05.05.2005г. Война и безопасность – две стороны одной медали, две ипостаси существования государства. В канун празднования 60-летия Победы в Великой Отечественной войне на вопросы журнала "Стратегия России" отвечает Секретарь Совета Безопасности РФ Игорь ИВАНОВ.

- Игорь Сергеевич, военная победа над фашизмом в 1945 году привела к возникновению новой политической модели на планете. Надежность этой модели базировалась на принципиальных международных договоренностях. В частности, результатах Ялтинской, Потсдамской конференций. Спустя полвека эта модель демонтирована. Что на ваш взгляд идет ей на смену?

- После великой победы над фашизмом в 1945 году мир динамично развивался. Это нормальный, естественный процесс. Формировалась международно-правовая база послевоенного мироустройства. Здесь я бы выделил, в частности, Заключительный Акт Хельсинкской конференции 1975 года, ставшей этапной в развитии отношений между двумя военно-политическими группировками государств, определявшими в тот период политику в мире, в особенности на евроатлантическом пространстве. Хельсинкский акт, закрепивший десять основополагающих принципов отношений между государствами, прежде всего принцип нерушимости границ, позволил начать процесс политического сближения позиций двух военно-политических полюсов планеты.

Сегодня мы вышли на качественно новый этап развития, характеризующийся завершением "холодной войны" и шире – противостояния военно-политических систем. Исчезли разделительные идеологические линии второй половины двадцатого века. Преобладают новые тенденции, новые основы отношений, складывающихся как в мире, так и в евроатлантическом пространстве. Это вовсе не означает, что сегодня нет попыток реанимировать различного рода ревизионистские конструкции политического, территориального, идеологического характера. Эти попытки, во-первых, бесперспективны в силу исторической обреченности, а во-вторых, они вредны и опасны потому, что отвлекают энергию государств от того, чтобы противостоять реальным угрозам, с которыми сталкивается человечество в двадцать первом веке. И чем раньше это будет осознано, тем быстрее удастся объединить усилия государств в борьбе с реальными угрозами, что требует консолидированного подхода и консолидированных усилий всего человеческого сообщества.

- Консолидированный мир – это мир глобализации. Как вы считаете, процесс глобализации носит объективный характер или это политический проект Запада, навязываемый, если дипломатичнее, предлагаемый остальному миру?

- Глобализация представляет собой одну из главных тенденций мирового развития на рубеже XX-XXI столетий. Речь идет об объективном динамично развивающемся историческом процессе, который, имея свои позитивные и негативные стороны, оказывает все более глубокое влияние на все сферы жизни современного общества.

Вот почему выступать против глобализации, пытаться ей противостоять на концептуальном уровне равносильно известным, но безуспешным потугам задержать ход научно-технической революции в двадцатом веке. Что на мой взгляд требуется сегодня, так это не препятствовать объективному процессу глобализации, отражающему тенденции современного мира, а коллективно вырабатывать такие механизмы, которые позволяли бы влиять на ход развития глобализации в интересах подавляющего большинства субъектов мирового сообщества. Сегодня, к сожалению, плодами глобализации пользуются преимущественно наиболее развитые государства. В то время как страны, стоящие на более низком уровне развития, лишены такой возможности. Закономерным следствием такого положения является углубление негативных социальных последствий для значительной части человечества. Тема эта острая. Она обсуждается в ООН, в рамках "большой восьмерки" и других международных организаций. Идет активный поиск инструментов, позволивших бы приобщить не только к процессу глобализации, но и к доступу к позитивным результатам глобализации как можно большее число стран из так называемого третьего мира.

Вернемся ко второй части вопроса. Говорить, что процесс глобализации – это какой-то специальный проект, кем-то выдуманный и просчитанный, а после запущенный в реализацию в интересах группы государств неверно. Глобализация – это отражение объективного уровня интеллектуального и экономического развития современной цивилизации. Сегодня коммуникационные системы превратились в глобальные сети, экономические потоки стали интернациональными, политические силы – межгосударственными – и все это вовсе не потому, что кто-то захотел сделать мир именно таким. Но проблемы есть. И они заключаются в том, что недостаток регуляторов этого обширного процесса позволяет, грубо говоря, снимать сливки группе развитых государств, а другие группы стран продолжают жить в прежней экономико-технологической формации. При том, что потенциал глобализации как раз и заключается в том, что она может позволить значительно ускорить процесс выравнивания уровней развития различных стран. В ООН определены некоторые параметры, которых желательно достичь на планете, например, к 2015 году. Речь идет, скажем, о сокращении вдвое масштабов крайней нищеты, о возможности получения всеми людьми начального образования. То есть мир стремится к выработке широкого видения общих приоритетов в области развития. Вопрос, повторюсь, в том, какие механизмы способны обеспечить эту тенденцию, как скоро их удастся изобрести и запустить.

Здесь уместно поднять тему антиглобализма. Думаю, оценивать это протестное движение с точки зрения принципиального несогласия с концепцией глобализма было бы неправильно. Протест направлен не против тенденции или системы, а против уже проявившихся или возможных в будущем негативных последствий глобализации В социально-экономическом плане антиглобалисты опасаются значительного падения уровня жизни в слаборазвитых регионах планеты. Поэтому я и говорил выше о создании регулирующих механизмов, стабилизаторов экономических процессов. Второй блок вопросов, вызывающий особенно яростную критику, связан с национально-культурной и информационной сферой. И в этой критике есть рациональное начало: налицо попытка одной культурной системы стать доминирующей в ущерб остальным национальным культурам, зачастую более древним и глубоким. Сопротивление вызывает внедрение в культурную ткань наций механистических ценностей, весьма далеких от традиционных духовных ценностей землян. Поэтому никак нельзя согласиться с попытками представить движение антиглобалистов как выступления неких маргиналов, отщепенцев, экстримистов.

Так что спорить о наступлении эры глобализации – в каком-то смысле спорить о вчерашнем дне. Человечество уже вышло на качественно новый уровень взаимосвязанности и взаимозависимости. И с каждым годом эти тенденции будут усиливаться, прежде всего в международно-политической, финансово-экономической и культурно-информационной сферах. И, конечно же, в сфере безопасности. Допускаю, что прозвучит несколько высокопарно, но нам на Земле с учетом реалий глобализации предстоит большая, трудная и кропотливая работа по созданию нового миропорядка. Сегодня мы находимся на переходном этапе, на этапе формирования основ этого миропорядка. Каким он будет, сказать не берусь. Существуют разные модели и сценарии. Есть сторонники однополярного мира, сторонники неолиберальной модели. Выдвигаются сценарии "конфликта цивилизаций" и т.д. Себя я отношу к сторонникам многополюсного мироустройства. Как раз потому, что при вовзрастающей взаимосвязи государств, при столь сильной взаимозависимости друг от друга для решения стоящих перед человечеством задач требуются коллективные усилия, коллективный подход, исключающие примат одного государства над остальными.

- Биполярный принцип устройства мира уже невозможен?

- Биполярный мир ушел в историю вместе с "холодной войной". Доминирующее военное положение США в мире еще сохраняется, но экономическое влияние этого государства на мир постепенно уменьшается. В тоже время растет потенциал Европы, Японии, Бразилии, Индии, конечно же, Китая. В этом многообразии сил и центров будет формироваться будущая модель мироустройства. Есть весомые основания утверждать, что мир и дальше будет двигаться к многополюсности. При этом американский полюс еще долгое время будет оставаться сильнейшим, но не единственным и не всесильным.

В рамках такого мироустройства Россия имеет все потенциальные возможности, чтобы стать одним из влиятельных полюсов. Но вот реализует ли она этот потенциал, зависит прежде всего от самой России, а не от внешних факторов.

- Тем не менее, внешние факторы существуют. Каково влияние глобализации на систему вызовов безопасности России?

- Неверно было бы думать, что все сегодняшние проблемы безопасности в мире – следствие наступившей эры глобализации. Многие вызовы существовали и раньше. Организованная преступность, терроризм, наркоторговля, региональные конфликты – все это не новость. Но в условиях "холодной войны", когда мир был, в основном, сосредоточен на том, чтобы не допустить глобальной ядерной катастрофы, он автоматически переносил этот экстремальный опыт контроля на остальные аспекты обеспечения безопасности. Системы безопасности, находившиеся в боевой готовности, были жестче, что ли. Кроме того, в рамках биполярного мира механизмы достижения взаимноустраивающего результата были оперативнее. Это хорошо иллюстрирует история конфликта на Ближнем Востоке. После завершения глобального военно-политического противостояния нарушились и механизмы, позволявшие регулировать мировой порядок. То есть соблюдать установленные правила игры.

По окончании "холодной войны" возникли благоприятные условия для формирования новой демократической международной системы, основанной на широком сотрудничестве государств. Что, спрашивается, мешало быстро создать новые инструменты и модернизировать часть прежних инструментов, обеспечивающих безопасность?

Одна из основных причин кроется в том, что в ведущих западных государствах, прежде всего в США, возобладала точка зрения, будто победа в "холодной войне" дает им преимущественное право диктовать правила нового мироустройства. Началось активное продвижение однополярной модели, "натоцентризма". В конце 90-х пошли разговоры об отказе от таких, якобы устаревших, многосторонних механизмов как ООН, другие международные организации. Развернулась дискуссия об изменении принципа суверенитета государств, о введении в практику международной жизни понятия "гуманитарная интервенция", что позволило бы вмешиваться во внутренние дела стран. Реальные проявления такой геополитики – конфликты в Югославии и Ираке.

Но наряду с этой тенденцией развивались и другие. В частности, растущее осознание опасностей, которыми чреват монополярный мир. Наиболее яркий пример этой тенденции заключается в том, что если силовое воздействие на Югославию шло под флагом НАТО (то есть европейские страны альянса в той или иной степени, но поддержали решение США, сохранив дисциплину блока), то вторжение в Ирак осталось в зоне ответственности США. Попытка США создать в Ираке коалицию – это ничто иное, как желание легитимизировать свое присутствие в этой стране, придать ему вид международного процесса и таким образом попытаться снизить чрезмерные издержки от единоличного лидерства. Другими словами, в США также растет осознание того, что в современном мире глобализации неэффективно противопоставлять точку зрения одной, пусть и самой мощной страны, точке зрения мирового сообщества. Отсюда стремление Вашингтона содействовать созданию такой модели взаимоотношений с другими странами и международными организациями, которая позволяла бы еще на длительное время реализовывать лидирующий потенциал США. Если попытаться переложить эту позицию на язык бизнеса, то суть идеи заключается в следующем: США вовсе не противопоставляют себя миру, но будучи держателем контрольного пакета акций приглашают в качестве топ-менеджеров международные регулирующие организации, дабы они не только разделяли ответственность с США, но и работали на систему в контексте геополитических интересов американцев.

Переходный период продолжается, поиск оптимальной конструкции идет, но – что важно – теперь уже с оглядкой на мнение и чаяния мирового сообщества.

- Россия, как вы уже заметили выше, сохраняет потенциал одного из центров цивилизации. Однако в последние полгода активно муссируется тема ее развала, самоуничтожения. Что интересно, тема была вброшена в СМИ в тот период, когда в сопредельных странах стали происходить так называемые цветные революции.

- Гипотетически можно рассуждать о любых вариантах будущего нашей страны. Есть же в конце концов в беллетристике такой жанр, как фантастика. Но если говорить о серьезном анализе ситуации, то стоит начать с первопричины возникновения таких пессимистических рассуждений или политпредсказаний. К сожалению, до сих пор – с момента распада СССР – у нас не появилась комплексная программа стратегического развития страны. В 1991 году мы утратили и до сих пор не восстановили такого важного элемента, как планирование. Каждый разумный человек, каждая нормальная семья планирует жизнь на какие-то обозримые отрезки времени. А уж государству это тем более необходимо. Не все в Советском Союзе было плохо и глупо. В момент перехода к новой формации мы не имели понимания того, что какие-то части советской системы нужно было не уничтожать, а модернизировать, адаптировать к новому обществу. Если среднесрочной модели развития нет – а ее у нас сегодня нет, если страна живет краткосрочными планами, например, в параметрах бюджетного года, неизбежно в результате тех или иных конъюнктурных политических колебаний возникают рассуждения о мрачных перспективах. Задача создания стратегической программы развития сегодня крайне актуальна, и мы в Совете Безопасности этим как раз и занимаемся. Готовим документ под названием "Стратегия национальной безопасности". К работе подключен серьезный научный потенциал, в дальнейшем "Стратегия" будет вынесена на широкое публичное обсуждение, чтобы она максимально отвечала интересам всего российского общества. Этот документ, по сути, направляющая, вокруг которой будут формироваться концепции развития отдельных отраслей. На разных деревьях разное количество веток, кроны приобретают различные формы, но если нет ствола, то и ветви, и листья деревом уже не являются. Надеюсь, что эта работа будет завершена в ближайшие месяцы.

Что до мрачных пророчеств, то сегодня у меня нет оснований считать их реалистичными. В последние пять лет Россия демонстрирует политическую стабильность, экономическое развитие, относительное социальное спокойствие. Если с помощью конкретных мер мы сможем дать ответы на вопросы граждан, связанные с безопасностью жизни, образованием детей, ростом уровня жизни и другие, основания для пессимистических заявлений не возникнут и впредь.

Связаны ли апокалиптические прогнозы с конкретной политической ситуацией в ближнем зарубежье? Вначале давайте обозначим, что же на самом деле произошло в Грузии, Украине, Киргизии. В этих государствах произошла смена власти, причем, недемократическим путем. Когда говорят о "бархатных" революциях, о победе демократии в этих странах – все это вызывает у меня определенный скепсис. Скажите, как возможна победа демократии, если нарушены основные демократические принципы при достижении победы? С правовой точки зрения я бы назвал все три ситуации неконституционной сменой власти. Если допустить на мгновение нечто подобное в странах Западной Европы, я сильно сомневаюсь, что западная демократия согласилась бы с подобной практикой прихода к власти.

Однако, есть реалии, и мы, как государство, должны с ними считаться. А значит, поддерживать отношения в Украине, Грузии, Киргизии с теми, кто взял на себя ответственность за политические процессы в своих странах. В личностном плане можно оценивать случившееся как угодно эмоционально, но в отношениях между странами должен преобладать здравый смысл и анализ ситуации. Почему успех был на стороне оппозиции? Это результат системных ошибок, допущенных в последние годы властями этих стран. И главная ошибка – не были созданы крепкие демократические институты: необходимые властные структуры, общественные организации, политические партии – которые и могут быть гарантами демократических процедур и политической стабильности. В результате возник разрыв между политической верхушкой и остальным обществом, пресеклись связи власти и народа и, как следствие, исчезло доверие власть предержащим. На освободившиеся просторы хлынула оппозиция, которая по определению мобильнее, чем структурированная официальная власть.

Допускаю, что возможен и иной анализ. Но в любом случае анализ нужен затем, чтобы извлечь с его помощью уроки из практики жизни. Мы в России предпринимаем, особенно в последние месяцы, необходимые шаги в этом отношении. С одной стороны, укрепляется государство, укрепляется система власти, с другой – более насыщенным становится диалог власти с обществом, следуя штампу – власть пошла в народ. Темп движения в двух этих направлениях позволит сохранить в стране политическую стабильность.

- В контексте с предыдущим вопросом и следующий: насколько актуальна переоценка перспектив СНГ?

- Все без исключения интеграционные механизмы переживают разные этапы развития. Это абсолютно нормально. На каждом этапе они решают определенные задачи. Распад Советского Союза был неожиданностью для всех, за исключением разве что нескольких человек. Когда вдруг на глазах рушится твой дом, естественная реакция человека – сохранить хоть что-нибудь. В нашем случае рухнул дом, который объединял под своей крышей не один десяток народов и служил им сотни лет. На первом этапе СНГ, в том виде, в каком оно было создано, выполняло именно такие задачи: помочь спасти хоть что-то из экономического, культурного, духовного скарба, что мы совместно нажили со времен Московской, а то и Киевской Руси. И в общих чертах СНГ с этой задачей справилось. Последствия обрушения дома могли быть куда более катастрофичными. Сейчас СНГ вступило в другой этап развития. Государства, в прошлом – республики СССР, уже привыкли к своему новому статусу, уже познали, что такое суверенитет, независимость, самостоятельное ведение хозяйства, ответственность за собственную политику. В разной степени, разумеется, но познали эти новые реалии. Исходя из данного посыла и нужно формулировать задачи СНГ на нынешнем этапе существования. На мой взгляд, есть три задачи. Первая – политическая. СНГ вполне готов выполнять функцию политического клуба стран, разместившихся на территории бывшего СССР. Клуба, напоминающего "большую восьмерку". Клуба государств, вырабатывающего современные стратегические подходы к решению политических вопросов регионального и международного масштаба, выстраивающего общую политическую перспективу. Вторая задача – освоение экономического поля. Уже сейчас у СНГ есть два экономических механизма: ЕврАзЭС и ЕЭП. Они вполне способны к разработке и внедрению такой современной модели экономической интеграции, которая была бы привлекательна для всех стран-соседей. Третья задача – безопасность. Важно отметить, что три составляющие: экономика, политика и безопасность – могут иметь разную конфигурацию, разное количество стран-участников. Очевидно, что никому нельзя ничего навязывать. Каждое государство должно определяться в точном соответствии со своими национальными интересами, исключать догматические установки, уходить от железобетонных конструкций. В условиях глобализации сближаются не только страны, но и целые интеграционные структуры. Без гибкого подхода, без открытости к инициативам и предложениям очень трудно в современном мире сохранить матрешку целиком: и национальные, и региональные, и континентальные, и глобальные интересы. Например, 50 процентов товарооборота России приходится на Евросоюз. Но разве успешная экономическая деятельность в западном направлении автоматически заставляет нас забыть о ЕЭП или о Шанхайской группе, в которой пять государств бывшего СССР? Вопрос в другом: насколько притягательна концепция или программа данной интеграционной группы? Шанхайская организация создана совсем недавно, до существенных практических шагов дело не дошло, а уже есть несколько заявок на прием в это интеграционное объединение.

- Игорь Сергеевич, давайте вернемся в пределы России и поговорим о проблемах внутренней безопасности. К 2004 году в стране сформировался синдром терроризма. Хуже того, мы свыклись с этим ужасным явлением. Теракты происходили словно по плану, лидеры бандформирований были трудноуловимы, все виды снабжения банд на Кавказе работали без сбоев. Но в последние месяцы ситуация радикально изменилась. Что это – новая стратегия в борьбе с терроризмом в действии?

- Понятно, что в 1990-е годы терроризм столь жестко заявил о себе на нашей земле, особенно, на Северном Кавказе, неслучайно. Не буду перечислять все причины тому, но если говорить о схеме, то она такова: внутренние проблемы были использованы внешними силами. Россия стала одной из первых стран на планете, подвергнувшихся массированной террористической атаке. Едва это случилось, мы остро поставили вопрос перед мировым сообществом, старались объяснить, что новая угроза не локальна, не случайна и уж тем более не скоротечна. Говорили о центрах подготовки интернационального терроризма. К сожалению, наш голос слушали, мягко говоря, невнимательно. Доминировало мнение, будто Россия таким образом хочет объяснить собственную проблему, связанную с чеченским кризисом и отвлечь внимание от других внутренних проблем, беспокоивших в тот период мировое сообщество. Переоценка началась только после того, как в сентябре 2001 года США стали жертвой террора, новое осознание проблемы Западом окрепло после ряда других терактов, в частности, в Испании в марте 2004-го. После 2001 года были приняты важные резолюции на уровне ООН, других международных организаций, а затем начали проводиться конкретные практические меры во многих странах. Ситуация изменилась принципиально: терроризм из атакующей стороны превратился в обороняющуюся. Однако проблема террора в конкретной стране – прежде всего проблема этой страны. Никто за нас этот вопрос не решит. Нам могут помочь в решении, что сейчас и происходит, но ключевую роль предстоит играть самим. Это понимание привело к принятию очень серьезных решений, в результате которых повысилась эффективность работы правоохранительных структур и армии. Акцент был сделан и на том, что терроризм не победить только силовыми методами. Были резко усилены превентивные меры, информационная работа. Если суммировать ответ, то можно сказать так: нам помогли уменьшить эффект внешних факторов да и мы кое-чему научились.

Вместе с тем, как мне представляется, борьбы только с проявляющимися очагами этой болезни для окончательной победы недостаточно. Необходим комплекс мер превентивного характера, включающий в себя решение социальных и экономических проблем. Если конкретнее – нужна программа социальной реабилитации молодого поколения Чечни, выросшего в условиях военного времени. Нужна программа по борьбе с безработицей на Северном Кавказе. Нужна тонкая наладка системы межэтнических и межконфессиональных отношений в регионе, уникальном с этих точек зрения. Может быть, нужен научный институт по вопросам Северного Кавказа. Скажу больше: Северный Кавказ – это регион, специфика которого обязывает государство постоянно им заниматься. Независимо от выборных циклов, наличия или отсутствия террористической угрозы или сепаратистских инициатив и так далее. Думаю, мы к этому придем. И чем быстрее, тем лучше.

- Летом планирует завершить работу межпарламентская комиссия по расследованию теракта в Беслане в сентябре 2004 года. Как Вы считаете, приведут ли итоги этой работы к решению создать у нас институт парламентских расследований, который, безусловно, входит в число инструментов по обеспечению безопасности страны? И нужен ли нам такой инструмент именно сегодня?

- Мне трудно судить о том, каковы будут результаты работы комиссии. Я уже говорил о необходимости интенсифицировать диалог между всеми ветвями власти и гражданским обществом. Разумеется, парламент – это один из ключевых центров такого диалога. Хотелось бы, конечно, чтобы жизнь не давала поводов для создания таких комиссий. Но если говорить в принципе об институте парламентских расследований, то такая форма работы просто необходима. Равно как и аналогичные инструменты в других формах власти, обеспечивающие обществу открытый доступ к влиянию на власть. Иначе очень трудно будет сделать каждого гражданина сопричастным к жизни страны в целом.

А негативный аспект современной жизни включает в себя не только терроризм, но и организованную преступность, наркоманию, коррупцию, незаконную миграцию, что входит в круг забот Совета Безопасности России. Как проблему терроризма невозможно решить только силовыми акциями и только с помощью правоохранительных органов, так бесперспективно уповать только на силу и по остальным перечисленным вопросам.

- Имидж России за границей сегодня довольно противоречив, если не сказать жестче. Насколько развитие гражданственности в России компенсирует нам имиджевые потери? Насколько лучше мы будем защищены от попыток пересмотреть историю не в пользу нашей страны, в частности, историю и результаты Второй Мировой?

- Сам по себе имидж – ничто, как толкует нам известный рекламный слоган. Если реклама не подкреплена сутью, ее эффекта надолго не хватит. И наоборот: наличие позитивной сущности при правильном позиционировании в мировом сообществе принесет дополнительную пользу. Поэтому гражданское общество нам необходимо не для изменения имиджа России. Оно необходимо самой России, и будь оно в стране более развитым, поправился бы и имидж. Впрочем, сказанное не означает недооценку влияния информационных потоков на сознание современного человека. Наше время – это время замены инструментария и во внешней, и во внутренней политике. Да, рудименты вроде применения военной силы в Ираке, еще сохранились, но на первый план выходят другие механизмы. Делать политику келейно становится все труднее. Она все больше на виду. И она все больше доступна обществу, населению, которое в свою очередь, влияет на нее все сильнее и сильнее.

Имидж чего-либо – это лишь составляющая всей информационной политики субъекта, проводимой в информационном пространстве, в котором субъект существует. Сейчас Россия находится в одном из эпицентров информационной борьбы. Если проанализировать информационный фон вокруг России, то можно констатировать: он довольно негативный. Возникает резонный вопрос: почему этот фон идет в разрез с позитивными политическими и экономическими процессами, в которых участвует страна? Мне думается тому есть объективные и субъективные причины. К первым относится следующее: на Западе еще сильна привычка относиться к России, как к некой вариации Советского Союза, то есть врага времен "холодной войны". Следовательно, укрепление России воспринимается сквозь призму восприятия мощного и враждебного СССР, представляющего потенциальную угрозу. Далее – не все в мире хотели бы видеть в лице России сильного партнера, ибо с сильным партнером сосуществовать всегда сложнее. Наконец, укрепление России означает усиление позиций сторонников многополярного мирового порядка в будущем. К субъективным причинам я отношу внутренний фактор: наша недостаточная готовность к новым информационным реалиям, существующим в мире. У нас еще не сформированы современные информационные механизмы для отстаивания интересов страны на международном уровне в рамках современных информационных агрессий. Наивно полагать, а мы иногда бываем к этому склонны, что все в мире должны нас любить. Но если кто-то нас не любит или не понимает, это не повод обижаться, замыкаться в себе и переживать. Это как раз повод для того, чтобы активно объяснять свою позицию, доказывать ее преимущества, то есть добиваться уважения. Каждый шаг власти, как внутри, так и вовне, должен иметь очень внушительную информационную составляющую. Мы в этом вопросе пока еще недостаточно современны, то есть недостаточно защищены. Так стоит ли удивляться тому, что нас иногда пытаются загнать в историческую резервацию?

- Есть ли в перечне рисков, которыми занимается Совет Безопасности, риски будущего? Например, космический терроризм, глобальные метаморфозы эколого-климатических условий, новые болезни эпидемиологического характера?

- В первую очередь мы занимаемся рисками реальными, и, поверьте, работы более чем достаточно. Но и будущее стараемся держать в поле зрения. Конкретный шаг – создан Научный совет при Совете Безопасности, в который вошли видные ученые в самых различных областях науки. Очень рассчитываем, что с их помощью в профильных секциях Научного совета мы сможем рассматривать и риски будущего.

- Номер журнала выйдет в свет в первых числах мая – в канун Дня Победы. Мы начали разговор с политических итогов Великой Отечественной. Вполне естественно завершить его вашими поздравлениями и пожеланиями ветеранам войны, всем гражданам страны.

- И своим нынешним существованием, и жизнью каждого своего гражданина Россия обязана тем, кто защищал страну и победил фашизм в годы Великой Отечественной войны. Мудрость людей в том, чтобы из таких фундаментальных событий нашей истории извлекать уроки на будущее. Один из таких уроков заключается в том, что победа стала возможной благодаря сплочению нашего народа в единое целое и объединению стран с различным укладом жизни в общую антифашистскую коалицию. И сегодня у человечества есть общие враги, не менее коварные, чем фашизм, способные нанести огромный ущерб как отдельным государствам, так и человеческому сообществу. Поэтому хотелось бы призвать людей меньше концентрироваться на существующих противоречиях и больше сил тратить на преодоление общих проблем, особенно в условиях существующей сегодня глобальной взаимозависимости.

Интрвью брал Михаил Быков

http://www.lenta-ua.com/article/427a3c501bb9d