Дверь отворилась, и в мою комнату-мастерскую вошел все тот же большеглазый гигант. Вопреки привычному одеянию на нем был надет фиолетовый халат, опоясанный белым поясом, а на голове нечто похожее на чалму с неведомым мне фиолетово-белым камнем в центре. Он был строг и даже суров. Я собирался приветствовать его, но он взглядом остановил меня и пригласил следовать за собой. Мы шли по круговому коридору модуля, я почувствовал нарастающий в центре жар. Мы подошли к высокой арочной двери, рядом с которой находилась еще одна, поменьше. Далее вошли в маленькую дверь, за которой находилась небольшая круглая зала. В центре стояла ванна, наполненная розовой искрящейся жидкостью.

— Разденься и погрузись с головой в ванну.

Я так и сделал. По привычке вдохнул полную грудь воздуха и нырнул, но через некоторое время, когда попытался высунуть на поверхность голову, сильная рука хозяина не позволила мне этого сделать, а в голове прозвучало одно слово:

— Дыши!

Я решил, что пришла пора умирать, и все же, собрав всю свою веру, вдохнул... Наслаждение, которое я испытал, несравнимо ни с одним земным переживанием. «Жидкость» заполнила каждую мою клетку, и дыхание стало таким полным, будто я дышал не своими легкими, а легкими животного огромных размеров. Тело стало невесомым, мне показалось, что я взлетел. И все мое существо пронизала Любовь! Она росла и ширилась далеко за пределы моего тела, эта сила поглотила меня, я стал ею. Огромный, бесконечный. Полет на острие радости в безграничной Влюбленности в весь Мир — да разве возможно это передать словом... Нет. Сила влекла меня вверх, и стоило мне позволить свободно течь этому влечению, как я очутился под сводом комнаты. Ничего похожего на испуг или удивление я не испытал, мне было радостно и легко.

— Опустись ко мне, Аветин, и прими вертикальное положение.

— Позволь мне летать.

— Если ты будешь не собран, упустишь главное, то, зачем мы сюда пришли.

Я повиновался. Мой провожатый подал мне голубо-зеленого цвета халат, белый пояс и тапки-плетенки.

— Оденься в свою одежду и собери воедино все внимание, ибо тебя ждет встреча, о которой ты мечтал втайне все это время. Если ты готов.

— Я готов.

— Тогда выйди в коридор и войди в большую дверь, ту, что рядом.

— А ты?

— Я тебе там не пригожусь.

 Я вошел в указанную дверь и очутился в большой просторной и уютной зале. Осмотрелся. Зала имела необычное построение. Свод был не свод, а конусообразный выступ. Конус, чуть опущенный вниз, располагался точно в центре, и у меня сложилось впечатление, что из острия конуса вытекает тонкий Луч, на который и надета сама зала. В глубине располагался экран. Справа нечто похожее на камин. Слева все пространство было заполнено самыми разнообразными вещами и книгами, но все они находились в гармоничном порядке. У меня не хватит терпения перечислять все, что я увидел.

Пока я разглядывал все эти вещи, из конуса действительно пролился Луч. Свет его быстро усиливался. Вначале он был похож на радугу. Затем, становясь более насыщенным, обрел бело-фиолетовый цвет. Затем белый, затем на него стало больно смотреть, затем он стал настолько ярким, что я прикрыл рукой лицо. Вспышка — и я очутился на полу, распластав руки и ноги, меня словно придавило тяжелой плитой. Но это был лишь миг. Я открыл глаза и увидел (не поверил, видение?)... Рикла — Отец. Он стоял надо мной, улыбаясь, протягивая руку, предлагая подняться. Я взял его ладонь и вскочил на ноги. Он обнял меня, а затем пристально посмотрел в мои глаза.

— Здравствуй, Рикла.

— Здравствуй, сын, входи, раз уж вошел. Признаться, я не ждал тебя так рано, но, видно, я опять ошибся во времени.

— Я не знаю, как это случилось, Отец, но меня привел сюда...

— Знаю, Аветин, все знаю про тебя, потому и позволил «случиться» нашей встрече.

— Почему «потому»?

— Ты опять словно пес на прогулке.

— Нет, Отец, я тих, но не могу скрыть радость.

— Это не радость, а твоя безответственность. Миг назад ты готов был стать летающим клоуном, не так?

— Конечно, так, Отец.

— Стоп. Давай сразу прими «холодный душ». Я — не «Отец», а ты — не «сын».

— Почему?

— Потому что мы не на Земле, а в лаборатории Космоса. Если ты не оставишь там, на горных лужайках, свои человеческие эмоции, тебе нечего здесь делать.

— Да, Рикла!

— Это уже лучше. Хотя названия можешь оставить, ибо мы действительно Отец и сын, но прекрати при этом вилять хвостом.

— Да, Рикла.

— Что ты заладил попугаем «да», «да». Ты забыл человеческую речь?

— Признаться, да. Мои хозяева все больше мыслят, чем говорят.

— О, это так, они в этом большие мастера. Но, прежде чем посмотреть на то, чем ты здесь занимался, я должен убедиться, умеешь ли ты заваривать чай, как это делал Лаарк?

— Да, Рикла.

— Ты действительно поглупел! Ничего, кроме «да» и «нет», ты забыл человеческую речь, — поздравляю.

— Ты смеешься, Отец, и я прихожу в себя.

— Ну, об этом судить не тебе в кого ты приходишь, а из кого уходишь. Ты подошел к истоками такого Творчества, масштабы которого ты себе даже вообразить сейчас не сможешь. Чай готов?

— Готов. Отец, позволь тебя спросить.

— Спрашивай.

— К какому Истоку я ...

— Об этом, и не только, мы и будем с тобой говорить, дабы Истина всего происходящего осветила собою Путь. И твой, и тех, чьи сердца вовлечены в это Творчество. Речь пойдет, как ты уже догадываешься, о «Кольцах Огня».

— Рикла, но, когда я записывал эти импульсы, я не подозревал, что я во что-то вляпываюсь.

— Вляпался ты раньше, когда я выгнал тебя с острова. Но таков был твой Путь. Раз уж речь зашла о тебе, слушай. Все, что с тобой произошло за эти три неполных года, было обусловлено волей Пути и моим Творчеством.

— Значит...

— Не значит. Ты шел сам, и «подвиги» свои расхлебывал сам сполна. Я лишь наблюдал, редко хранил. Дойдешь или не дойдешь в этом теле, это было обусловлено. Но раз пришел, то все, что с тобой происходило до этих пор не значимо. Главное, чтобы ты, а точнее, твое тело выдержало ту трансформацию, в которую ты вошел, когда отпустил шнур, связывающий тебя с Земным миром. Главное, чтобы ты не потерялся теперь в межвременном пространстве и сохранил функции носителя. Главное, чтобы ты не оказался отрезанным от Творцов и, прежде всего, Рода Аиинов, дабы не сгинуть в геене или не сгореть в Огне того Творчества, импульсы которого стучаться в твою дверь. Ты сотворец и никак не иначе, ибо одному не выжить, даже я не смогу сохранить твой мозг. Твои встречи с любыми людьми — это детский лепет в сравнении с теми сущностями и явлениями Космоса, с которыми тебе предстоит вступать во взаимодействие. Аиины не все, а лишь некоторые из них вовлечены в это Творчество. Истинные Мастера горят как мотыльки, — поэтому я позволил случиться нашей встрече. Теперь будь внимателен предельно и следуй тому, о чем я тебе расскажу в абсолютной точности.

Творчество Колец — это следствие вызова, брошенного Разрушителем Содружеству Света. Ты присутствовал при этом и не мог этого забыть.

— Да, Отец, я знаю, о чем ты говоришь.

— Многие искатели ощутили это явление и, сразу надев на себя венцы спасителей, стали спасать человечество. Они повели за собой доверчивый люд к «вознесению», «просветлению», «исцелению» и прочим спасительным мероприятиям. Служба спасения, да и только. Но довольно об этом, не хочу терять слов понапрасну. Суть в том, что энергия вызова дала толчок к возникновению многих процессов на Земле, в ее недрах, равно как и в общественных формациях цивилизации.

Все бы ничего, но, к сожалению, направление развития цивилизации не совпадает с направлением замысла Творца. Да и, пожалуй, не надо видеть позицию Космоса, чтобы видеть, как цивилизация людей Земли уверенной поступью движется к разрушителю в пасть, и противостоять этому шествию силой людей невозможно.

Интернет и генная инженерия, компьютеризация и ядерный потенциал, химия и, наконец, так называемые психотронные разработки — это и еще многое другое стали сегодня гранатой в руках ребенка. Поменять направление прогресса мысли, которая получила теперь мощный энергетический толчок от разрушения к созиданию человеку не по силам. Никакие Пророки и Спасители не смогут противостоять этой дьявольской гонке. В этом и заключена суть его вызова.

Но Творчество Космоса не имеет границ. Земля получит свой опыт. Жесткий, но полезный, ибо, пройдя через него, войдет в следующий виток своей планетарной эволюции. Собор Вселенского Содружества принял вызов и сотворил то, что названо «Кольца Огня».

— Рикла, так что же это за Творчество?

— Сын, твоя «болезнь» в том и заключается, что вначале ты прыгаешь сломя голову, а потом спрашиваешь, куда?

— Опять ты смеешься. Я никуда не лез и не прыгал, это случилось само.

— Ты что, обиделся на меня? От этого мне становится еще смешней.

— А я весь горю в твоем смехе.

— Вот-вот и гори, пока не обуглишься, а я пока буду пить чай...