но даже и заметен, и потому картины из его жизни никогда не будут историческими; отношение к Христу как Богу произвело много картин, высшее совершенство которых давно уже позади нас. В настоящее время делают попытки изобразить нравственное понимание жизни и учения Христа. И попытки эти до сих пор были неудачны. Ге же нашел в жизни Христа такой момент, который важен был для него, для его учения и который точно так же важен теперь для всех нас и повторяется везде и во всем мире, в борьбе нравственного, разумного сознания человека, проявляющегося не в блестящих сферах жизни, с преданиями утонченного, добродушного и самоуверенного насилия, подавляющего это сознание, и таких моментов много, и впечатление, производимое изображением таких моментов, очень сильно и плодотворно». Что есть истина по Толстому? Истина это и есть жизнь – жизнь праведная, следующая правилам неписанным, природным, подчиняющаяся единым духовно-нравственным законам бытия. У Кураева, Ильина и иных идеологов церкви истина не в жизни, а в вере. Вот в чем непреодолимая стена между философией Толстого (философией жизни) и философией церкви (философией веры). На мой взгляд, только сейчас научная общественность начинает понимать глубину и объективность философского взгляда Толстого, постепенно уходя от стереотипного церковного мышления (см., например: Генрих Грузман «Лев Толстой - укоряющая совесть России (философский аспект толстовства)», 2006, http://lit.lib.ru/g/gruzman_g/lev.shtml )
Есть два крайних суждения о церкви. Первая крайность – полное упование на церковь в вопросах духовного содержания. Этой крайности, разумеется, придерживаются сами церковные иерархи и их идеологи. Вторая крайность – атеистическое отрицание церкви; вера в то, что жизнь и сознание каким-то невообразимым способом возникли из безжизненной и бессознательной материи. Мы хотим уйти от этих крайностей. Мы не отвергаем Бога, но отвергаем Его узкую, антропологическую церковную трактовку; мы также отвергаем «Бога» материалистов. Путь науки, которая получила «новый вызов», я вижу один – к новому естествознанию, включающему в круг своих исследований природную энергию духа (сознания) [1, 2]. Конечно, новая наука не должна быть озабочена «объединением религий» (что, как доказал сам Кураев, невозможно), но она должна искать Единый Закон Духа, выраженный в столь разных формах в тех или иных духовных Учениях. Это не «возвышение» над верующими и не «синкретическое объединение конфессий», а объективный научный поиск. Конечно, исследователь духовных законов, находящийся вне стен церкви, не должен вмешиваться в её внутреннюю жизнь, но он не должен закрывать глаза на ложь, исходящую от её идеологов. Пожалуйста – изучайте богословские труды, участвуйте в своих обрядах, но не говорите, что это есть единственный путь к духовному спасению. Жизнь в лоне православной церкви, в лучшем случае, есть один из путей к духовному спасению, но никак не единственный («даже» для русского). Что я вкладываю в понятие «новое естествознание»? Моё убеждение: реальность основана на законах, где никаких случайностей и чудес быть не может. Это объективные природные законы, которые управляют нашим единым духовно-материального миром. Современная наука познает материальные законы мира, Иисус нес знания духовных законов. Что единит эти законы? Их объективность и независимость от воли и желания человека, которые выражаются в неизбежности причинно-следственных связей духовно-материальных явлений. Чем они отличаются? Степенью вовлеченности в эти явления человеческого сознания. Но степень вовлеченности нашего сознания в то или иное явление не может явиться причиной отказа от природных корней этого явления и протекания его вне рамок природных законов. Поясним. Мы легко признаём, что материальные законы действуют без участия нашего сознания. Например: если мы подбросим камень вверх, сила гравитации неизбежно притянет его вниз. Но духовные законы действуют точно также! Если человек совершит безнравственный поступок, то он неизбежно накажет сам себя (повредит своей жизни). Т.е., человек хоть и вовлечен тотально в этот процесс, но строго определенная причинно-следственная связь неизбежна, как и в случае с камнем! Не убей, не укради, не прелюбодействуй и т.д. – всё это условия, при которых, по Закону Духа, человек не причиняет себе вред. Более того, борясь со своими пороками, идя от эгоизма к любви истинной, христовой, человек идет путем познания Закона и утверждения его в своей жизни. Таким путем шел Иисус, и в заключении своей земной миссии, стал Учителем – «абсолютным выразителем» Закона, самим Законом. В противоположность новому естествознанию, догматическое богословие относится к этому вопросу совершенно иначе. Наказывает (или поощряет) человека антропоморфный Бог, а не Закон «безликой» природы. Но там, где существует личность (пусть даже верховная), там не может не существовать идеология, по которой действовала бы эта личность! Ипостась, как субъективное начало, всегда требует наличие некой мировоззренческой схемы. Здесь нет законов в естественнонаучном понимании, но есть следование идеологии. И вот эту идеологию несет любой религиозный институт, признающий в Боге не источник духовно-материальной природы, существующей по «законам неписанным», а личность. Причем мы видим, насколько эти идеологии разнятся между собой. Один Бог наказывает за одни грехи, другой – за другие; один Бог в качестве наказания использует одни средства, другой – другие и т.д. Сценариев поведения Бога столько же, сколько существует антропоморфных религий. Да, я соглашусь с носителями этих религий, если они понимают всю условность их метафоричного языка и выходят на понимание сути природных законов, которые выражены этим языком. На деле же получается, что церковный идеолог чаще всего выдает условность за реальность, а инструмент за цель. Опасность церковной концепции Бога я вижу и в другом. Если вы убеждены, что человека наказывает Бог-Личность, то человек будет искать Бога во вне, а не в себе, и он Его никогда не найдет («царство божье внутри вас есть»), закономерно придя либо к идолопоклонничеству, либо к атеизму. На мой взгляд, деятельность любого духовного института (общины) должна вестись на основе Закона, который нёс тот или иной Учитель. Передача знаний в таком институте – это передача живого духовного опыта – из уст в уста, от Сердца к Сердцу. Наука обращается к Единой Жизни умом; религия обращается к Единой Жизни Сердцем (духом). Наука работает с обезличенным человеком, религия – только через личность. Религия сродни с педагогикой. Но она должна быть педагогикой, основанной на природных законах, хоть и сориентированной на разные культурные и национальные слои общества и видящая их главные духовные задачи. Итак, новое естествознание должно вместить в себя понимание духа. Сможет ли церковь также двинуться дальше своего узко-догматичного понимания Учения и стать педагогической опорой общества? На это должны ответить сами её участники. Пока же ситуация (нарастание активности церковных идеологов на постсоветском пространстве) вынуждает нас остановиться на критической ноте.
В чем я вижу основной вред, идущий от церкви? Её идеологи возносят хулу на все духовные Учения, которые не вмещаются в узкие рамки их богословских догм. Также церковь, на словах призывая людей к человеколюбию, на деле ставит веру в Бога выше нравственного закона. Также церковь, на словах призывая людей к миру, на деле сама выстраивает непреодолимые барьеры между ними, являясь источником крайнего нетерпения к инакомыслию, ведущего к раздорам и войнам. Богослов мне говорит: как ты относишься к Богу, таков ты и есть. Мне ближе другая формула: как ты относишься к человеку, таков ты и есть. Что ты мыслишь о Боге – дело твоё, а вот что ты мыслишь о человеке – дело не только твоё, но и моё - общее. Можно ли любить Бога, но при этом не любить человека? Оказывается - можно. Можно ли верить в Христа, но не верить Христу, Его Учению? Оказывается - можно. Поэтому мы заключаем: будем ориентироваться на жизнь – как на последний критерий истинности. Сможете жить по христовой вере? Живите! Тогда и настанет Новый Иерусалим. Тогда и споры «на религиозные темы» все исчезнут – а зачем они?.. Юрий Черепахин Список литературы: [1] Ю.Черпахин «Механика сознания» [2] Ю.Черепахин Парадигма Единой Жизни»
| |||||