Мысль пролагает канал
к тому, к чему
устремляется Сердце.

"Грани Агни-Йоги"

- 1 -

Все началось еще на вокзале в Новосибирске, а может, еще раньше, в художественном музее Риги, у картин Н.К. Рериха, но, наверное, и это срок неверный, и эти 20 дней на Алтае — только вершина айсберга, но речь именно о них и еще о моем Учителе Рикле.

Заметив объемный рюкзак с ледорубом и каской по бокам, подошел ко мне седобородый старец: «Не на Белуху ли собралась, девонька?»

Знакомимся: Петро — художник из Верхнего Уймона, рериховец.

Ему не привыкать: ни в поезде, ни в  автобусе (в последнем — одни эзотерики, и все в Уймонскую степь едут) не умолкает ни на минуту.  Целый день общения «на колесах» ничего кроме головной боли не вызывает. Рерихи и мои Учителя тоже, вспоминаю из Живой Этики: «Болтливость — не лучшее применение Слова, а лишь распущенность психической энергии». Деревья по склонам холмов напоминают мысли-стрелы, кем-то посланные когда-то, но не достигшие цели, а воткнувшиеся в алтайскую землю. Шелестят теперь своим оперением, такие же пустые разговоры разговаривают. 

Петро — домой, нам — поближе к Горам! Алые зарницы освещают на миг их ночные силуэты, кажется, это твое ощущение Вершин выплескивается в небо! Ведь горы у туристов в «крови».

Заунывный сеющий дождик усмиряет эту высокую страсть, но его убеждений хватает ненадолго, и вот уже ты на тропе под благословенными алтайскими струями. Они смывают с тебя остатки рациональной городской организации, и запах озона лучшими на свете духами пропитывает все твое существо: теперь ты Дома, ты — свой!

- 2 -

Ночь, палатка, столп Света в третьем глазу взрывает полудрему. А ведь это славный Знак! Радуюсь, что все впереди: и Гора, и три недели свободы и высоты, а в рюкзаке маленькое знамя с тремя красными точками. Значит, что не вышло однажды, получится на этот раз обязательно...

И снова быстрый шаг по расквашенной дождем, растоптанной людьми и лошадьми тропе. В сумерках входим в высокий бор — красивое место, удобное для ночевки. Рядом уже стоят путники. Аккем в теснине своей несет поток беловодья сплошного. Напиться и умыться, конечно, можно, но чаек вскипятить из чистой водицы хочется, а за ней бежать — получасом не обойдешься. Деды (так мы их окрестили, хотя группа больше чем на половину из людей молодых) успокаивают: «Не беда, поделимся!» 

Первый обмен мнениями — конечно, о солнечном затмении. Думать о нем не  хочется: восхождение у нас на него приходится, так уж календарные отпуска у всех сложились. Не до нас в это время Горе будет, да и к чему питать уже разбухшую на вольных хлебах мысль-форму «конца света».

Дров без топора сыскать почти не удается, так что опять «садимся на шею» Дедам, что мне крайне неудобно и при наличии горелки не обязательно, но «большинство» бережет газ до снега, который, впрочем, не заставляет себя долго ждать — начинается на следующее же утро.

Но что это за костер!.. Быстро управляемся с ужином. С хозяевами Огня почти не разговариваем. То ли динамика дня, то ли присутствие рядом Дедов вызывают такое любимое, отсут­ствующее состояние. Огонь общается с тобой.

Cтоп! Да это же знак, совершенно четкий, вписанный в огненный круг. А позже глаза, глазенки, глазища тоже в костре, на ветке; нет, такое не привидится, слишком ясно и неизменно в вечно меняющем свои формы пламени — знать, костер не простой...   Прислушиваюсь: что-то очень доброе дышит в спину, три капли дождя шлепаются на лоб, три вздоха ветра рождают шепот в листве, и снова полная тишина! Не иначе Хозяин места! Хорошо-то как! И ведь такое впервые со мной! Были знаки, но чтоб так много сразу... Еле-еле заставляю себя встать и идти к своей палатке, уже около нее вновь огненная реальность дышащего на месте костра Сфинкса-Льва встает передо мной. А после долго-долго ощущение храма внутри, в Сердце!

- 3 -

Утро. Стук топора, шуршание снега по тенту, надо вылезать, бороться с действительностью, первым делом хватаюсь за сигарету.

«Чего же ты, девонька, с утра пораньше себя травишь? — обращается ко мне ДеД, ловко управляясь со смолистым пнем у обочины. — Пошла бы лучше к костру, чайку горячего испила...»

Я как-то не придала его словам особого значения, привыкла уже, критику стоически переношу, но расстаться с питерской привычкой все никак не удается, укоренилась она крепко, еще с кофейком в придачу, и в горе, и в радости «помогает», «традиция» опять же, «святое студенческое братство». Хотя понимаю, что давно уже сигарета моя «голой формой» попахивает...

Снова Деды спасают нас жарким своим огнем от мокрого снега. Женя рассказывает о Совете Духов Алтайских: «...Турист ныне нерадивый пошел, все сломать вокруг себя норовит, мусор за собой оставить. Вот и приняли решение Владыки горные и лесные хлестать каждому кустику придорожному этого горе-путешест­венника ветками своими...» (вспоминаю: точно, чиркнула вчера меня одна веточка, даже сигарету из рук выбила), потом про фей лесных и общение с ними «запросто», сам он тоже на «лесовичка» смахивает. Остальные все больше помалкивают.

Решаюсь задать один вопрос, который не дает мне покоя после прочтения книги «Алтай-Гималаи» Н.К. Рериха: кому же все-таки посвящена Белуха — Матери Мира или Гессер Хану? Или это одно и то же? А еще есть Катун-Бажи, Уч-Сумеру и все ее названия...

Ответ поражает своей простотой и убедительностью: «Сколько ручьев берут свое начало с Вершины? Так же названия — их, может быть, и не счесть, а ты назови как тебе нравится!»

Действительно, ведь дело в самих Вершинах и нашей любви к ним, а значит, надо идти под проливной дождь, топать к ним не только в Духе, но и ногами человеческими. Деды улыбаются: «А мы подождем погоды».

До нитки промокнув, на привале вслух мечтаем о горячем чае, и вот он — не заставляет долго себя ждать; одна из многочисленных групп приглашает: «Ребята, хлебните горяченького!» И мы благодар­но принимаем из их рук огромные эмалированные кружки обжигающего, таежного чая, о котором только что помечталось. Так безукоризненно работает мысль-форма от соседства ночного с высоким Слогом Жизни...

- 4 -

Иду быстро, и попутчики мои скоро теряются из вида. На высоком берегу красавца Аккемушки открывается панорама окрестных далей. Здесь решаю дождаться отстающих и приготовить обед. Дело это не из легких при отсутстии топора и мало-мальски сухих дров (ежегодный пласт туристов давно оставил эти места без топлива). Пробую закурить — ну и отвратительное занятие, как же я годами такое насилие над собой терпела? Костер  разгораться не хочет, замерзаю...

И тут случается настоящее чудо: волны Света невесть откуда взявшегося солнца, это при обложном сеющем дожде и низкой облачности, накрывают меня с головой, согревают в миг и наделяют все мое естество такой радостью, что все становится по силам, а внутри просыпается ликование...  И анахата... О! Как я ее слышу: там и Огонь, и тембр, и темп... Что это было? Также внезапно все исчезает, как и началось, только сердце по-прежнему колотится в груди, созвучит!

Оглядываюсь. Сзади стоит ДеД и тихо, тихо улыбается. О пережитом только что спросить не решаюсь, обмениваемся приветствиями. Поражает Его чистота. Ноги мои по колено забрыз­ганы торфяной жижей с тропы, ведь идёшь все время по мешанине из талого снега, земли, корней, и нет никакого шанса остаться сухим и чистым. Летает Он, что ли?

Замечаю взгляд ДеДа, направленный на пачку «Примы», одиноко сиротеющую на снегу.

«Что со мной сделал, ДеД? Курить больше не могу!», — атакую Его вопросом. А Он смеется: «Ну, вот и замечательно, давно бы так! Тебе дым сигареты уже давно не попутчик. Я просто это увидел и дал тебе энергию через Слово, а ты ее приняла, ибо место пустое нашлось. Ты на Пути, девочка. Желаю тебе удачи!»

Да ведь у Рерихов про это уже было: «Когда пылают Огни сердца, нет потребности в возбудителях, отпадают разные недостатки и охота потворствовать своим слабостям».

Понимаю, что секрет здесь в Словах, сказанных мне утром! А еще, что избавиться от адского этого зелья дороже будет всех умных книг, мною прочитанных...

И опять расходятся наши пути: они — вперед, я — дожидаться отставших. Уже вечером, на стоянке перед водопадом, интересуюсь у встречных далеко ли Деды? Да, они на подходе к озеру (это еще около полудня пути). Щемящее чувство внутри заставляет впервые по-настоящему задуматься, как они мне дороги.

- 5 -

Новый день и открывшаяся всего на несколько часов Белуха царят теперь уже не только в мыслях, но и наяву. Прибывающий снег на тропе нисколько не расхолаживает, говорят, на озере его по колено — и это в августе! Нам еще три дня ждать остальных восходи­телей, так что все может измениться...

Аккемское озеро всегда славилось обилием паломников, но ныне на порядок больше «отдыхающих», причем многие явно не «туристической» и не «поэтической» ориентации (раньше эти два типа преобладали), а с детьми, оседло, стоят уже давно и надолго, окопав­­шись в сугробах. Позже узнаю, что назначено здесь «Вознесение».

Не бред ли? Разве не возносимся мы каждый раз, когда устремляемся осознанием своим к Всевышнему, разве не восходим над повседневностью, карабкаясь по крутым склонам, в гости к Высоте и Солнышку?

Паства при «учителях»-самозванцах безмолвствует, а только ждет своего «звездного часа» под завывание злобного ветра. Белуха окутана пеленой белой мглы, но мне видится радуга прямо через ее Вершину, и, хотя другие разглядеть ее не могут или не хотят, знаю, что Восхождение уже началось...

Новый смысл этому вертикальному слову  открыли Деды: «Куда же ты, думаешь, человек истинно восходит? Ведь Гора внутри Тебя есть, в ОУМ сойти — это и есть В-О-схождение истинное!»

Иду на Семиозерье — самое время очиститься, искупаться в жаркой живой водице с ледяной корочкой, сил набраться. По открывшемуся склону горы напротив несутся облачные лошади, несутся в Долину Эдельвейсов, значит, завтра туда и мой путь ляжет!

Только ступила в белые воды Аккемского озера вслед вчераш­ним лошадям — навстречу старый знакомый, Петро из Верхнего Уймона.

—Какими судьбами?

—На Белуху собрался, Новый Век встречать. Возьмешь?

—Ну вот, одни — конец, другие — начало, все что-то встретить норовят непременно, и чтоб обязательно в физическом теле при всем присутствовать. Не честнее ли Гора ради самой Горы!

Вершина для туриста — прежде всего, техническая подготовка, снаряжение, опыт более легких восхождений. А так вот «сухопутного» человека сразу на 2б, а потом на 3а перевалы, да еще в резиновых сапогах, без кошек и ледоруба... Нет, об этом и речи быть не может, да и нужно ли это?..

В Долину Сказочных Цветов идем вместе. Эдельвейсы огромные, с тонким запахом, бархат их серебристых лепестков ласкает глаз, а уморительные мордашки так и приглашают улыбнуться вместе с ними. Вот они какие, цветы Счастья!

Всегда поражает стремление этих малых форм жизни — цветов, бабочек — забраться как можно выше, к границе вечного снега и льда — какой такой неутолимой жаждой влечет их высота? Вспоминаю снег на четырехкилометровом склоне горы весь усеян­ный трепетными желтыми крылышками!

На серединном хребтике из-под ног выпархивает птица. Смотрю в ее строну. Ба! да ведь это знакомые палатки — ДеД! Неужели снова встретились?! Сколько лет уже обращалась я к Творцу с простыми словами из «Зова»: «Ты, давший голос и щит мне, пошли Учителя на путях моих, открыто сердце мое!»   Свершилось...

Подойти не смею, собираем дикий лук, общинник хочет раздаривать его всем встречным, поэтому рвем много. Уже вечером, на озере, у нашего костра вновь собирается половина давешнего эзотерического автобуса — хорошая для Петро аудитория. Надеюсь, поймет он все-таки, что не для того суждены ему эти Края обетованные, чтобы так вот бесцельно лить в болтовне свою огненную силу.

Я же уже знаю, и не понаслышке, иное, творящее качество Слова, поэтому ухожу к себе, внутренней, ведь завтра приходят наши, а сердце подает весть, что мне совсем в другую, другую от них сторону...

- 6 -

Чуть свет начинаю собирать нехитрые свои пожитки, встречаю недоуменный взгляд попутчика: «Куда?» Как объяснить ему, лихому горнику-туристу, ту иную реальность, которая зовет меня к себе. В ней — Свет, в ней — мое истинное В-О-схождение, сердце не обманет! 

Появление остальных дальневосточников (сколько гор, перевалов уже пройдено вместе) не меняет моих намерений. Смотрю на их сборы промытыми глазами: еще год назад, на этом же месте, я суетилась вместе со всеми отмеряя, перевешивая, складывая (вместе с чистой Любовью к Горам таилось в этом желание выделиться из общей картины дней, эго свое потешить). Да, конечно же, и, прежде всего, испытание Силы Воли, и Братство, и воздух Гор. Всё это можно назвать генеральной репетицией, тогда у меня она уже была. Двести метров отделяло нас от Вершины, а вместо Откровения была дикая физическая усталость да желание поскорее добраться до базового лагеря. Счастье от Высот и Снегов — этот фонтанчик быстро иссяк в долине, сознание утонуло в «лживых лохмотьях обыденности», Горы в тебе уже не было. Где же оно, постоянное качество горения? Так получается просто экскурсия к себе Истинному, а дальше — снова потемки, еще более тягостные...

Оставляю восходителям «тяжелое наследство» — сигареты и фляжку с крепким алтайским бальзамом.

До встречи, ребята, на Вершине, ведь она у людей одна единственная, внутри себя, а потом...

Не иду — бегу, лечу к сказочным и таким реальным Эдель­вейсам. Снег почти сошел, а облака всю ночь неслись с бешеной скоростью, мне с ними по пути, к ДеДу!

Дилиитий колет дрова и встречает меня усмешкой: «Здравствуй, «курилка»!»

Появляется ДеД, и слезы, целые потоки их льются из моих глаз. Мне все равно, кто они, куда и зачем идут, я знаю только, что люди эти победили в себе то, с чем одной мне не справиться...

ДеД очень ласково приглашает: «Сядь, девонька, чайку с нами выпей». И когда я совсем уже успокоилась: «Зачем к нам пожаловала?» — «Учиться у Вас хочу!» Чего тут еще добавишь? Совсем заплутала в книжной мудрости: и чем дальше в лес, тем больше дров.

- 7 -

Так в пять минут решилась моя судьба, да, видно, судьба не одной, а целой вереницы жизней. И еще было очень сильное чувство, что я попросту отыскалась, выбрела из лесу на Свет Божий и оказалась среди Аиинов.

Обустраиваюсь; лагерь очень уютный — не чета озерным, где все временно и мусорно. Таиия, для меня она пока Ириша, поясняет: «Где мы — там и наш дом». Выясняем кулинарные пристрастия — они полностью соответствуют моему вегета­рианству, и вообще, очень много совпадений, например, наши с Иришей фиолетовые рюкзаки, или то, что вместо оставленной на старом месте кружки отыскалась новая, аиинская. Забытая соль ДеДу понравилась. «А мы тебя ждали, — сообщают. — В одной из лабораторных работ пришло известие о человеке с Севера, женщине 30—33 лет. Иначе бы ты нас просто не встретила». Я же купаюсь в блеске их глаз, тембре их голосов, мне они кажутся безукориз­ненными!

За делами не замечаю сначала, что пожаловал еще один незваный гость — мой случайный попутчик до Аккемского озера. Два дня шел он с нами вместе, после убежал вперед, помню, тогда мне очень не нравился его цинизм, в духе: «энергия не пахнет». Сережа с Украины — групплидер каких-то «сенсов» и тоже хочет идти с ДеДом.

Садимся все полукругом, в сторону солнца, ласково оно нас так согревает, а он трясется весь мелкой дрожью, у меня тоже мурашки по коже забегали, про холод этот ДеД потом объяснил, что он энергию вынужден был показать, то действие ее мы ощущали очищающее. Решают теперь, что с Сережей делать. ДеД и меня спрашивает. Высказываюсь, что ему важней с ними, ведь он в «практической работе», а я и дальше по книжкам могу плутать, вреда не будет такого, как ему, правда, и пользы никакой. Дилиитий на то заметил, что я вроде как свое место ему уступаю, над чем долго все смеялись.

Пообещали Аиины дать ответ Сергею на следующий день, но выложившиеся ночью знаки не позволили снова увидеться. Обещания Рикл не нарушил, оставил записку, дал целый год Астральному Воину, чтобы Аиинов, Войнов Света, догнать, встретить на том же самом месте, где с ним вчера сидели. Не в физическом теле это случится, так в тонком. Увидит!

Теперь я понимаю еще и то, что края, нам сужденные, просто не выпустили бы Сергея с его самостью обратно — нельзя ходить в места Силы с целью личного обогащения, пополнения энергией. Ведь они, может статься, последняя надежда, к которой Земля наша уповает, чтобы очистились люди осознанием своим, а вместе с нами и она, голубо-зеленая.

Одно такое место Силы уже раскрыто Риклом и Аиинами, и совсем недалеко от нашего лагеря — вчера к нему, оказывается, забиралась! Белый лотос на тонком плане открыл в Пространство лепестки свои. Фиолетовое свечение их теперь и днем, и ночью, и летом, и зимой струит свою благодать, помощь в Мир посылает, прежде всех Землице Алтайской, а там и дальше — волны эти созвучие найдут во многом, возродиться помогут тому, что пока еще живо. ДеД дал начало этому Творчеству своим Посвящением. Чаша Огня фиолетового возгорелась у Алтаря Мира.

Тем временем дневное светило наше и затмилось, и закатилось, и был в поддержку Свету Костер Аиинов. В огненной пустоте, как будто прямо оттуда, рождались слова: «Плеск волны, треск костра — ты слышишь их, девочка? Все это энергия. И этот ручей, этот огонь, этот лес с радостью поделятся ею с тобой, со всем живущим, а человек, возлюбив в ответ, вернет энергию им же уже в новом, преображенном качестве».

Все это так обычно и так необыкновенно!

Доносится запах из далекого детства, у костра пахнет княженикой. И нет в мире большего счастья, чем так вот сидеть и молчать вместе. Слова больше не нужны...

Ками-Доминей сообщает про двух лошадей, увиденных им на тонком плане: белую под седлом, куда завтра наш Путь, и темную, без узды, бежит она в обратную сторону. Последняя не заставляет себя долго ждать. Пьяный алтаец хочет нас непременно покатать, и тут одного аиинского Слова оказывается достаточно для того, чтобы  прекратить эту, казалось бы обычную, но не для энергетиков, ситуацию.

 - 8 -

Слово — это энергия!

«А как же с насилием над личностью? — спрашиваю ДеДа. — Ведь Ты вмешался в поток моей жизни?»

«Не вмешался, а увидел трещинку пустоты внутри», — поправ­ляет меня.

Действительно, были у меня такие планы: бросить курить после Вершины (без Учителя они так намерениями бы и остались) — значит, моё осознание было готово. Он просто помог этому случиться! А попутно и вторую «не изживаемую страсть» помог победить. Как увидела я истинную суть кофе, коричневыми струпьями на костре исходящего, всякое желание его пить начисто пропало.

Так на деле было явлено когда-то читанное мною правило: «Огонь очищает, легким становится преодоление того, что в обычном состоянии кажется почти непреодолимым».

Еще одно «чудо» на моих глазах творят Аиины. Женя-«лесовик», человек «старой закалки», ему физически тяжелее всех приходится: привык он к салу, сгущенке, чаю сладкому, а тут его всё злаками потчуют.

«Так давно уже идти невозможно, не на чем больше идти!» — в сердцах заявляет он Таиии после многочасового непрерывного хода. Ему и невдомек, что Аиины еще и ночь, и следующий день идти могут, и ведет их энергия!

Так вот, Женя, пребывая в угнетенном тяготами пути состоянии, получил от тропы трещину на лодыжке (с такой бедой человека нужно обратно тащить на себе). ДеД же сделал ему операцию на клеточном уровне, зарастив трещину в кости новой тканью. На третий день Женя уже шел перевал наравне со всеми.

«Какой же остроты и силы должна быть мысль!» — восхищаюсь Его Творчеством. Да, про такое я только читала... но знаю уже, что не в лечении физического тела человека суть Рикла, а в Огне, Огне запредельном, всей Земле помогающем поправиться.

«Не хотела бы я быть Твоим пациентом, только учеником!» — заявляю Ему.

«Раз учеником, — смеется ДеД, — тогда начинай, учись готовить ужин».

- 9 -

Всю ночь провела будто на чьей-то ласковой огромной ладони — да ведь это тоже энергия Рикла, и я в её космической колыбели! Проснулась с младенческим чувством новизны мира и его чистых, чарующих красок.

«Ты уже поздоровалась с солнышком?» — вопрос Дилиития застал меня врасплох. Конечно же, бегу навстречу, вот-вот выйдет оно из-за горной гряды. И выходит, царственно так выкатывается, и дарит новой реальностью расслоившегося на моих глазах Света!

Идем «суперлошадиными» перевалами, как окрестил их ДеД. Двигаемся дружно, споро, туристы так ходят не часто, на подъемах и спусках у них у каждого свой темп, если веревка не связывает, а зря. Наша энергия множится, а значит, непомерно возрастает, нас же даря своим избытком, привнося гармонию во все окружающее.

Проступает тайное, но самое главное качество Алтая. Да! Это, прежде всего, место для священнослужителей, Алтарь Веры и Действия в этой Вере. Рерихи добавляют: еще и «Алатырь — Камень, который воскресит или сожжет».

ДеД то золотого корешка предложит, то сухофруктами обнесет на привале, чайком из фляжки побалует. Присказка деда Жени мне очень по душе: «Дорогу осилит идущий».  ДеД Рикла ему вторит: «Дорога усилит идущего!» А во мне все звенит: «Не подъем — Песня!» 

Снег, снова «оставивший мир в меньшинстве», воспри­нимается радостью великой и тоже питает промельком своих белых крыл. На открывшемся склоне облака густые, как снежное молоко. Радуга прорезает белое безмолвие, слепит глаза. Нам как раз под ее арку. А ведь это еще один Знак о чистоте Пути Аиинского!

Места эти помнят Рерихов, именно так пролегала их алтайская экспедиция. Случайностей не бывает, но это я пойму уже позже...

А пока приступы тошноты парализуют на весь вечер. Канал движения энергии во мне перекрыт плотиной метафизического мусора (эго мешает с ним расстаться), не может принять потока живительных энергий Рикла, льющегося на всех нас через Его Слово.

«Опять я много говорил!» — оправдывает ДеД мою немочь. А мне мучительно стыдно за такой «энергетический изъян».

Отношение к Слову у Аиинов особое. Обыденные, полинялые, а для многих отмененные вовсе слова-приветствия, слова-напутствия, слова-пожелания: «Спасибо(г)», «Благо-дарю» — обретают в их устах новый, не подозреваемый мною смысл, омывают всю мою сущность чистой водицей, наделяют силой для новых ступенек Духа.

Например, приготовление пищи становится занимательным занятием, стоит подойти к этой работе творчески. Для того чтобы блюдо энергетически звучало, можно добавить туда солнечных бликов с травы, ветра с макушек вековых кедров, радость окружаю­щего лесного великолепия, а главное — вложить туда свою любовь, мир в своей душе. С чаем — и вовсе полет фантазии, умей только сочетать травинку с травинкой, но это работа для мужчин. 

Обязанности дежурных четко распределены: поначалу суетилась, пытаясь выполнить «чужое».

«Ты же ослабляешь Ками-Доминея, — подсказывает мне Таиия, — это его работа, она дарит его своей энергией!»

Пристаю к ДеДу с глупым вопросом: «Почему Ты меня не учишь? Вот Аиины и погоду исправляют исправно, и с болячками, ссадинами разными в день-другой управляются (правда, случаются они крайне редко). Строжишь Ты их постоянно». Ответ как всегда немногословен и прост: «Но ведь ты уже идешь с нами, впитывай, наблюдай!»

Впервые звучат для меня Слова Жрицы — Род. Да! Именно так величественно и торжественно, ибо только это поможет сохранить Знания от грязных рук.

Удивляюсь самой себе, что я ничему не удивляюсь.

- 10 -

Выходим к зимовушке, уже жданной ДеДом, под проливным дождем она кажется нам особенно уютной. Десять лет назад старый хозяин, что был в физическом носителе ДеДа, заказал её своему знакомому. Так долго зрело то, чему суждено свершиться только сейчас!

Осоловевшие в тепле, внимаем Слову Таиии, которая в огненном устремлении вся преобразилась в молитве: «...Укажи Пути к Тебе непроторенные, чтобы мог идти по ним не беря, но отдавая...»

Энергия призывает к Творчеству, снова все полны сил. Ками заново (да еще как!) собирает полуразвалившуюся печурку.  Остальные занимаются лагерем, дровами, самой избушкой. ДеД идет по грибы, знает он в них толк, да и грибы: маслята со слезой,  моховики в рыжих тулупчиках, рыжики-глухари — будто сами просятся в его набирушку; готовит их сегодня Сам!

«Разбор полетов». Совершенно неожиданно для себя заявляю, что не хочу брать энергию ни от чего живого. Цветок, дерево, солнце — пусть живут себе с Богом, мне, мол, и своей хватает. Долгое, невыносимое молчание в ответ, я животом чувствую, что лучше бы этого не говорила. Перед глазами сестрица-Аленушка — как она яблоньке помогала; Анастасия, Звенящие Кедры её.

А ДеД, очень сдержанно: «Ты понимаешь, о чем сейчас говоришь? Ведь тебя к нам тоже энергия привела!»

Знаю, что прощения просить у Аиинов нет смысла, ДеД запрещает. Какое счастье, что негатив, выплеснутый сейчас мной, уже сожжен Риклом, не дал Он пустить ему метастазы разрушения. То, что я сказала, — как раз и есть отсутствие энергии, энергии Видения. Конечно же, и цветами я любуюсь, и разговариваю с ними, с травами, когда их собираю, так ведь в этом общении они и дарят своей энергией! Обособление мое — не что иное, как самость, дымным смрадом вылезающая изо всех щелей. Много лет в таком заблуждении пребывала...

«Ещё город свой чистить собиралась!» — вступает Дилиитий.

Родилась эта идея не вдруг. Северный затрапезный городишко тем и отмечен во времени, что вплотную сопричастен к сталинскому Гулагу. Так вот, с некоторых пор стало казаться, что никуда эта зона не делась, а лишь перекочевала внутрь пятиэтажных домов-тюрем и еще глубже, в души человеческие. Не потому ли высокая вибрация классики, истинного искусства, оказалась не нужна и даже враждебна большинству городских обитателей. Конечно, «для галочки» можно заполнить музеи, концертные залы, но теперешнее время тем и хорошо, что рушится эта «голая форма» принуждения. На пустом месте тут же укореняются уродцы псевдокультуры массовой, несущей еще большее одичание. На физическом плане эту ситуацию не переломить; опробовано — нужны меры на тонком. Вот и поинтересовалась как-то об этом у Аиинов.

Дилиитий рассказывает в ответ про некую инициативную группу, собравшуюся в медитациях давать энергию Любви Чернобыльской АЭС. Только вмешательство Рикла на тонком плане избавило тогда Мир от реакции атомного реактора на подобные действия. Цели, казалось бы, благородные и общечеловеческие в обоих случаях (масштабы только разные), оборачивались тотальными разрушениями, ибо такова была суть самих исполнителей.

«Ты чего-то боишься?» — Дилиитий продолжает разматывать клубок моих внутренних противоречий. Долго роюсь в себе, пытаясь заглушить приступы лихости: «Конечно же! Вернуться обратно, домой, и все снова будет по-старому. И еще: а вдруг я не из Рода Творцов?»

И меня успокаивают, объясняя, что Воином Света может быть всякий, кто живет в ладу со своим сердцем...

Учитель же просто берет и пробивает канал движения энергии так, что тошнота сменяется потоком, струящимся по позвоночнику благодатью, разливающимся в анахате. Меня, в ощущениях моих, просто приподнимает над землей. Вот это мощь! И это тоже энергия!

- 11 -

Вопрос Рикла: «Веришь ли ты, что во мне сейчас энергия Н.К.Рери­ха?» — совершенно сбивает с толку. Это святое для меня Имя, а в вопросе чудится провокация. Но что-то изнутри моего естества, мгновенно сориентировавшись, не дав вступить голосу рассудка, выталкивает на поверхность: «Да!» Да такое, что сомнений в толковании сего факта не остается.

Под очередным перевалом варим обед, уютно устроившись у подножья огромного кедра. ДеД вывел нас на самую границу леса, заявил: «Вода будет!» Действительно — ручеек! Сейчас Он в медитации, просматривает тонкий план и транслирует нам его энергии. Вот крылатые пегасы показывают Ему озеро необычайной красоты, проплывает слово «терафим», картины Н.К. Рериха, много картин, целый фильм. ДеДу все ясно, но он только поторапливает в сборах.

К слову, про рассказ Жени. При первой еще нашей встрече «соседями», поведал он со слов А. Наумкина притчу-быль об озере с терафимом Христа в его глубинах, и что озеро это будто бы искали Рерихи...

Вертолет на горизонте заставляет залечь в кусты. Нас не долж­ны вычислить ни в коем случае.

«Условия, приближены к боевым! — шутит Женя. — Про это я уже читал у Головачева, такая же ситуация». ДеДу не до шуток, ведь ситуация — это энергия, и, прежде всего, она должна быть защище­на «в моменте» от тех, которые не дремлют...

Все благополучно, через час мы уже на хребте созерцаем «синие-синие звонкие Горы», а поляроид запечатлевает, всего на какую-то секунду, потоки энергий, идущие через нас. ДеД ком­ментирует: «болезнь левизны», «кособокость», «идеал» — это когда по самому центру макушечной чакры. Я потрясена этими белыми снопами света, уходящими от каждого в Небо.

Водораздел достигнут, казалось бы, можно на спуск, но Аиины, вдруг оторвавшись, торопятся направо по хребту, оставив нас с Женей далеко позади. После продолжительного бега в сторону от наторенных троп взорам нашим открываются две бирюзовые глазницы озер — маленькая и побольше. Большое озеро уже описано ДеДом на обеде! Озера в обрамлении крутого каньона, припушенного снегом, лунный пейзаж. Говорят, по склонам на скалах множество Духов расселось на тонком плане.

Рикл работает, я опасаюсь смотреть на него в это время. Бездумно отдыхаю от физических тягот дневного пути. Но то, что проявляется на мгновенном снимке (ДеД поручает Ками его сделать), в миг заставляет забыть всякую усталость. Это Н.К. Рерих, собственной персоной (как с портрета кисти его сына Святослава)! Несомненно! Все мы, затаив дыхание, созерцаем Космическое Действо, этот Исход!

Рикл дарит энергией Место, которое Он только что раскрыл. Теплой волной прокатывается она, прямо с нас начинает свой путь в Пространство.

А Рерихи искали эти озера в своей экспедиции, но так и не нашли их. Что помешало им тогда — сие неведомо. Рикл помог исполнить когда-то начертанное. Сам Он безмолвствует, только чуть утомлен.

У первой воды на границе леса на ночевку уже устроилась группа. Ничего не подозревающие люди могут оказаться пособни­ками «темных», тогда под угрозой будет вся экспедиция. Идем вдвоем на разведку.

«Главное, лица запомните», — напутствует ДеД.

Спрашиваю у Дилиития: «Как же Он их увидит через меня?»

«Считает, как с фотокарточки!»

Да! Для Учителя ты — прозрачен, мысли, состояния твои — все наяву. Мне это очень нравится, однако, нужно соответствовать...

Примеров тому, как работает энергия Рикла, предостаточно: вот Дилиитий падает и разбивает себе лицо в кровь — закралось раздражение ли, злость ли, ведь физические нагрузки супер-туристические,  — «расплата» мгновенна.

Место для медитаций каждый выбирает сам. В первый еще день моего прихода ДеД выговаривает Таиие: «Ты медитировала на гиблом склоне (болото, песок верные спутники таких мест), значит, нет в тебе достаточной силы, иначе бы он тебя не притянул».

Нас, «вольнослушателей» (Женю и меня), энергия эта пока только дружески похлопывает по плечу.

Ночами ДеД вообще не спит или спит очень мало. К полуно­­чи обыкновенно уходит работать в палатку, а некоторым Аиинам рекомендует посидеть у костра часа два-три. Остаются, как правило, все. Поначалу для меня это было тяжелым испытанием, глаза слипались сами собой, но и уйти просто невозможно, ведь это Аиинский Огонь! А как хорошо горят в нем ситуации прошлого, мысли, поступки! Как иначе достичь энергетической целостности? Стать Воином Света?

- 12 -

Преогромная кержацкая изба. Сто лет, не меньше, стоят одиноко в глуши лесной ее останки. Ведь это подумать! С тех далеких пор люди у тайги, у гор спасения в Вере своей искали, и жили, и утверждались в ней с каждым свободным вздохом, не так ли и ныне?

Огненным памятником Духу человеческому растёт рядом с руинами гигантский гриб-коралл. Это подобие застывшего пламени к тому же вполне съедобно и по вкусу весьма изыскано, целую неделю испытывали это на себе.

Цель нашего горного путешествия описана ДеДом заранее во всех подробностях. Она неуклонно приближается, вот уже пройден крутой прижим — альпинарий диких луков и зарослей барбариса. И за поворотом, вдалеке, завиднелся розовый Остров (географи­чески это все же полуостров) на бирюзовой глади, будто застывшей, воды.

«Шамбала Алтая!» — выдыхает с благоговеньем ДеД.

Долго разглядываем хрупкие черты сужденного Места Силы. Работа с ним готовилась десятилетиями и на Земле и в Космосе. И вот мы — у подножья Свершения!

Решаем подкрепиться перед последним переходом, но тут опять неожиданность: нас уже ждут. Это турист-одиночка. Любезно беседуем. Я хвастаюсь коралловой находкой. Он, тут же сориентировавшись, вытаскивает видеокамеру (съемка — это простейший способ «вывести нас из строя»). Дилиитий быстро распознает в этом «творчество серых», пресекает дальнейшие попытки «общения». 

Скорей всего, человек этот — флюгер в руках известных хозяев, играющих на струнах его самости, жаль, что сам он этого не подозревает. Долго еще сидит он за ближайшими деревьями (это уже отслеживает ДеД на тонком плане), не решаясь ни продолжить свой путь, ни вернуться к нам. Да поможет ему встреча с Риклом высветлить нить своего осознания, определиться в Пути Истинном!

А нас теперь уже ничто не может остановить. Ступаем в зону «выжженной земли». Склон засажен колючками. Белесая, скудная в формах жизнь растений, в скалах темными окнами зияют подземные провалы, то и дело маленькие змейки шустро ныряют в траву. Над тропой витает пряный запах шалфея, солнце палит беспощадно. ДеД просил быть особо внимательными на этом, последнем до Острова, участке пути, отметить места возможных будущих медитаций.

Слишком много знаков плана физического приковывают к себе внимание. Выход старинной кладки крепостного вала. Камни скреплены составом, подобным застывшей губке, или истлел он от времени? Трезубец-костер красной породой выложен на противо­положном склоне реки. Что-то сильно давит на голову.

Спуск к аилу, прохлада от воды несколько разряжают обстановку. Высоченные тополя, их я впервые вижу на Алтае! Такие же растут на Байкале, тоже далеко не везде. Под ними и будет наш лагерь живой связью Пространств и Времен.

Так уж заведено, что куда бы мы ни пришли, всюду ждут нас дары. Аиины этому нисколько не удивляются, а принимают с Благодарением. И здесь без них не обходится. ДеД собирает молоденькие подберезовики прямо из-под палаток. Позже — хариусы. Клюют они тоже только у ДеДа, так что скоро «профес­сиональные» рыбаки Ками и Женя и удочки в руки не берут. ДеД же просто интересуется: «Сколько нам сегодня нужно?»

И вот уже на берегу прыгает, искрится живое тельце, естество его напитано стихией воды, несущейся с гор. Это необходимая жертва, ни рыбинкой больше, мы просто должны энергетически соответствовать.

«Как у Тебя это получается?»

На мой восторженный вопрос ДеД отвечает: «Очень просто — я с ними разговариваю».

- 13 -

Делу — время; с утра ДеД с Ками-Доминеем идут на Объект, только к обеду возвращаются потрясенные. Живые свидетельства древней жизни! Знания бывшей здесь цивилизации живы! Носители их предпочли быть заживо погребенными и не ушли на перевоплощение, сохранив в веках Мудрость своего Рода. Такова была их прошлая Воля!

Наступает черед остальных. Идем прикоснуться к древним Святыням. ДеД, напутствуя перед походом, обозначил величие и масштаб ситуации и нас в ней, как первых представителей человечества, которым разрешено коснуться этой тайны...

Ответственность гнет к земле, карабкаемся по крутому откосу на Остров, это напоминает развалины Спасо-Обыденной церкви в моем родном городке: такая же беловатая каменная крошка под ногами, то же щемящее чувство потери, надругания над святынями. (Виновато в этом не только время, но и люди с лопатами. Благо, последние вовремя остановились в своих разрушительных действиях. Место им не позволило. Думаю, болеют они сейчас от «трудов своих».)

На первом ярусе ощущается явная пустота под землей. Это один огромный могильник. Жертвенный камень, лики на надгробьях,  высокая трава, уже многие тысячелетия растущая чередой геометрически правильных кругов. И еще захватывающая энергия, что идешь на встречу к себе прошлому. Вот только бы еще вспомнить!...

Возвращаемся подавленные. Я еле переставляю ноги. Занимаюсь ужином, превозмогая себя, о еде и мысли не возникает. Тут замечаю, что все давно и тщательно помылись. Конечно же, вода помогает и мне смыть ту энергию обречения, векового томления неуспокоенных душ, которая коснулась всех нас на Острове.

 ДеД улыбается: «Энергетический шланг был на тебе с Места. Давно уже я его прожег до самого источника. Многие пациенты с такими ко мне обращаются, а то сил только ноги переставлять хватает».

«Чего ж Ты не предупредил насчет защиты?» — пытаюсь ему возразить, но сама же понимаю, что дело не в ней, а в пятнах моей ауры, которые по сродству притягивают подобное. Аиинам защита в таких случаях не нужна, они безупречны!

Все-таки не плохо бы подкрепить силы. Весьма кстати здесь собранный Дилиитием крыжовник. Ягоды, рожденные из той же энергии, что так угнетала сегодня меня, оборачиваются сладким снадобьем против временного недуга.

-14-

После утреннего чая ДеД рассказывает о событиях, предшест­вующих трагедии, которая когда-то произошла на Острове. Коренные жители его — коренастые, краснокожие, типа нашего Жени, имели весьма демократические принципы жизнен­ной организации. Во главе их цивилизации стояли двенадцать Волхвов (некоторые из них среди нас), гуманных и мудрых правителей.

Беда нагрянула внезапно. Белые завоеватели, технически более развитая народность, пришли в эти места, им нужны были Знания...

В это время костровая палка пошатнулась на каменных опорах (редкостное происшествие при идеальном всегдашнем порядке нашего быта). Трое ухватились за нее, просто чтобы удержать висевший на ней котелок. Случайностей не бывает... Так мы: Ками, Таиия и я стали завоевателями. Сомнений в своей сопричастности к тем древним людям, которых приютила земля Острова ни у кого не возникает. А вот теперь так просто определяются роли. Конечно, энергия вечна в своих проявлениях. Былые разрушения всколых­нули явь текущего момента по своему подобию.

Нам снова на Остров. Сегодня ДеД гарантирует безопасность, мы будем под его защитой. Взбираясь на знакомые уже террасы, понимаю, почему это место кажется таким знакомым. Да это же энергия картины Н.К. Рериха! Той, где царят подземные города пещер, погруженные в безмолвие, серебрится поток в стремнине, а над всем этим возвышаются Вершины Беловодья, и Майтрейя несется на красном коне по склонам, окруженный белыми мол­ниями Огней Света. Лама, чуть заметный, растворенный в этом пейзаже, несет Земле Новый Век, Новое Время...

В пещере замечаю блеск чьих-то влажных черных глаз — мумие! В миг теряется мое бесстрастие: соскребаю в карман еще не утвердившееся в своих лечебных свойствах сырье, даже забыв спросить себя, нужно ли это. Равновесие потеряно, а за ним страх пов­торения вчерашней присоски толкает обратно в лагерь. Вовремя спохватываюсь: ведь Учитель сказал, что ничего с нами случиться не может. Иду обратно к травяным кругам, к пустоте внутри себя.

На вечернем «разборе полетов» ДеД обращается ко мне: «Завт­ра, Елена, и тебя погоняю!»

Знаю, что ничего хорошего ждать после такого обращения не приходится, но все же надеюсь, что пошлет меня на дальние сопки или хотя бы на ближние холмы.

Он же — про носки, вещи постиранные:

«Да, конечно, ледяной водице не вернуть их первозданной белизны, так на то и костер есть. А посуда, как отвратительно ты ее моешь, где воду берешь, ведь рядом чистый ручей течет, зачем же мутную-то из речки черпать? Завтра с утра грей воду и за работу, стирай все заново».

Надо заметить, что стирают и моются все Аиины постоянно, можно сказать все свободное от работы время. Это не прихоть, а первое и самое главное правило работы с энергией.

Чуть не плачу, но осознаю справедливость единственно возможных действий, понимаю, что обижаться здесь нужно только на саму себя, так и с эго своим, глядишь, совладаю. А ДеД уже зовет всех на берег, следить танец двух звездочек над южной горой. Знаки для Него на небе являются каждую ночь, только мы не всегда успеваем их увидеть...

-15-

День Парада Планет. Назначена работа на Острове и Посвящение Дилиития.

Накануне ДеД говорил с Таиией о возможности сегодняшней ее Крийи на Объекте. Она уже там, правда, на час опоздала с выходом. Возвращается расстроенная — техника не получилась. Учитель комментирует (за завтраком Он оставил Таиие большую порцию, хотя Крийя требует дневного воздержания от пищи): «Ты сама назначила время для работы, вызвалась ее сделать. Я уже вчера видел, что нет достаточной энергии в тебе для этого Творчества. Как же можно так переоценивать свои силы?!» А потом протягивает кружку крыжовника: «Подкрепись, девочка, силы восстанови».

Дилиития Учитель отправляет за шампиньонами (в пяти минутах ходьбы их целая плантация, а у нас каждый день знатный суп с их участием). Тот интересуется: «Сколько у меня на это времени?» — «Собрать хватит», — отвечает ДеД.

Я занимаюсь стиркой в «тазу» из полиэтиленовой пленки, удобно выложенной между камнями, настоящим порошком (его с собой в горы, наверное, только Аиины берут), потом заплатами. Ощущаю, что в центре постепенно нарастает маленькая буря.

Наконец, часам к одиннадцати, все собираются: Ками с огромной доской для стола, рекою подаренной; Дилиитий с полными сумками шампиньонов и трав. ДеД мрачен:  «Посвя­щения не будет, Дилиитий! Я послал тебя за грибами и ни за чем иным. Ты отсутствовал дольше, чем того требовала ситуация».

Травы, заботливо собранные неутомимым нашим снаб­женцем, конечно же, нужны в длительной оседлой зиме и желанны своим целительным началом, но энергия «в моменте» прежде всего. Этого уже даже мне объяснять не надо.

Вторая весть еще больше всех ошеломляет: «Работы на Острове не будет тоже. Не с кем работать, да и время упущено. После обеда уходим».

Никаких эмоций наш будущий уход не вызывает (хотя цель, так долго жданная вновь обращается в мечту), варю суп, и только это должно занимать сейчас без остатка. Краем глаза вижу Ками-Доминея с ДеДом на берегу, сидят они долго; Ками, всегда спокойный, необычно возбужден. Вслед за этим просветлевший ДеД сообщает: «Идем на Место. Так было явлено Владыкой Эль Морией благодаря взрыву, случившемуся с Ками-Доминеем».

К великому изумлению берут и меня.

Суть Творчества — создание коридора для того, чтобы те души, что томятся сейчас на Острове, обрели, наконец, Небесную свою Родину, ушли на реинкарнацию и, вновь воплотившись в формах Земли, принесли людям сохраненные такой высокой ценой Знания.

Рикл неузнаваем. Стремительность, сила, полет, кажется, что он не касается земли в прыжках по окружающим Место скалам. Накопитель Его — прозрачный шарик стоит на жертвенном столбе из камня того времени, свеча зажжена у подножья. Все энергии ДеД расставил соответственно их возможностям.

Учитель еле различим на скале, омываемый солнцем. От меня и Жени требуется лишь повторять движения Его, Энергии Творящего.

Смотреть на Него в этом новом качестве по-прежнему страшновато (это похоже на то, каким Он был на рериховских озерах).

Смотрю не отрываясь, боюсь чего-то не исполнить. Ноги, кажется, по колено ушли в землю. Порою становится почти невыносимо держать руки, их клонит к земле, но знаю, что они упадут лишь с моим физическим носителем вместе. Творчество не может быть прервано!

Увлекшись, не замечаю скрещенные на груди руки Учителя, (конец работы), копирую и это Его действие. А Он уже с нами рядом, и, посмеявшись над моим усердием, рассказывает тонкий план проделанной работы. В Творчестве с ним был Владыка Эль Мория, представители всего Семилучья. Сотрудники Неба ободряли людей, не решавшихся сначала идти по созданному Риклом коридору на перевоплощение, отводили их в свои Чертоги, по цвету Луча каждого вновь прибывающего. Людей было много: сотни, десятки сотен, тысячи.

«Так много мы еще никогда не отпускали», — говорит ДеД.

А потом добавляет: «Владыки и Я Благодарим вас за труд». Это Он Жене и мне. «Аиины работают по зову Сердца, в этом — их Суть».

Мне вдруг обидно стало, вроде бы нас «купили», ведь мы-то как работали, неужели не от всего сердца?.. «От всего-то от всего, — говорит ДеД, — да вот только... — и снова тихо улыбается: — Затронул я вас, ну, ничего, это сегодня так, а завтра...»

Уже через час, когда тронулись в обратный путь, стало ясно как кстати было то Благодарение Владык. Ноги еле переставлялись, состояние полной расфокусированности, но зато макушка просто отрывается от земли (перед работой Учитель приоткрыл седьмые чакры).

Ходок из меня был тогда никакой, но Ками неусыпно бдил мою «трудоспособность», что позволило всем, с грустью, правда, но и с надеждой на встречу, оставить благословенные эти Места. Ибо сказано было ДеДом, что дальнейшее наше присутствие в них излишне, мало того, Остров будет подвергнут трансформации развоплощенными сотрудниками Неба. И нам при этом быть не следует. Не все могут выдержать встречные потоки энергий Космоса и Космоса Земли. 

Вечер угасал красным на высоком горном хребте, в энергиях когда-то принятого Лаарком стихотворения:

Нам же был дарован щедрою рукой Владык сих мест роскош­ный земляничный склон для ночевки и восстановления сил. Ох, и сладко спалось на этом душистом травяном ложе. 

- 16 -

ДеД ласкает взглядом окрестные хребты. Десять лет тому, как тот, другой (но ведь тело у них общее, а значит, и память, и чувства...) месяцами пропадал здесь, следя обычаи тэке (горных козлов), наблюдая течение облачного свода небесного... Его Любовь эхом отзывается в Пространстве и ответной волной достигает нас, даря Высокой Нотой Бытия.

Кусты черной смородины, крыжовника, жимолости протя­гивают к нам свои веточки, облитые плодами. В них солнце, земля, мир растительный слились в сладостном гимне Жизни, поражая гаммой вкусов, запахов, оттенков. А если еще и поблагодарить деревце за подарки! Понимает оно ласку и любовь людскую не хуже человека и ответствует на них щедро...

Обратный путь всегда кажется легче, но этим он и труднее. В соблазнах беспечности таится неотступное бдение «серых господ». Сейчас едва идет Женя. Бессменный Проводник и Свидетель Слова А. Наумкина оказался вдруг не в чести у алтайского отшельника. Гуляя с ДеДом, как-то отвлекся Женя от преданности своей тому, кто дал Миру Калагию. Вот и решил узнать А. Наумкин, с тонкого плана, что там его Проводник поделывает. А в результате — у Жени упадок сил, слабость во всем теле. ДеД и Таиия энергетическим массажем приводят его в порядок, для Аиинов это не проблема. Вопрос в поведении Наумкина...

Еще на стоянке у Острова ДеД рекомендовал прочитать нам последние труды Жениного Гуру (у Проводника были они в избытке), сказочку про «Молоха», где говорится, что «всех пожрал Огонь Гнева Господнего». Слишком уж все обречено в ней показа­лось. А тут еще это происшествие. Опять не удержалась, спрашиваю у ДеДа: «Как такое возможно, чтобы Духовно состоявшийся человек залезал другому внутрь без его ведома?»

ДеД обычно на вопросы не отвечает, а тут собрал нас всех, разразился целой тирадой: «Человек, назвавший себя Демиургом Мира белых, черных, синих магов всех мастей на свой посох нижет! Высокой энергии надо соответствовать. Демиург Мира — энергия сборная, энергия тонкого плана, в ней никакие искажения не допустимы. То ли мы видим у Наумкина? Все большая склонность к демонизму наблюдается...»

Вечером возвращаемся к утренней теме. Оказывается, ДеД имел беседу с Владыками Стихий и просил их, в случае если он не прав в своей речи к нам, освободить Осознание Рикла от Форм Земли, организовать, другими словами, несчастный случай. Возможностей тому было в тот день предостаточно.

Полдня тропа петляла с одного берега норовистой горной речки на другой, так что брести приходилось по двое, порою по пояс в воде. Иной раз, где была возможность, мужчины валили сухое дерево, да так ладно и споро, что их работой мы с Таиией просто любовались. Как-то, после очередного такого действа само собой вырвалось: «ДеД, Ты — потрясающий!»

И это больше даже касалось ДеДа земного, чем Небесного.

После обеда лезли крутыми склонами, по прижимам. ДеД от­­лав­­ливал тропу на такт раньше остальных, подшучивая над Женей, вечно норовящим выбрать путь окольный: «Ах, ты, наш Дерсу Завязала»!

Вечерело, на корнях векового кедра уместились сразу две наши палатки, повторив событие десятилетней давности: когда-то  это дерево уже было домом для ДеДа...

Мы с Ками варили ужин, Учитель отсутствовал, распадок затягивало на глазах: низкие обложные тучи тянулись туда, откуда  мы только что пришли и дальше, к «пряному склону».

Таиия работала над погодой, исполняла мантру и определенные знаки. Вдруг откуда-то сверху прогремел голос Рикла: «Прекрати! Разве это Творчество! Ты просишь погоды, как подачки. Неужели не видишь, что нет в тебе энергии к этому Действию? Да и не нужно оно сейчас. Облака посланы, чтобы Остров очистить и омыть, да Путь наш сокрыть!»

Помнится, я очень расстроилась за Таиию, считая, что ДеД был к ней несправедлив. Но потом, когда мы ни чуть не хуже, чем всегда, сидели у костра под проливным дождем, акценты восприятия этой ситуации абсолютно сместились.

Каждое мгновение имеет свою необходимость. А еще — все в Мире есть энергии Космоса, и человек — лишь одна из них! Сухость или сырость физических носителей, да и сами они — это уже дело второстепенное...

Рикл безусловен!

- 17 -

К утру дождь измельчал, обернувшись туманом. Волнами ветра то накатывало его, то открывало череду склонов, которые пред­стояло пройти. И хотя вид на горы открывался великолепный: в пестротканом ковре кедровой хвои уже мелькали красно-желтые краски осени, я была благодарна белой мгле, дарящей состояние единения, сродства с Аиинами.

Облака отгораживали нас от всего остального мира, делая его несущественным и несуществующим.

Мы были одно с Ним, Учителем Огненным Риклом! И не было ничего на Свете, что могло бы нас разлучить!

Эта энергия до сих пор часто дает о себе знать, обволакивая туманом (теперь уже ментальным) те или иные события социума, сковывавшие раньше Дух, делает их «беззубыми» против Огня Осознания Рикла!

В один из вечеров за костром я спросила у ДеДа: «Верно ли, что, беря нового ученика, Учитель ступает в помойную яму?» В ответ Он просто кивнул головой. Конечно, неизжитые страсти, мирская суета посредством связи касаются высоких Его вибраций, причиняя страдание.

«Но так уж заведено, девочка, что когда готов ученик, есть ему и Учитель», — дополняет ДеД мои мысли, направляя их поток в созидательное русло.

Приметы цивилизации все чаще проявляют себя. Замусо­ренная стоянка за перевалом, у первой воды. Рикл работает. Скорый обед и снова путь, сегодня он у нас самый долгий. Идем быстро, иногда вовсе несемся на спусках. Белуха улыбается нам на прощанье, в окружении верных стражей своих, сверкая снегами на закатном солнце. Теперь царить тебе на зимнем небе, Гора, перели­ваясь поясом Ориона. На Небе и в наших Сердцах!

Пытаемся раздобыть шишек на сувениры, но все они высоко. Приняв это к сведению, Лес организует кедр-шишконосец у самой тропинки, да с такими крупными шишками, что кажутся они на нем цветами. Не заметить такого красавца невозможно, места эти уже посещаемые, значит, творчество сие нам предназначено — только руку протяни. Принимаем с Благодарением!

ДеД торопит: «Знали бы вы, что сейчас на обеденной стоянке делается: «бомбочки» на тонком плане градом туда сыплются!» Спешка не мешает Ему на развилке тропинок, в лучших своих традициях, устроить «опрос общественного мнения»: по какой тропе будем двигаться дальше; большинство — за верхнюю. ДеД подчиняется, хотя прекрасно видит и неудобство, и проигрыш во времени от такого решения, а только тонко иронизирует: «На спуске нельзя терять высоту, да, Женя!» А нам приходится несладко, штурмуя вспаханные копытами поверхности пригорков, то и дело оскальзываясь на лепешках.

Двигаемся до глубокого вечера, даже уже без привалов (за это ДеД потом извиняется). Погоня, наконец, утихает. Под блеяние овец соседнего аила, уже в темноте, разбиваем лагерь.

«Что, девочка, завтра прощаться будем!» — ошеломляет меня Дед. Я и забыла, что рано или поздно это должно случиться, и опять потоки слез душат меня. Теперь это уже не слезы радости, а слезы будущего одиночества, непонимания и травли социума. Неужели все это окончится и будет как мираж лишь грезиться в самые тяжелые минуты переправы через поток жизни?!

Таиия успокаивает меня: «У тебя все еще только начинается!»

Осознанием своим я это тоже знаю!

- 18 -

Перевал Кузуяк сложности особой не представляет, исхожен вдоль и поперек. Женя идет на него, как на Голгофу.

Энергетики и им сопутствующие — люди зоны особого риска. Любой изъян, несоответствие тонких тел делает орудием против них каждую кем-то в сердцах высказанную недобрую мысль, ругательство. Этого добра туристы в избытке вместе с мусором оставляют на дороге. Вот пропустил Женя чей-то удар на себя — слабеет на глазах; нам осталось только задуматься, почему именно Женя?

Энергетический массаж, предпринятый Дилиитием и Таиией, помогает ненадолго. Плохая чья-то энергия попала внутрь, и сейчас есть один выход — её сжечь! Только восхождение в этом поможет. Лицо нашего «лесовика» заострилось от страдания, видно, что каждый шаг дается ему с великим трудом. Остальным этот перевал за препятствие считать не приходится, сострадаем Жене в его огненных усилиях. Вот она — победа Духа! Женя оказался настоя­щим Воином! Дошел! Воин то воин, да вот только ДеД Рикла снова разрушает мои иллюзии. «Родственнички встретились» — это он про Женю и ту энергию, которая чуть не свалила его с ног. И это на Кузуяке-то!

Мы на седле перевала, кедровая полянка пестрит роем тряпо­чек. Старинный алтайский обычай. Не нарушаем его, повязываем на смолистые ветки белые лоскутья как свидетельство будущего возвращения в края, Аиинам сужденные, где еще столько работы...

Чуть приспустившись, обнаруживаем первозданные заросли ягод малины, но они подождут.

Учитель преподает еще один урок, что может быть важнее.

Утром еще, не успев отойти с ночной стоянки, как-то все разом захотели пить. Фляжки быстро более чем на половину опустели, причем каждый, утоляя жажду, вырывал воду у другого из рук. ДеД смотрел на все это отстранено, казалось, не замечая происходящего. После, на подъеме, не дал сделать ни глотка (конечно, Женя не в счет). Сейчас Он просто выливает оставшиеся драгоценные капли на землю. Пить хочется, но все помалкивают, вспоминая разруши­тель­ные утренние энергии, которые родились в недрах  физических тел наших.

Речь заходит об Огненном Мече и праве на него человека, вступившего на Путь. Женя рассказывает, что такой Меч был предложен ему А. Наумкиным, но он тогда не торопился взять его от человека, которого так и не смог назвать Учителем.

«Не каждому Аиину он под силу! А уж взялся, будь добр, — соответствуй!» — подтверждает ДеД.

Сразу же после похода Женя просил у Рикла об ученичестве, ему ли, певцу Слова, не знать, что заявка эта — не пустое колыхание воздуха, а реальная энергия Пространства! Непонятными остаются его продолжающиеся блуждания окольными дорожками: черпая из разных колодцев, Женя то одну, то другую истину отведает, а тут уже и собственное варево готово, ничего общего с Единением Духовного Знания не имеющее! Может быть, стоит вспомнить, что первым правилом ученика, ступившего на Путь есть отказ от самости, она «как темный булыжник на сердце, но чистое «Я» — как сияющий Адамант». Не лучше ли заменить собственное эго самоотверженностью, чтобы, придя к Свету Учителя, сгореть в Его Огне!..

Последние километры пути. Сейчас все будет соблазнять, пытаясь не выпустить обратно, поэтому нельзя снижать темпа. На обочине замечаю две маленькие примулы. «Вот бы выкопать их в подарок маме», — думаю про себя.

ДеД тормозит: «Привал!»

«Как Ты догадался?» — спрашиваю.

«Тебя попробуй не услышь!» — смеется.

«Да ведь Он видит!» — проносится в голове и созвучит в сердце энергия Рикла.

«Спасибо Тебе, Учитель!»

Бережно выкапываю растеньица. По легенде — это ключи от рая, оброненные когда-то Апостолом Петром. Расти им теперь в землице северной, темницы её открывая...

Все как в ускоренном кино: турбаза «Высотник», табличка «К Белухе». Альпенштоки, верой и правдой служившие Аиинам с первого дня пути, оставлены в стороне у дороги.

Счастливы будут те, кто решат воспользоваться этими «прос­тыми» деревянными палочками. Знаю, что в согласии с Собой и Алтайскими весями пройдут они не только этот, явленный на время, путь, но и к Огню Учителя Путь отыщут.     

«Вот и книги тебе в машине отыскались, все четыре тома, — вручает ДеД. — Думал, для чего везу с собой через всю страну?..»

Читаю: «Огонь Космоса Единого» — их название. Мир Огненный, Мир энергий обрушивается на меня с их страниц, взрывая вековой сон. И я кричу, теперь уже через расстояния:

«Да, Учитель! Ты — потрясающий!»

- 19 -

Прощание не долго. Крепко обнявшись со мной, Аиины едут замыкать кольцо к рериховскому Камню.

С него-то все и началось, когда ДеД, услышав энергию, высадился с Аиинами неподалеку три недели назад. С ними — маленькое полотнище с тремя алыми сферами, заключенными в круг. (Наконец-то решилась вытащить его из рюкзака, вручить Аиинам на прощание.) На Камне этот же Знак — Знамя Мира, Символ Вечности и Единения.

На Камне, что рядом, — Крест (разглядываю фотографию), у Креста по бокам отпечатались ладонь и ступня. Спрашиваю Учителя: «Как это родилось?»

«Отпечатки попали в кадр, потому что запечатлеть Камень можно было только стоя в воде, а выходя, оставил следы», — отве­чает.

Знаю, случайностей не бывает... Энергия эта мне знакома. Вот как сказано про нее в «Криптограммах Востока»: «Знаки ступни и руки будут начертаны над Камнем краеугольным»!

Христос развертывает полотно Духа дальше: «О, как ОУМ проникает в сознание человеческое! Вот я сделал пестик и над ним дугу, и заложил основание на четыре стороны. Когда ногами челове­ческими и руками человеческими будет построен Храм, где процветет заложенный мною пестик, пусть Моим Путем пройдут Строители. Почему ждем Пути, когда он перед нами?»

Спасибо, ДеД! Ты — потрясающий!

Елена Пашкова
Алтай, 19.08.1999 г.