События > Русь

Ростислав Ищенко. Надежды и реальность

Порошенко на двухлетие своего пребывания на посту президента получил от Путина подарок в виде обмена Савченко на Ерофеева и Александрова. Если оставить за скобками политическую целесообразность обмена (возможны разные мнения) и его техническое оформление (вызывающее вопросы), то в сухом остатке получим имитацию праздника на Украине и высказанную небольшой, но достаточно активной группой российских комментаторов события надежду на то, что таким образом будет дан толчок реальному мирному процессу.

Оптимисты считают, что Порошенко теперь сможет нивелировать влияние собственных ястребов, облагородить режим, скроив ему «человеческое лицо» и, наконец, вернуть Украину в состояние, предшествовавшее перевороту, попутно её федерализировав. Каким образом физиономия Савченко, призывающей к войне до победного конца, соотносится с «человеческим лицом», не сообщается, но право на надежду имеет каждый. Тем более, что теоретически Порошенко изначально было выгодно прекратить войну, загнать нацистов за можай и вернуться к традиционной для Киева политике «многовекторности».

Вопрос только в том, насколько желания совпадают с возможностями?

Думаю, что если соотнести эти две категории (желания и возможности), то уровень оптимизма придётся резко понизить. До сих пор все действия официального Киева в целом и Порошенко в частности были направлены на то, чтобы обеспечить выгодную для режима картинку в СМИ. То, что картинка была абсолютно оторвана от реальности, никого не волновало. Причём не волновало не только тогда, когда Запад проявлял готовность оказывать режиму всестороннюю поддержку, но и позже, когда ЕС, а за ним и США начали демонстрировать вначале усталость, а затем раздражение.

Если до сих пор режим использовал любые открывающиеся возможности для внутриполитического и внешнеполитического манёвра исключительно для обеспечения краткосрочных информационно-пропагандистских поводов, направленных на усиление военной истерии, то можно предположить, что и все последующие его действия будут укладываться в эту же парадигму. Единственная реальная борьба между киевскими политиками развивалась исключительно за контроль над должностями, обеспечивающими доступ к материальным ресурсам и за контроль над ресурсом силовым.

В результате на сегодня силовой ресурс раздроблен и контролируется не столько государством, сколько конкретными лицами. Формально считается, что Порошенко контролирует армию, прокуратуру и СБУ. Но контроль над армией осуществляется через генштаб. То есть посредством лояльных генералов. Как быстро иссякает их лояльность в критический момент, можно было наблюдать на примере Януковича, который вылетал из Киева верховным главнокомандующим, а через пару часов в Харькове приземлился уже беглецом, которого стремились арестовать его собственные силовики.

Формальный контроль над прокуратурой обеспечивает генпрокурор. Сегодня это – Луценко. Человек, последовательно предавший Мороза, Ющенко, Тимошенко, неудачно пытавшийся послужить Януковичу (во время его второго премьерства). Ожидать, что он будет хранить верность Порошенко, было бы опрометчиво. Кроме того, возможности генерального прокурора ограничены тем объёмом дел и вопросов, которые он может охватить и проконтролировать лично. Учитывая низкую работоспособность Луценко и его чуждость для данной структуры, в лучшем случае такой контроль будет фрагментарным. В худшем, но наиболее реальном варианте прокурорская вертикаль просто потеряет управляемость и каждый её сегмент будет определять свою политическую ориентацию, исходя из личных предпочтений, корыстных интересов и конкретных местных особенностей. Президенты и генпрокуроры приходят и уходят, а сотрудникам необходимо жить и работать в своём регионе или населённом пункте.

СБУ и вовсе закрытая структура, к тому же прочно контролируемая американскими спецслужбами. Председатель службы контролирует разве что свой кабинет (насчёт приёмной полной уверенности уже нет). В критической ситуации прохождение его распоряжений и обратная связь могут быть моментально заблокированы. Якименко при Януковиче с этим уже столкнулся, а тогда силовики были всё же более подконтрольны главе государства, чем сейчас.

Есть ещё МВД, которое контролируется Аваковым. Напомню, что от этого персонажа Порошенко пытался избавиться даже раньше, чем начал подсиживать Яценюка. Но так до сих пор и не сумел. При этом в составе МВД сосуществуют остатки старой милиции-полиции, новая патрульная полиция, национальная гвардия, состоящая из частей, переведённых из прежних (допереворотных) внутренних войск, вновь сформированных подразделений НГ и интегрированных в её состав нацистских, бывших добровольческих батальонов и полков.

Какие конкретно сегменты подконтрольны лично Авакову, а какие контролируются на основе его личных связей с полевыми командирами определить трудно. Можно предположить, что ситуация меняется в зависимости от обстоятельств. Однако есть два момента, также не внушающих оптимизм.

Во-первых, в ходе конфликтов с «Правым сектором» в Закарпатье, а также последующих попыток прекращения незаконной добычи янтаря в Ровенской области МВД не смогло оперативно создать в регионах адекватную задачам группировку национальной гвардии. А те силы, которые спустя недели (Закарпатье) и даже месяцы (Ровенская область) были всё же стянуты, оказались неспособны добиться даже минимальных успехов. Фактически демонстрация силы провалилась и с местными контрабандистами пришлось неформально договариваться при посредничестве местных элит.

Во-вторых, формально интегрированный в национальную гвардию полк «Азов» после создания «гражданского корпуса» «Азов» превратился из обычного нацифицированного подразделения МВД в общенациональную военно-политическую структуру. Его реальные возможности как на местах, так и в общеукраинском масштабе оцениваются наблюдателями по-разному. Также по-разному оценивается уровень его подконтрольности украинским и/или иностранным формальным кураторам. Однако нет сомнения, что амбиции фюрера «Азова» Билецкого не ограничиваются ни руководством подразделением НГ, ни лидерством в одной нацистской политической структуре. Как минимум, он претендует на объединение под своим руководством всех украинских нацистов. Как максимум (после объединения) – на политическую власть в масштабах всей Украины.

Таким образом, силовой ресурс режима распылён, слабо подконтролен даже формальным своим руководителям и объединён только идеей войны с «российско-террористическими войсками» в Донбассе. Только военный фактор позволяет режиму продвигать тезис о необходимости общенационального сплочения и недопустимости критики власти в условиях «противостояния агрессии». Если войны нет, то любая силовая акция, направленная против режима, становится не «мятежом агентов Путина», а «мирным протестом» против коррупции и предательства.

При этом надо учитывать, что уже сейчас в ходе «политических дискуссий» основным аргументом противостоящих политиков (не озвучиваемым публично, но от этого не менее действенным) является количество реальных стволов, которые конкретный политик может бросить на чашу весов. Пока что, как сказано выше, силовой аргумент не выносится в публичную плоскость, в силу «военного консенсуса». Но как только военный фактор исчезает из украинской политики, банды боевиков (как легализованных в составе МВД и ВСУ, так и «диких») становятся не просто допустимым, но определяющим фактором внутриполитической борьбы. Их выход на улицы как столицы, так и ключевых региональных центров становится вопросом времени. Как только кто-то один решит, что обладает в нужное время, в нужном месте определяющим силовым преимуществом, ничто уже не сможет предотвратить вооружённое столкновение.

Режим интеллектуально неспособен переломить ситуацию и, опираясь на усталость народа от войны и экономической разрухи, перевести пропаганду в мирное состояние, возложив ответственность за проблемы на нацистов и наиболее одиозные фигуры из числа действующих политиков (Турчинов, Аваков). Наоборот, используется любой повод для усиления военной пропаганды, как наиболее очевидного, хоть и временного и всё менее действенного средства стабилизации власти.

Следовательно, можно с уверенностью прогнозировать, что Киев и дальше будет наращивать конфронтационную риторику и использует любую возможность для трактовки действий России, как вынужденных уступок под давлением. Киевские власти будут всё больше попадать в капкан собственной пропаганды. Радикализируя общество, они будут вынуждены всё сильнее радикализироваться сами, чтобы отвечать минимальным потребностям наиболее активных радикалов, которые и являются в сегодняшнем Киеве «общественным мнением», подкреплённым вооружённой силой.

На каком-то, не таком уж далёком этапе действующие статусные политики достигнут (если уже не достигли) предельного для себя уровня радикализма. При этом оперившиеся за два года нацистские вожди и вошедшая в Раду на последних выборах маргинальная массовка майдана, будучи ничем не ограничены в дальнейшей радикализации, будут быстро набирать очки. Отличие сотника Парасюка или казака Гаврылюка от президента Порошенко заключается в том, что Порошенко может сколько угодно говорить о войне с Россией, но его уровень компетентности достаточен для того, чтобы понять, что реальной войны допустить нельзя. Уровень эскалации, достигнутый в Донбассе, является предельным – дальнейшее его повышение ведёт к неконтролируемым последствиям и краху режима. А вот Гаврылюк и Парасюк вполне искренне считают, что давно пора расставить точки над «ё» и объявить России настоящую войну.

И на Украине достаточно политиков, которые с удовольствием используют радикальных маргиналов в Раде для размывания позиций Порошенко. Тем более, что последний, включившись в гонку радикальности, которую ему не выиграть, сам создаёт для этого условия. Политики уверены, что они смогут принудить Порошенко к уступкам (в виде перераспределения должностей, дающих доступ к материальному ресурсу) или даже добиться его отставки, а затем маргиналов они смогут контролировать. Возможно, это справедливо в отношении Гаврылюка и Парасюка (хоть и это вопрос), но за ними уже маячат совершенно неадекватные фигуры, вроде Савченко, которые становятся действующими факторами украинской политики и которых контролировать невозможно.

А ещё дальше маячат ждущие своего часа и формирующие параллельные официальным общенациональные политические и военные структуры Билецкий и менее заметные фюреры. Как только маргинальные радикалы доведут общество до соответствующей кондиции, наступит их час. В отличие от маргинальных одиночек они смогут выставить крупные вооружённые формирования, а также вывести на улицы «мирных протестующих».

Сейчас наблюдатели весело отмечают, что «Азов» имеет в регионах в составе своего «гражданского корпуса» по несколько сотен активных боевиков. Но надо ли иметь больше? Практика показывает, что при достаточной радикализированности масс (а они уже радикализированы), при их достаточной ненависти к власти (а её ненавидят больше, чем Януковича в момент бегства), достаточно даже не сотни, а нескольких десятков организованных «лидеров протеста», чтобы собрать толпу и направить её в нужном направлении. А вооружённые боевики обеспечат «охрану» «мирного протеста».

Одно дело разогнать толпу дубинками или даже расстрелять её. Другое дело – бросить силы правопорядка в бой против организованных, вооружённых, имеющих опыт боевых действий и даже легализованных в составе МВД нацистских подразделений. Это уже столкновение силовиков режима с силовиками режима. Причём одни будут выступать на «стороне народа», а другие защищать «кровавую олигархию». Мало того, что силовики приучены со времен двух майданов к тому, что надо быстро переходить «на сторону народа», мало того, что аполитичных профессионалов постарались по максимуму заменить в составе силовых структур идеологизированными боевиками, так ведь они же ещё вместе воевали, хоронили товарищей, обвиняли режим в предательстве за плохое материальное обеспечение войны и за минские соглашения. В реальной ситуации сегодняшней Украины ряды защитников режима в критической ситуации могут растаять быстрее, чем силы Временного правительства в Петрограде в октябре 1917 года.

Исходя из образа действий киевских властей в последние два года, учитывая безальтернативность военной пропаганды, практическое отсутствие в легальном политическом и информационном пространстве авторитетных сил, способных предложить не лозунговую, а реальную проработанную и обоснованную альтернативу курсу на дальнейшую радикализацию внутренней политики режима и на эскалацию военной пропаганды, надеяться на то, что Порошенко образумится и в последний момент сможет как-то выкрутиться, конечно, можно. В конце концов надежда умирает последней (даже позже, чем сам Порошенко). Но вот готовиться было бы разумно к худшему варианту развития событий.

Просто потому, что своими действиями киевский режим приближает наступление этого худшего варианта с всевозрастающей скоростью.