Письмо Мастера на сайт «Обретение себя истинного»
www.obretenie.info

Юрий, здравствуй!

Прошу выставить беседу «Без права на выбор» из пятого тома «Вех Огненного Свершения» «впереди Планеты всей». Разослать ее по всем знаемым и незнаемым, видимым и невидимым источникам. Это чрезвычайно важно. Если считаешь возможным, будь добр, не теряй времени. Рад встрече,

Рикл

P. S.: Дружеский совет: не пропагандируй всяческую «духовную» чушь. Ты столько пропускаешь подстав под «дух», что порой начинаешь сомневаться, что ты Черепахин Юра, имеющий с Мастером колоссальный опыт общения, а не подстава сам. Как всегда, в своем амплуа,

Мастер

РИКЛА «Вехи Огненного Свершения», том 5

Без права на выбор

В тот день, семнадцатого февраля 2006 года, Отец еще затемно ушел в горы в сопровождении лишь верного ему пса. Он направился в соседнюю долину, где спустя год после создания высокогорной Лаборатории в скалистом распадке вышел из-под земли и теплым ключом забил целебный радоновый источник. Мест­ные чабаны, узнав об этом чуде, окрестили источник Бурхан­тай — священный, а Учителя стали почтительно называть Ак-Аглагч.

Путь из нашего урочища к источнику лежал через заснежен­ный перевал, аглач ой — нетронутый девственный лес, и множество ручьев, скованных до весны морозами. В общей сложности в одну сторону можно было добраться за два с половиной — три часа, а иногда и того быстрее, если тропу не переметала поземка или не засыпало снежной пургой. Отец часто бывал на радоновом ключе, иногда и не по одному разу на день ходил в долину, где с тех пор, как забил источник, стали меняться климат и растительность.

Чабан Ильгадэк гордился тем, что его зимняя стоянка нахо­дится всего в нескольких километрах от источника, и он всегда или почти всегда может увидеть, как идет по белому полотну плато долгожданный Ак-Аглагч или кто-нибудь из его многочисленного Рода. Многие часы мог беседовать Ильгадэк с белобородым старцем, еще два года назад исцелившим его от болезни, с детства мучившей приступами удушливого кашля. Да только в этот раз не оказалось чабана в ауле. И никто другой не приехал навестить Отца на источник.

Учитель задерживался дольше, чем обычно, и Джаавед озабоченно посматривал на меня, но молчал. А потом, все-таки не выдержав, спросил: «Может, выйти навстречу?» Пошел, да только не той дорогой — натоптанной, а Учитель, как всегда, возвращался нехоженой, через самый лоб горы, которой кроме него никто и не ходил из обитателей Лаборатории — «чего снег зря месить, когда здесь быстрее и приятнее».

Прошло более восьми часов, когда я, поднявшись на ближнюю сопку, с которой хорошо просматривается весь путь на перевал, увидела черную точку, медленно отделившуюся от края густого хвойного леса. Первое, что еще издалека крикнул Отец, увидев меня идущей ему навстречу: «Сейчас будем работать, Дочь», — и всей тяжестью тела облокотился на свой вековой посох.

Подойдя ближе, я заметила, что со лба Учителя, растапливая снег, падают большие капли горячего пота. Его лицо как-то не­ес­те­ственно осунулось и побелело за эти часы, взгляд был рас­средоточен. Отец смотрел на меня как через мутное стекло, боль­шим усилием воли удерживая тело в вертикальном поло­же­нии.

Второе, что он произнес: «Никто не должен меня видеть в таком состоянии».

Я не задавала никаких вопросов, Отец ничего не объяснял. Мы медленно поднялись на пригорок и через задний двор незаметно прошли в закрытую для посторонних посещений часть дома, где находились наши рабочие помещения.

Раздевшись, Отец недолго постоял в коридоре, прислонившись к выступающему из стены овалу горячей печи, затем прошел в комнату, зажег свечу и лег на шкуры прямо на пол.

Тяжело дыша, с большими промежутками между словами, он рассказал мне, что получил на источнике два сильнейших энергетических удара, последовавших один за другим. «Это был Зов, Дочь, и шел он из таких глубин, что мне невероятным усилием удалось сохранить равновесие всех тел, чтобы сберечь силы и вер­нуться в Лабораторию. Я знал, что помощи мне ждать неоткуда, и поэтому рассчитывал только на себя. Хорошо, что в моем багаже столь огромный опыт выживания в горах, тайге и лесо­тундре, за полярным кругом, когда на сотни километров вокруг нет ни одного человека, ни одной избушки. Я хорошо знаю, как нужно правильно рас­хо­довать силы и перераспределять нагрузку между ногами, спиной и плечами.

Вчера на источнике был Ильгадэк, очевидно, ждал меня и, не дождавшись, оставил ароль и свежее кобылье молоко. Оно-то и помогло мне.

Около двух часов я лежал на камне, прямо рядом с водой, и не мог даже приподняться, чтобы омыть лицо. Я сделал несколько тщетных попыток, но от этого меня еще сильнее начинало закручивать, и где-то внутри я понял, что пока не должен ничего предпринимать, хотя холод овладевал моим телом все больше и больше.

Пространственный Зов становился все настойчивее, но что-то мешало самому Источнику войти со мной в прямой контакт. Импульс шел не плавной однородной волной, равномерно растекаясь по моей Ауре, а резко, прерывисто, подобно серии микротолчков, сотрясая все мое существо.

Я получил таинственное послание из трех графических изображений.

Когда их суть вошла в мою Ауру и наслоилась на сознание, Зов прекратился. Я встал, разделся и лег в теплую воду ключа, забросав свое тело свежевыпавшим снегом. Молоко и ароль придали мне физической силы, чтобы одолеть обратный путь через перевал.

Сейчас, Сингха, мы вместе с тобой пойдем туда, откуда был послан Зов».

Отец кратко объяснил, что я должна делать, и погрузился в небытие. Тогда мне показалось, что для того, чтобы сказать эти несколько слов, Он собрал все свои силы и теперь уже был где-то очень далеко. Я наклонилась к голове Учителя и стала прислушиваться к едва уловимому дыханию. Вскоре я почувствовала на своей щеке легкое движение воздуха и заметила поочередное подрагивание пальцев правой руки, как будто Отец передавал какое-то послание азбукой Морзе, которой он владел в совершенстве.

Дальше я сделала все, как велел мне Учитель: положила левую ладонь ему под затылок, правую на лоб. Словно дождавшись этих действий, Отец тут же начал громко и ритмично дышать. Это было похоже на дыхание тяжелораненого зверя. Он, буквально, доводил себя до изнеможения, делая глубочайший шумный вдох и жесткий шипяще-ревущий выдох, заканчивающийся спазмом диафрагмы, переходящим в глубокий стон. При этом все тело Учителя содрогалось и вибрировало так, что энергия колебаний Его тела проникала в меня через лежащие на Его голове ладони.

Несмотря на то, что сама владею разными видами и тех­ни­ками дыхания, посредством которых могу влиять на работу организма, мне не удалось выдержать и минуты в том сумасшедшем ритме, в котором Рикла продолжал дышать на протяжении десяти-двенадцати минут. Он ежесекундно наращивал темп с возрастающей динамикой отдачи и сокращающейся амплитудой вдоха и выдоха.

Я с абсолютной уверенностью могу сказать, что даже очень здо­ровый и подготовленный человек не сможет держать по­добное напряжение в течение столь длительного промежутка времени. Мне множество раз приходилось видеть, как люди, практикующие различные во­­каль­­ные или дыхательные упражнения, мучились приступами тошно­ты, головокружения, теряли сознание в результате резких скач­ков давления, что происходило по причине неготовности их физи­ологии, а прежде всего, сердечно-сосудистой системы, справ­ляться с подобной нагрузкой. Но все, что мне доводилось встречать раньше, невозможно было сравнить с тем, что делал Рикла. Чело­век, находившийся где-то на границе миров, продолжал управ­лять всеми жизненными функциями своего организма, вводя его в невероятное напряжение. Сегодня я понимаю, что Учитель, от­­клю­­­чив объективное сознание, которое могло помешать ему в ходе работы, погрузился в небытие, из которого уп­рав­лял экс­пе­риментом.

При каждом взрывном вдохе тело Отца буквально подпры­ги­вало над полом и напрягалось, становясь словно каменным. При выдохе, сопро­вождаемом неистовым стоном и переходящем в рев, оно обмякало и, казалось, проваливалось под шкуры.

Мне было жутко наблюдать за этим преображением, что-то нечеловеческое, запредельное вырывалось из груди Мастера вместе со стонами, ревом из центра, заставляя вибрировать все мои внут­рен­ности. В этот момент мне хотелось отдернуть руки и заставить Отца очнуться, вернуть сознание Рикла в его обитель.

Неожиданно все прекратилось. Учитель неподвижно лежал на полу, все мышцы были настолько расслаблены, что, казалось, они висят на костях, как одежды на манекене. Подрагивание пальцев прекратилось, стало очень тихо, и тогда через стену в комнату как бы начал просачиваться Белый Свет, уплотняющийся и концентрирующийся над Учителем в области Центра.

Мое астральное тело выделилось из физического через сол­нечную чакру и стало, как магнитом, притягиваться к Белому Свету. Я уже знала, что при вхождении в облако энергии мое тело начнет свое путешествие в ауре Земли, устремляясь за ее пределы. Это уже два­жды случалось со мной прежде, и каждый раз Белый Свет, при­ходящий в келью всегда с востока, переносил меня через огром­ные пространства Космоса, сохраняя пульсирующую нить сознания. Это значит, что я оставалась в абсолютном сознании и впоследствии могла описать все, что со мной происходило. Однако на сей раз мое астральное тело, вплотную приблизившись к облаку, не вошло в него, а на какое-то время зависло рядом. Происходило что-то вроде знакомства — обмена невидимыми приветствиями, в ходе которых были плавно совмещены необходимые для нашего совместного творчества энергетические параметры.

Я заметила, что какая-то часть моего сознания по тонкой светящейся пуповине перетекала из физического тела в астральное, наполняя его светло-голубой с серебристым оттенком субстанцией, и мгновенно возвращалась обратно, вновь опустошая сосуд. По неизвестной мне причине связь между телами установиться не могла. Это означало, что во время работы я не смогу осознанно управлять своими действиями, а значит, все происходящее отпе­ча­тается в моем подсознании и останется сокрытым для сознания, то есть, я не смогу дать полученной информации формы.

Тогда же я поняла, что вместе с астральным телом, выде­ляющимся из физического, из сознания также выделяется и пере­текает в двойника некоторая часть его энергии.

Подобным образом высокий Дух осознанно наделяет свои тонкие тела разумом, позволяющим сохранять связь с материнским сознанием, находящимся в физической оболочке человека.

Отец, услышав мои мысли, тихо заговорил:

«Ты все верно увидела и поняла, Сингха. Лишь одна деталь осталась не замечена тобой. Все тела человека, в том числе астральное тело, связаны между собой нитями подсознания, которые поддерживают обратную связь с материнским подсознанием, и если материнское сознание присутствует в физическом теле чело­века, то материнское — космическое подсознание существует за его пределами. Это загадка Мастера, которую тебе предстоит раз­гадать. Думаю, что года через три-четыре ты сможешь постичь этот раздел из древней Книги Знания».

Наконец сознание наполнило пуповину и перетекло в ас­траль­­ное тело, закрутившись в спираль в области пупка. Связь ус­та­новилась, меня втянуло в Белое Облако и я начала движе­ние по про­странственному коридору.

Нашу физическую обитель и то недоступное место в суровых непроходимых Гималаях, откуда был послан Зов Мастеру, раз­деляло огромное расстояние — тысячи километров. Горы, реки, селения, города и снова горы — проносились мимо меня в каком-то сжатом — спрессованном виде с огромной скоростью. Цветовая гамма природы была насыщена так, что от ее полыхающей ярко­сти сле­зились глаза. Мое движение через пространственные щели-пустоты сопровождалось звуком, напоминавшим гудение высо­ковольтных проводов. При этом громкость и частота ви­браций зависели от скорости полета.

Перемещение длилось не более нескольких секунд, когда вдруг передо мной возникла огромная статуя, отлитая из золота, как мне тогда по­ка­залось, это был Будда. Она стояла среди каменных развалин, за­­рос­­ших густой растительностью тропического леса. Моя энергетическая сущность на огромной скорости влетела внутрь монумента в области пупка из­ва­яния.

Внутри была пустота, мне даже показалось, что вдоль стен существуют какие-то надстройки, напоминающие строительные леса или что-то наподобие гигантской круговой лестницы с уже частично обвалившимися пролетами. Все внутреннее про­стран­ство было пронизано множеством лучей, пересекающихся друг с другом. Свет шел из бесчисленных малых и больших от­вер­стий, вероятно, специально сделанных в теле статуи не только для про­никновения света и воздуха, но и создающих определенную мистическую атмосферу внутри всего комплекса. «Специально», потому что сама атмо­сфера сви­детельствовала о том, что некогда здесь внутри был дей­ствующий закрытый Храм. Пространство звучало, было слышно глухое ритмичное дыхание жизни. Я не видела ее физических проявлений, но явно ощущала чье-то мягкое, едва уловимое, казалось, даже настороженное присутствие.

Опускаясь все глубже и глубже под покровы земли, я оказалась в небольшом овальном помещении, где с разных сторон на меня смотрели девять утопающих в пустоте явно угадывающегося рукотворного Храма черных глазниц.

В этот момент мне вспомнилась одна из наших более ранних работ. Мы присутствовали на ритуальном празднике племени тохтосоммов, живущих в недоступном районе высокогорного Тибета. Эти люди не имеют никаких связей с современной цивилизацией и весь уклад их жизни, быта, веры строится на прошедших через тысячелетия и выстоявших в схватке со временем законах Предков или, как они говорят: «Питалату Ишь-Бака» — Древнейших.

Попасть к тохтосоммам можно только в том случае, если они сами позволят вам это сделать, иными способами это просто невозможно. Тохтосоммы выбирают людей Земли, которые раз в 80-100 лет посещают их сокрытую непроходимыми горами Обитель. Они делают это для того, чтобы передать миру очередное Послание через избранного Вестника. Весной 1906 года тохтосоммы проявили в пространстве физических миров Земли такого человека и пригласили его прибыть в сопровождении проводника в их поселение. Это был уже немолодой англичанин, офицер, бывший полковник, глубоко изучавший оккультные науки и интересовавшийся теософией, он имел глубокие связи с индийскими теософами. Однако этот человек не выдержал испытания и искусился мыслью завладеть Знанием, которое на протяжении многих тысячелетий хранило племя тохтосоммов. Воспользовавшись старыми светскими связями, он повел за собой небольшой, но хорошо вооруженный отряд в святая святых «дикарей». Когда проводник заметил слежку, он подал особый знак невидимым Стражам, которые вызвали камнепад. Англичанин и весь его отряд погибли, проводник же благополучно добрался до селения. Он жив и по сей день, именно он рассказал нам историю, случившуюся сто лет тому назад.

Ночью, когда наступил кульминационный момент праздника, нас сопроводили в одну из хижин, всегда охраняемую вооруженны­ми мужчинами племени.

С пола сняли что-то наподобие толстого ковра с ярким рисунком, трое могучих исполинов подняли каменную плиту, и мы увидели подземный ход.

В сопровождении все того же проводника мы спустились вниз. Нашему взору открылись огромные галереи с рисунками, перевернутыми цифрами, иероглифами на стенах, потолке и даже полу, это было послание Питалату Ишь-Бака своим потомкам. Мы находились в подземном городе, называемом тохтосоммами ТХИ-ТАУ, пять с половиной дней. При этом мы ни разу не испытывали недостатка в кислороде, тепле и пище, все это словно исчезло с планов нашего земного бытия. Подробности нашего путешествия по Тхи-Тау я описала в одной из глав первого тома новой серии книг «Тринософия Огня», поэтому здесь расскажу лишь о том, что всколыхнуло во мне эти воспоминания.

В одной из галерей мы увидели гигантскую статую, отлитую из золота. Она была освещена живым огнем, но кто и как поддерживал его — это уже совсем другая история. Меня поразило необыкновен­ное сходство статуи, внутри которой я оказалась изначально, и золотого монумента, встреченного нами в подземелье...

Оторвавшись от картины прошлого, я увидела, что все еще продолжаю стоять в центре овального подземного помещения. В одном из тоннелей появился слабый свет, он то медленно приближался, то стремительно удалялся от меня, почти исчезая в непроницаемой и холодной темноте.

— Он зовет тебя. Иди, — тихо сказал Рикл.

Я сделала первые шаги и почувствовала, что мое тело стало испытывать сменяющие друг друга ощущения сильного сжатия, когда голова словно проваливалась внутрь туловища, практически до грудной клетки, и, наоборот, растяжения, когда все тело вытягивалось вверх, как бы упираясь головой в потолок лабиринта.

Сжатие и растяжение — Закон построения
основ мироздания

Тождественно и не тождественно, как:

Тела и антитела (ВЗРЫВ) — Закон зарождения основ Жизни

По мере движения в тоннеле меня стали обуревать несвойственные моей человеческой природе чувства. То, что я испытывала, мало назвать просто страхом, это был дикий ужас, от которого стынет кровь в жилах, практически жи­вот­ный страх, способный творить с человеком самые невероятные вещи. Если вы когда-нибудь слышали рев пробудившегося от зимней спячки медведя, то можете представить себе мое состояние, однако охватившее меня чувство страха было многократно сильнее, хотя рядом не было ни медведя, ни кого-либо еще, кто бы мог своим присутствием вызвать во мне запредельный человеческому восприятию страх. Вокруг была абсолютная, никем и ничем не потревоженная тишина. Именно она — всеобъемлющая, живущая своей неведомой жизнью, заставляла меня трепетать и рождала только одно жела­ние — бежать, бежать как можно быстрее, выбраться на поверхность и... пропади оно все пропадом. Невидимое присутствие Учителя не позволило мне поддаться нагнетающемуся страху-искушению, и я стоически продолжала идти за мигающим в темноте Светом. Могу со всей откровенностью при­знаться, что в какие-то миги здравый смысл покидал меня, и, даже несмотря на то, что я все время ощущала в своей руке горячую ладонь Рикла, меня посещали жуткие мысли и одолевали приступы некон­тролируемого страха.

Неожиданно Отец тихо-тихо запел. Это была не песня с каким-то определенным мотивом, а одно­временное звучание сразу нескольких обертонов. Оно воз­вратило меня к реальности и прояснило сознание.

В тот момент я поняла, что это — не мой страх, предупрежде­ние о приближающейся опасности исходит не из моего внутреннего существа. Какая-то внешняя сила воздействовала таким образом, что я начинала воспринимать ее волю как свою собственную. Овладевая моей чувственно-эмоциональной сферой, она пыталась подчинить себе не только мою волю, но и сознание. Во мне шла внутренняя борьба: я все больше поддавалась охватывающему меня ужасу, пытаясь убедить себя, что меня насильно заставляют принять иллюзию за реальность, воздействуя на мою ауру.

Как только я заставила себя поверить в то, что переживаю «чужие» — навязанные мне кем-то чувства, я смогла сделать несколько шагов вперед. Страх начал оставлять меня, внутри появилась твердая уверенность и знание, что и как нужно делать дальше.

Я знала, что должна идти вперед, концентрируя свои мысли, волю и чувства на Источнике Света, ведущем меня за собой по подземному городу.

Я чувствовала всем своим существом, что где-то в много­численных поворотах Лабиринта ходило, дышало, жило НЕЧТО. Оно то приближалось ко мне, то надолго исчезало, не проявляя никаких видимых признаков своего присутствия. Однако всей природой своего энергетического существа я ощущала, что рядом Кто-то есть.

Оно как бы беззвучно звало меня, но не навязываемой мыслью, не голосом, а тончайшей, едва уловимой вибрацией. НЕЧТО, как магнит, обладающий огромной силой притяжения, указывало мне путь к себе. Казалось, что словно из ниоткуда взявшийся ветер настойчиво подталкивал меня вперед в Неведомое, живущее своей Великой Тайной.

Очевидно, возникшее напряжение оказалось критическим для моей физиологии, и я начала терять сознание. В моих глазах поя­вились черно-белые вспышки, меня колотило мелкой дрожью, сердце громко и учащенно билось о грудную клетку, сознание померкло.

Раздался резкий голос Учителя: «Убери руки». Я чувствовала, что у меня нет сил даже пошевелиться, тогда Отец в несвойственной для Него манере пронзительно закричал: «Убери руки». Я резким движением выдернула ладонь из-под его головы и легла на правый бок рядом с Отцом. Сжав руки, я почувствовала, что с них бежит вода. Некоторое время мы молчали. Потом я сказала:

— Отец, я не смогла пройти.

— Я знаю, Дочь! Ничего, отдохни, и мы попробуем еще раз, но на сей раз я поведу тебя Сам, в своей Ауре.

Отец вышел на свежий морозный воздух, я подошла к открытому окну и посмотрела на ясное звездное небо. Луна убывала, Большая Медведица касалась ковшом снежной шапки горы, а звезда Альраи висела прямо над крышей дома.

Минут через тридцать Отец вернулся в келью и принес две чашки горячего травяного чая, заваренного на валерьяне с каменной смородиной и баданом. Мы пили молча, я видела, как Учитель пространственно наращивает полотно моей ауры. Он укреплял ее золочеными нитями, вплетая их в утончившуюся до предела структуру моей практически сожженной ауры, и как бы обвивал вокруг бирюзовым жгутом, фиксируя ее несуществующие границы. Затем Отец открыл свою Ауру и словно спеленал меня покровом энергии, как мать пеленает грудное дитя.

— Ты готова, Дочь?

— Да.

— И все же я предлагаю прекратить...

— Нет, Учитель! Мне уже гораздо лучше.

— Тогда продолжим.

Мастер лег на пол, а я, как и в первый раз, села у его головы. Вдруг я заметила, что Учитель положил правую руку ладонью вверх, а левую — вниз. Через две-три минуты Отец изменил положение рук: правую ладонь перевернул вниз, а левую — вверх. Прошло еще какое-то время, но мы не начинали работать — энергия не шла. Тогда Учитель положил обе руки ладонями вверх — началось движение воздуха, появился специфический, но уже хорошо знакомый и приятный запах, отдаленно напоминающий сандал.

Лишь несколько дней спустя я вспомнила этот маленький, но чрезвычайно важный фрагмент нашей работы и обратилась к Отцу с просьбой разъяснить мне, какое значение во всем происходящем имело положение его рук.

— Однажды я уже рассказывал тебе, что левая часть тела человека связана с Луной, правая — с Солнцем.

Ночью мы принимаем энергию Луны левой половиной тела, днем  энергию Солнца — правой.

Несмотря на то, что мы работали с тобой глубокой ночью, я знал, что мне потребуется энергия обоих светил: Луны и Солнца. Меняя положение своих рук, я делал это для тебя, проверяя твое внимание и цепкость мысли.

Я призывал энергию Солнца, что по сути своей противоречит законам земного существования.

Существуют законы жизни Дня и Ночи, и их незыблемость есть основа поддержания мирового Равновесия.

Пробудив энергию Солнца в Ночи, Рикла не нарушил эти законы, Он соединил два несовместимых полюса Жизни в пространстве Ауры одного человека. Что это значит, Сингха?

Мастер на мгновение создал мощнейший и неиссякаемый Источник энергии, тем самым защитив пространство нашего творчества энергией сразу двух планет и светила: Земли, Луны и Солнца.

Мы начали работать.

Вводя меня в определенное состояние, Отец объяснял, что я должна делать:

— Твое астральное тело находится сейчас под землей, там, где ты его оставила в первый раз. Оно не вернулось в носитель, утратив связь с сознанием. Поэтому сейчас ты выделишь из себя дополнительно вторую часть сознания и по связующей тела пуповине перенесешься туда, где ты прервала свой путь. В этот раз я поведу тебя сам, ибо на своей энергии ты не сможешь пройти дальше. Ты должна дойти, иначе человечество в очередной раз, купаясь в своей несостоятельности, лишится знаний многих тайн Мироздания.

Неожиданно для себя я ощутила миг перехода в тонкое бесформенное состояние, так сильно пугавшее меня раньше, и в ту же секунду перетекла в опустошенный сосуд астрального тела. Последовал легкий толчок, тело вздрогнуло и устремилось вперед, подчинившись распространившейся на него воле моего Учителя. Двигаться было легко и свободно. Чувства и эмоции отсутствовали, теперь меня согревало тепло, идущее из ниоткуда, и было даже приятно находиться в этих древних рукотворных стенах подземного Храма-хранилища.

Сделав несколько шагов, я наткнулась на холодную стену, тоннель поворачивал направо. Свет, ведущий меня по подземелью, исчез, и пришлось идти на ощупь. В какой-то момент я услышала голос Отца: «Остановись и жди. Тебя позовут или попросят уйти».

Не знаю, как долго длилось это мгновение, но вскоре впереди появился рассеянный свет и, приблизившись ко мне, стал удаляться.

Я поняла, что мне следует идти дальше. Сделав первый нере­ши­тельный шаг, почувствовала, как чье-то присутствие подхватило меня в свои в объятия и, закружив, словно в танце, устремилось вперед в вихре движения. Стало прохладнее, изменился состав воздуха, он стал более свежим, даже холодным, и в нем чувствовалась примесь какого-то успокаивающего газа. По моим ощущениям, я находилась уже не в узком тоннеле, а в огромном, с высоким потолком, зале.

Находясь в абсолютной темноте, я продолжала неподвижно стоять на месте, и у меня создавалось впечатление, что здесь Кто-то есть, и этот Кто-то не один, а Их много. Но как бы я ни напрягалась, увидеть что-либо или кого-либо мне так и не удалось, отныне я могла ориентироваться только по своим внут­ренним ощущениям. Где-то вдалеке был слышен едва уловимый шум падающей воды, — это единственное, что я могла распознать в абсолютной темноте.

В нескольких метрах впереди меня внезапно возникло тусклое белое свечение. Его появлению предшествовал довольно резкий, но чрезвычайно тонкий Звук. Свечение возникло словно из ниоткуда, ибо я не видела Источник, излучающий этот Свет.

Возможно, это Звук породил Свет — так рассуждала я уже много позже, а тогда у меня не было ни одной мысли, не возникало ни одного вопроса, ибо все происходившее воспринималось мною совершенно естественно и легко, очевидно, сказывалось действие все того же газа. Учитель, стоявший за моей спиной, легко подтолкнул меня вперед. Я обернулась назад и, опередив мой немой вопрос, Отец произнес: «Иди. Я должен остаться здесь. Он ждет только тебя. Рикл выполнил свою миссию, дальше ты пойдешь одна».

В полутьме я смогла рассмотреть высокий каменный поста­мент, на котором, как на пюпитре, лежала большая золотая плита.

Размеры плиты можно было определить одним метром в ширину и тремя метрами в длину. Ровно по центру она была разделена на две равные половины. Правая часть Золотой Книги (это первое название, которое сразу пришло мне в голову) была абсолютно гладкой, на левой виднелись очертания Символов и Букв. Было видно, что когда-то плита имела четкие грани, сейчас ее углы были слегка заовалены, словно от частого соприкосновения с чьими-то руками на протяжении огромного промежутка времени.

Левая половина плиты также была разделена: в верхней части находился Символ, на нижней, меньшей, были выгравированы три ряда неведомых мне знаков, по форме напоминающих пять расписанных штихелем древнего Мастера узорчатых капель, которые имели практически одинаковую форму.

Правая половина была совершенно гладкая, и на ней, что мне показалось довольно странным, не было налета пыли — вообще не было ничего, за что могло бы зацепиться мое сознание, как будто ее только что отшлифовали или протерли влажной тряпочкой.

Я не знаю, чем руководствовалась в тот момент, или кто руководил моими действиями, но я подошла совсем близко к Золотой Книге и положила на ее гладкую половину свою правую ладонь. Через руку пошел сильный поток энергии, мои тела стали наполняться теплой, мягкой субстанцией, едва ощутимые расслабляю­щие вибрации которой пронизывали мою тонкомерную суть, и я, абсолютно обезволенная, начала проваливаться в небытие. Однако сознание не покидало меня до тех пор, пока я не почувствовала, что оно принадлежит словно не мне, а Кому-то всеобъемлющему, Чья Воля распространяется на все Сущее. Рука, будто в пух, провалилась в твердь драгоценного металла, словно там мыслью неведомого мне Мастера было вылито углубление, идентичное форме моей ладони. Я находилась в состоянии полного покоя и, возможно, все, что произошло со мной дальше, был только мой сон, а, возможно… Явь?

Я не могу сказать, что это было, но какая-то часть энергии выделилась из моего астрального тела, оставшегося стоять у Золотой Книги, окутанной облаком Белого Света. Это было новое, так и не понятое мною до сих пор, состояние тонкомерного присутствия. Я была, но меня словно и не было — ни в форме, ни в цвете. Теперь я видела, как длинная пуповина-нить, наполненная бело-голубой субстанцией, соединяла мой носитель с астральным телом, с тем, что я представляла собой сейчас, и уходила куда-то далеко вверх, теряясь в звездном небе.

Единственное, что я могла идентифицировать в мире моих ощущений, был Звук. Я услышала свой голос, он шел откуда-то сверху, легким эхом распространяясь по всей пещере, что несказанно поразило меня.

— Кто ты? — спрашивал голос, и я услышала ответ:

— Я — Хранитель эволюционных путей Земли. В этом про­странстве каждая твоя мысль озвучивается твоим голосом, неза­ви­симо от того, желаешь ты этого или нет.

— Почему я не слышала себя раньше?

— В твоей голове было слишком много мыслей, это мешало тебе пройти непроходимое и встретиться со мной.

— Зачем ты звал Рикла?

— Я не звал Его, он пришел сам, чтобы отпустить меня, как того требует начертание Древнейших. Я должен уйти. Мне нужен Чистый источник Вдохновения, в который я бы смог пролиться потоком Откровения хранимого мною Знания. Рикла подготовил тебя энергетически и на грани невозможного привел в мою обитель. Если ты выдержишь и не уберешь руку с раскаленной Плиты, то часть Знания из Золотой Книги войдет в тебя и в череде твоих воплощений будет проявляться в мире людей Посланиями из Вечности.

То, что я расскажу тебе сейчас, не будет ново для человека. Мы уже давно позволили проникнуть на поверхность знанию о нашем подземном существовании. И все же я буду говорить, а ты послушай, о чем вместе со мной расскажет тебе Дух Белого Аккулона. И не забывай: что бы ни происходило, ты должна держать руку на золотой плите.

Рассказ Белого Аккулона

Тришад

Нашу цивилизацию вел тройственный Союз Тришад: Мать, Отец и Сын.

Прошло много времени, прежде чем маленький род вырос в огромную цивилизацию со своей организацией жизни и верой.

Но сколько мы, наши отцы, деды и прадеды помнили себя, Они: Мать, Отец и Сын — всегда вели род человеческий по вехам его эволюции в Вечности.

Тришад существовал вне времени и условностей земного мира.

Никто истинно не знал, откуда пришел Тришад, кем был рож­ден и почему Их тела были не подвержены старению и смерти.

Они жили среди нас, говорили на одном с нами языке, ели одну пищу и дышали одним воздухом, но не были похожи на тех, кого сотворили — на свой народ, первородителями которого являлись.

Белые лепестки Ахмадема пламенем Первородного Огня вен­чали Их головы.

Сапфировый Луч Аллохосса соединял Космос и Землю в Их Сердцах.

У Тришад было много Имен — никогда и никем не про­изно­симых и поэтому неведомых нам, хранивших тайну Их косми­ческого рождения и Миссии.

У Тришад было множество Обличий — никогда не виденных нами, но различаемых во всем Cущем.

У Тришад было множество Голосов — никогда не слышанных нами, но различаемых в каждом явлении Жизни.

МАа — так впервые Голос Сына произнес Имя Матери. Оно означало — Истина.

Величие МАа было таково, что лишь редкий человек безбоязненно мог оторвать свой взгляд от земли при Ее приближении, не опасаясь быть сожженным Ее Аурой.

Каждое появление МАа наделяло нас Силой Великого Вдохно­вения, пробуждая все сущее к Жизни и познанию Ее Начала.

Для того чтобы мы могли принять в свои сердца Огонь Ее Любви и Слово Откровения, Мать сокрывала свое светоносное тело под покровом земных одежд.

Никто из нас не видел Ее истинного лица, ибо даже в яркий солнечный день облако белого Света сокрывало Лик Матери.

Но все и каждый знали особенное и неповторимое звучание Ее Голоса.

Он был настолько нежен и всепроникающ, что Ему вторили вершины Великих Гор, Им пел океан, и недра земли были пронизаны Его вибрацией.

Голос МАа приносил Рассвет и возвещал Закат, вращая Землю между двух полюсов в Вечности.

Звук Ее Голоса устанавливал циклы движения вод, регулировал жизнь мирового океана для поддержания необходимого для всех форм, населяющих Землю, температурного режима.

Голос Матери воплощал в себе все ступени развития Жизни, подчиненные Единому Закону Гармонии и Равновесия.

В сердце каждого звучал Голос МАа, являвшийся Источником самой Жизни.

Мы слышали Голос МАа не только физическим слухом, но и воспринимали Его тонкую, духовную составляющую всем своим внутренним существом.

Авваар — так изначально назвал свое Имя Отец первому человеку своего Рода. Это был Авалаус Иссапи, родивший первого сына рода человеческого Туннай-Иллата.

Авваар был незыблемой Твердыней Жизни.

Авваар — означает Подвиг.

Сын — АррА — был Венцом Жизни и нес в своем Сердце Огонь Просвещения.

Его Имя означает Знание.

Однажды в Четвертом секторе Каменного Круга Книги Знаний Жрецы Храма Ву-Хэль прочли следующее:

«Мать, Отец и Сын были в начале Всего и до Них были только Они, сотворившие друг друга из самоих себя. Тришад вышел из необъективной природы Космоса и жидким Огнем проник в твердое тело, наделив его первичной степенью сознания.

Далее. Выделив себя из жидкого Огня, Тришад вышел из твердого тела и невесомым Огнем вошел в мягкое тело, наделив его вторичной степенью сознания себя и окружающего мира.

После чего Тришад выделил себя из невесомого Огня и вошел в тонкое тело, наделив его троичной степенью сознания себя, окружающего мира Земли и Космоса, как неделимого Целого.

Выделившись из невесомого Огня, Тришад разложил свое тонкое тело на атомы Вселенной и, покинув пределы ауры Земли, растворился в бес­пре­дель­ности черного Космоса, вновь соединившись с не­объективной природой.

Так завершился Круг Творения.

Когда цивилизации и народы Земли бесследно исчезали с Лика Планеты, уходил с ними Отец, уходил Сын, уходила Мать.

Но в тот же миг они возрождали себя из Вечности, и на Земле вновь возгорался Огонь Жизни.

В тот раз они создали себя из Камня, упавшего на Землю осколками взорвавшейся Звезды.

Он был маленькой частицей ее огненного сердца-ядра и обладал сознанием, рожденным в неведомых Земле мирах Кос­моса.

Из осколка этого Камня возродил себя Тришад и создал новый Род людей.

Придет время, и он уйдет в небытие, но Мать, Отец и Сын будут существовать вечно, ибо в их артериях течет Огонь самой Вечности».

Так сказал Жрецам Четвертый из Каменного Круга, и это Откровение было дословно записано ими на гладкой золотой Плите.

У нас не так много времени, Дочь Рикла. Я поведаю тебе о тех далеких временах расцвета и падения нашей цивилизации. Я расскажу тебе о чудесном Каменном Круге Эр-Ра-Бисе, с появлением которого связано переселение нашего народа на земли тогда еще не существовавшей Ариаварты, где был создан центральный Храм Ву-Хэль и написана его Жрецами Золотая Книга МАа.

Каменный Круг Эр-Ра-Бис

В незапамятные времена пробудился спящий уже многие тысячелетия Вулкан Катаналаус.

Он был грозен и величественен в своем гневе, извергая из недр Земли неисчислимые потоки огненной лавы.

Многие наши города и селения были разрушены, и люди, бежавшие с гор на равнину, искали спасения на берегах мирового океана.

Катаналаус стоял точно посередине между двух Великих близнецов, Горных Пиков Аппила-Кхэ и Сонулай-Кхэ.

Долгие месяцы продолжал гневаться Вулкан, и вот однажды мы увидели, как серые облака вулканического пепла расступились, и на Небе появилась огромная Белая Птица Соммали.

Она стремительно летела, пробиваясь сквозь черные клубы дыма к самому жерлу Катаналауса.

Мы видели, как поднявшись вверх, Соммали камнем упала внутрь огнедышащего кратера, и земля трижды содрогнулась под нашими ногами.

Поверженные на землю, мы долго не могли подняться с колен, и только Голос Матери, доносившийся до нас откуда-то издалека, дал нам силы безбоязненно открыть свои сердца происходящему. Мы поднялись с колен и единственное, что смогли увидеть, было яркое, переливающееся неисчислимым многообразием цветов облако Света, источником рождения которого был сам Вулкан. Все пространство между Небом и Землей наполнял Голос… он был нескончаем, и тогда мы поняли, что он выходит на поверхность из огненных глубин Катаналауса.

Огромная молниеподобная стрела пронзила землю, и недра отозвались тремя еще более мощными толчками.

Все застонало, загудело и по самому центру Катаналауса пошла огромная трещина, вскрывая огненное нутро Вулкана. В то же мгновение океан лавы хлынул в долины, лежащие окрест гневающегося великана, образовав русла двух великих рек.

Мы сплотили наши ряды и мужественно приняли в себя Силу величественной Стихии — ее огненное откровение наполнило новой энергией наши ослабевшие тела, и Дух возымел волю над плотью. В нас не было страха, мы ликовали, восхищаясь могуществом Земли и Ее первозданной Красотой, несущей гибель и разрушение. Но именно это противоречие необузданной разрушающей силы Природы и ее сотворяющего Начала открыло нам новый смысл и понимание извечных Законов Мироздания.

Несмотря на громы Небесные, стоны и грохот Земли, мы вновь стали слышать Голос Откровения. Он становился все сильнее, его нарастающие вибрации пробуждали новую стихию, и ураганные порывы вселенского ветра срывались на нас с вершин Великих Гор.

Из огненной лавы теперь уже некогда существовавшего кратера Вулкана поднималась окруженная облаком Света Белая Птица Соммали.

Она была величественна и прекрасна, парившая над землей в ореоле белокипенного Огня, простирая над Землей свои огромные и сильные огненные крылья. Клюв птицы был плотно сжат, удерживая какой-то предмет.

Птица Соммали поднялась над горами и полетела вглубь материка, быстро скрывшись в ущелье большого снежного каньона.

Никто не знает точно, сколько лет мы шли за Соммали через снежные перевалы, леса и громкоголосые горные реки. Время перестало существовать для нас, был только Голос, уводивший наш народ все дальше и дальше от испепеленной Вулканом земли, на протяжении многих веков бывшей нашей родиной. По пути к нам присоединялись племена и народы, которые, как ручьи, безмолвно вливались в движущуюся реку человеческих жизней.

И вот однажды перед нами открылись не виданные никогда ранее изрезанные цепи снежных гор, казалось, их вершины касались Солнца, и основанием своим они уходили в самые недра земли.

Птица Соммали сидела на одном из Пиков Белой Горы и призывала нас к себе взмахами крыльев.

Как бы указывая, куда нам следует идти дальше, она поднялась и стала кружить над невысокой горой со столовой поверхностью. С нашим приближением Соммали взвилась вверх и, прокричав что-то, оставшееся непонятым нами, выронила из клюва свою Ношу, вынесенную из жерла Вулкана Катаналауса.

Отвлеченные падающим предметом, мы даже не заметили, куда исчезла Птица Соммали, с тех пор никто и никогда Ее не видел.

Поднявшись на плато, мы были поражены тем, что открылось нашему взору. Там нас уже ждали Мать, Отец и Сын, а на земле рядом с ними лежал раскаленный Каменный Круг.

Они положили на него свои ладони, и на круге вспыхнуло двенадцать секторов, тринадцатый был расположен в самом центре и имел форму чаши.

Вновь застонала Земля, и с ее последним выдохом та самая гора, на которой сидела Птица Соммали, задрожала неистово, и мы увидели черную горизонтальную трещину, прорвавшую твердую броню фирновых льдов и отделившую тело горы от ее небесного купола.

Словно подталкиваемый какой-то неведомой Силой, купол подался вперед и, качнувшись, с ужасающим грохотом полетел вниз. Гора-Великан превратилась в огромную столовую по­верхность — Суу-Тын-Ла, что означало: Ладонь, на которой зиж­дется мир, или Ладонь Мира, как впоследствии мы называли эту Святую гору.

Когда все смолкло, мы вновь посмотрели на Каменный Круг и только сейчас заметили, насколько гладкой и ровной была его поверхность. Внешняя сторона огромного камня была абсолютно отшлифована, и тогда наши мысли пришли к согласию о его рукотворном происхождении.

Авваар поведал нам, что из осколков купола Суу-Тын-Ла мы должны построить на Ладони Мира первый в нашей стране Храм, который будет назван Ву-Хэль — Скрижаль Знания (Света), где в круглом зале под открытым небом на протяжении многих тыся­челетий будет творить разные чудеса Каменный Круг Эр-Ра-Бис.

Но когда Храм Ву-Хэль был построен, у нас возникло серьез­ное затруднение с переносом Эр-Ра-Биса в его новую земную обитель.

Сам Каменный Круг не был велик, но что бы мы ни при­думывали, чтобы поднять Его, мы и на палец не могли оторвать Его от земли. Так прошло несколько месяцев, и только тогда Авваар призвал нас на гору.

Когда мы пришли, как и в прошлый раз, нас уже ждал Тришад.

Мать безмолвно отошла от Авваара на край горы и начала петь. Это был все тот же Голос, пришедший на Землю из Вечности и являвшийся источником Жизни на нашей Планете.

Изумленные происходящим, мы наблюдали, как Каменный Круг легко оторвался от земли и начал двигаться в направлении Суу-Тын-Ла и, ненадолго зависнув над круглой башней Храма, исчез за ее каменными сводами.

Золотая Книга МАа

Прошло немало времени, прежде чем мы научились понимать язык Эр-Ра-Биса.

Эр-Ра-Бис был разделен на двенадцать секторов, в которых с определенной периодичностью проступали надписи и символы неведомого нам алфавита. Но мы не могли прозреть суть Его Посланий, ибо не владели ключом, с помощью которого было бы возможно расшифровать тайнописные тексты.

В один из дней в Храме появился Тришад. Они призвали нас в святилище, где находился Эр-Ра-Бис, и попросили по очереди прикоснуться ладонью левой руки к Каменному Кругу. Когда последний из нас отнял свою ладонь, Отец сказал, чтобы остались только те, на чье прикосновение Эр-Ра-Бис откликнулся возникавшим откуда-то из звездной пустоты звуком. Когда остальные вышли, в святилище осталось двенадцать Жрецов, и я был одним из них. АррА изъял из своей спины позвонок и положил его в Чашу, находившуюся в центре Круга. В тот же миг Чаша вспыхнула огнем, выделившим из себя бело-фиолетовое облако, которое сокрыло собой Тришад и двенадцать Жрецов, стоявших вокруг Каменного Круга. Так мы были посвящены в тайный язык знаков и символов Эр-Ра-Биса.

В начале я сказал, что для прозрения передаваемых нам из Вечности Посланий были необходимы ключи, которые помогли бы нам прозревать суть тайнописи. Этими ключами стали мы сами, ибо каждый из двенадцати Жрецов обрел способность расшифровывать тексты, но только те, которые проявлялись в его секторе.

Когда облако рассеялось, и мы совершенно преображенными пред­стали друг перед другом, Отец сказал: «Теперь, когда Эр-Ра-Бис будет говорить с вами, вы сможете понимать Его и дешифровывать Послания, которые будут проявляться в двенадцати секторах Круга. Но вам будет неподвластен язык Огня, который отныне и навсегда будет гореть в Чаше, ибо это обитель Тринадцатого, и понять Его сможет только Итафи, дочь Иссапи. Ей одной будет подвластен язык Тринадцатого».

Все именно так и произошло. Послания, проявлявшиеся в двенадцати секторах Каменного Круга, запечатлялись Жрецами Храма языком тайнописи на страницах Золотой Книги.

Расшифровать письмена, выгравированные на внешней стороне золотых Плит — возможно, но без ключа это знание будет мертво, и непосвященный человек не сможет воспользоваться им. Оживить одну из частей Знания может только Хранитель, который является ключом к ее постижению.

Передача сакрального Знания возможна лишь в случае, когда все трое: Книга МАа, Хранитель и его избранник — соединяются в едином потоке творчества через возложение рук последних на золотую Плиту. Это становится возможным только когда все стороны дают добровольное согласие на происходящее и Дух их готов принять Величайшую из Космических Тайн, главы из Золотой Книги Знания.

Насильственно овладеть Знанием нельзя, и нет таких способов, которыми можно было бы заставить Хранителя оживить страницы Золотой Книги МАа.

Когда Хранитель передает свою часть Знания, Плита теряет силу и превращается в простой кусок презренного металла. Освободившийся Хранитель-Дух покидает Землю и уходит в дальние миры Космоса, где на протяжении определенного времени отдыхает, и только потом продолжает ведомый ему одному путь в Вечности.

Передача Знания происходит всегда по-разному. Иногда мы отправляем часть информации наверх, где какой-то ученый делает открытие или безвестного монаха посещает озарение, и он становится носителем частицы Знания. Лишь Единицы приходят в наш сакральный мир принять одну из частей Знания и вернуться обратно в лоно форм Земли, чтобы пролить их Откровением Тришад. Это Избранные!

Каждый Хранитель ждет в Вечности небытия Избранного, которому он сможет передать свою часть Знания и освободиться от добровольного заточения на Земле. Такой человек появляется на Земле лишь раз в несколько столетий. Да и то не всегда удается осуществить полную передачу Знания из-за определенных внешних обстоятельств его пути или внутреннего несоответствия, неготовности Вестника стать нашим Проводником.

В таких случаях нам приходится изыскивать различные формы, посредством которых Знание сможет проникнуть в мир людей. И то, что должно было быть передано целиком как Единый Импульс, взрыв духовности народа, в форме учения, научной доктрины или медицинского открытия, способного спасти жизни миллионов людей, приходится дробить на части и передавать через нескольких Вестников. Затем искать и готовить тех, кто сможет найти и соединить воедино все части Знания. Каждому из них свойственен свой Знак, соответствующий его Миссии.

В сорок восьмом колене рода Иссапи родилась Дочь Итафи. Задолго до ее рождения мы знали, что «когда в сорок восьмом колене рода Иссапи с первыми лучами Солнца придет в мир Дочь, знайте — это Мой Знак, возвещающий о том, что скоро на Земле появится народ, который возжаждет овладеть миром и для достижения этой цели выпустит на свободу черного змея Гулату.

Если в сорок восьмом колене родится Сын, знайте — еще на девять ступеней поднимется Мой народ, чтобы совершить переход и навсегда раствориться в Вечности».

Итак, когда в сорок восьмом колене рода Иссапи родилась Дочь, мы, как и говорил нам Отец, приняли этот Знак Неба, как неизбежный исход. В возрасте трех лет Итафи привели в Храм Ву-Хэль, где она прожила до двадцати одного года. Через несколько месяцев после этой даты Итафи исчезла и никто из нас не ведал, что с ней произошло.

Как нам и было явлено, девочка слышала и понимала голос Тринадцатого, а также знала язык всех двенадцати секторов Эр-Ра-Биса.

В одном из последних Посланий, переданных нам Тринадцатым незадолго до исчезновения Итафи, говорилось о том, что «…следующая раса Атлантов не сможет сохранить мир на Земле, и неминуемо Знания Древнейшего Истока будут использованы в целях разрушения.

То, что будет сокрыто — будет сохранено.

То, чем смогут овладеть люди четвертой и пятой рас, — утратит свою ценность». Далее давались точные указания, что мы должны делать и как готовиться к приближающимся событиям будущего.

Наш народ был разделен на четыре группы, о которых я расскажу подробнее. Как и было завещано, большая часть Знания, наших разработок и достижений, была разделена между Жрецами и Владыками Родов. Каждый был посвящен в Хранителя одной из частей Знания, и, не дожидаясь будущей катастрофы, Авваар увел нас в заранее подготовленные подземные города, где мы и продолжали оставаться, несмотря на то, что происходило на поверхности Земли.

Мы видели и знали, как гибли цивилизации, как приходили и уходили новые расы, как человечество преображалось в лета своего рассвета и как опускалось на дно жизни в дни длительных затмений своего сознания.

Но мы никогда не покидали своих убежищ, ибо то, что хранили, должно было остаться неприкосновенным до тех пор, пока не воплотятся на Земле люди Огненной расы, готовые сохранить и принести наши Знания в мир, который сможет их принять.

По мере приближения этого времени нас становилось все меньше, ибо, отдав служению самоих себя без остатка, мы уходили в иные Миры. Пришло мое время, ибо Знания востребованы Огненным Духом, и есть уверенность, что в этот раз они не будут растрачены впустую, в угоду неуемным желаниям человека.

Когда произойдет полное замещение пятой расы шестой — Огненной, Последний из нас покинет Землю, ибо огненным людям будут открыты Тайны Вселенной. Для нас это время уже наступает, землянам же потребуется еще не одно столетие, чтобы встать на новые рельсы эволюции.

Вторая группа состояла из детей до двенадцати лет. Мы собрали всех мальчиков и девочек этого возраста, рожденных в сорок восьмом колене своих родов. Их в земных телах увел АррА в звездную систему Козерог.

Третью, самую малочисленную группу увела за собой Мать. Она перенесла по воздуху Каменный Круг из Храма Ву-Хэль на вершину Белой Горы, стоявшей где-то на самом краю Земли. Мы знали, что именно там, под стальной броней фирновых льдов, хранится доставленная многие миллионы лет назад на Землю первородная материнская клетка с генетической формулой эволюции разумных форм жизни Космоса. На заре всех времен маленькая ее частица была изъята Пришельцами-одухотворителями нашей Планеты для воссоздания земного человечества. Когда Земля закончит настоящий круг Манвантары и погрузится в глубокий сон, эта формула будет передана одной из Планет Солнечной системы с целью возрождения на ней разумных форм жизни.

На одну из столовых вершин этой снежной обители и был перенесен Каменный Круг. Сама Мать и семь ее Дочерей остались на страже Эр-Ра-Биса. Они не покидали Его до тех пор, пока однажды не пришел к подножию горы Белый Страж и не принес Весть о приходе на Землю Долгожданного. Тогда Матерью был благословлен Страж на Служение, и Она со своими Дочерьми покинула Белую Гору, удалившись в свою Космическую обитель.

За многие тысячелетия Круг дал несколько трещин и разде­лился на двенадцать частей, соответствовавших двенадцати секто­рам Знания. Лишь Чаша была неподвластна времени, в ней и сейчас горит бело-фиолетовое пламя Огня Космоса Единого. Тот, кто бывал у Той Горы, не мог не заметить излучаемого ею сияния. А прямо над Чашей — черная дыра, через которую приходят в нашу Солнечную систему Великие Пришельцы из дальних миров.

Постепенно отделяясь друг от друга, части Эр-Ра-Биса стали падать со своего олимпа и, дробясь на более мелкие фрагменты, обретать свой новый дом в долинах и ущельях высокогорной Страны А..., где вечно голубое небо соединяется с миром Земли.

В том же послании Тринадцатого, переданном нам Итафи, говорилось, что «…однажды на эту землю придет человек, который найдет все разбросанные камни и снова соединит их, сомкнув огненным кольцом на теле Земли. Так Эр-Ра-Бис вновь явит свою силу и мощь Планете. Только тогда начнется новая эпоха Огня на Земле…»

Далее было сказано: «…когда тот человек прозреет суть самого себя и явленной ему Космосом Миссии… — настанет время следующей встречи Матери, Отца и Сына. Так вновь соединятся три лепестка пламени Тришад и, возродив себя из Вечности, МАа, Авваар и АррА зачнут новый Rод, призвав на Землю осознания некогда покинувших нашу Планету и сохранивших себя в чистоте детей из звездной системы Козерог…»

Достаточно, Дочь Rikla, поток иссяк, и у меня осталось всего несколько секунд, чтобы вывести тебя из состояния осознанного сна. Ты уже теряешь связь со своим сознанием и очень скоро перестанешь слышать меня. А теперь расслабься и наблюдай за тем, что будет с тобой происходить дальше. Два первых года с момента нашей встречи твоя плоть будет находиться на грани жизни и смерти, а суть твоя будет скорее там, чем здесь.

Далее еще два года тяжелейшей борьбы за свое существование, и ты уже будешь больше здесь, чем там.

За ними последуют еще три года становления и адаптации к новым условиям своего существования. Далее… твой Путь до и после ведом Рикла.

И последнее: сохрани и донеси до человечества Послание Белого Аккулона.

Мне нужно идти, Рикл уже изнемогает, скоро Луч Его начнет терять силу, и я могу опоздать. Прощай, Элиия, Дочь Рикла, я ухожу в Вечность… Неси Достойно, как Отец твой!

02:45
17-18.02.2006 г.

Эпилог

Последнее, что сохранилось в моей памяти, был образ покидавшего Землю Белого Аккулона. Он уходил в сияющую высоту, а я погружалась в бездну небытия…

Где-то глубоко внутри я знала, что не только не могу, но не имею права сопротивляться или препятствовать происходящему. Все было предопределено однажды и навсегда, когда я приняла свой путь, а следовательно, все то, что будет сопутствовать ему. С тех пор я живу без права на выбор и, хотя у людей бытует мнение, что «выбор всегда есть», и сама я не однажды втолковывала отчаявшемуся человеку эту известную истину, у меня этого выбора нет и не было никогда.

Теперь я знаю, что выбор существует в нашем сознании только до определенной границы, после перехода которой он (выбор) растворяется в Огне Учителя, его просто нет, потому что быть не может. И не нужно искать этому какие-то объяснения и тем более пытаться понять, находясь по эту сторону границы, — пустая трата энергии, а когда вы окажетесь за гранью выбора, вам это уже будет не нужно.

Тогда я знала, что может быть только так и не иначе, что мне нужно набраться сил и просто пережить, переболеть, перестрадать, но в действительности это оказалось совсем не просто. Я была не настолько сильна, чтобы знание духа смогло подчинить чувства и эмоции моего человека.

В редкие минуты и часы, когда ко мне возвращалось сознание, я не могла справиться с овладевавшим мною животным страхом, провоцировавшим сильнейшие приступы, природа которых была неизвестна наблюдавшим меня врачам, и все их попытки вернуть тело к жизни были бесплодны. Это продолжалось около трех месяцев, после чего я погрузилась в состояние полного небытия, и Отец запретил кому бы то ни было прикасаться ко мне, а врачей отстранил от моей плоти.

Меня словно отключили от мира, и я зависла между небом и землей, наблюдая откуда-то сверху за мучениями своего тела. Я видела, как оно боролось за жизнь, но моя энергетическая суть была совершенно безучастна к этому процессу.

Все эти месяцы Отец проводил со мной многие часы. Днем и ночью Он приходил в комнату, садился рядом и брал в свои руки мою мокрую, холодную ладонь. Иногда Отец говорил со мной, рассказывая о чем-то совершенно не касавшемся происходящего, шутил и улыбался. Иногда садился, закрывал глаза и уходил в недосягаемое. Однажды Учитель сказал мне: «Наберись терпения, Дочь. Тебе поможет только время». И я ждала, оставив все мысли и наблюдая, как все больше слабеет мое тело, как жизнь не спеша покидает его.

Наступил момент, и она ушла, оставив изможденную страданием плоть… В это мгновение что-то произошло, и мой дух сверху спустился на землю, войдя в покинутое жизнью тело. С этого и началось мое медленное и не менее мучительное выздоровление.

Все это слишком живо и больно, чтобы вдаваться в подробности описания того, что мне и тем, кто был рядом со мной, довелось пережить в эти долгие и тяжелые шесть месяцев моей, казалось бы, не имеющей объяснения болезни.

Лишь через два года, когда я полностью выздоровела, Рикла назвал мне ее причину: когда Белый Аккулон передавал свой фрагмент Знания из Золотой Книги МАа, моя аура была на 90 % сожжена проходившим через нее потоком энергии.

Несмотря на то, что прошло уже почти четыре года, я не могу спокойно вспоминать о событиях того периода и поэтому спешу поскорее закончить эту главу. Каждый раз, садясь за рукопись, я ворчу и выражаю свое недовольство тем, что Учитель буквально заставляет меня совершать над собой сверхусилие и входить в мучительное переживание событий тех месяцев.

Я не знаю, зачем Он это делает, но глава «Без права на выбор» родилась на свет только благодаря Его бескомпромиссной настойчивости. Это мой вопрос к Тебе, Отец?!

Через шесть месяцев Учителем мне были предложены два пути разрешения ситуации моего воплощения: немедленный уход или…

Тогда я еще не знала, что в древности существовал такой вид Посвящения, когда один из двух: Посвятитель или Посвященный — покидал этот мир.

Об этом мне стало известно только сейчас, когда наш редактор в процессе подготовки данной главы к верстке зачитала фрагмент из Учения, некогда приведенный в статье Е.П. Блаватской для журнала «The Theosophist»:

«Пусть тот, кто постигнет тайну аллегории обоих сфинксов и креста, изучит способы посвящения египтян, халдеев, древних евреев, индусов и т.д. И тогда он обнаружит, что слово «искупление» гораздо древнее христианства и означает также «крещение кровью». В последний момент высшего посвящения, когда инициатор, Посвящающий открыл последнее тайное слово, либо иерофант, либо «вновь рожденный», — более достойный из двух — должен умереть, так как два Адепта равной силы не должны жить, и «тот, кто совершен» не имеет больше места на Земле.

Элифас Леви намекает в своих книгах на тайну, не объясняя ее. Тем не менее, он говорит о Моисее, который умирает, таинственно исчезая с горы Фасга после возложения своих рук на посвященного Аарона; об Иисусе, который умирает за своего ученика, «которого он любил», Иоанна, автора Апокалипсиса; и об Иоанне Крестителе, последнем из настоящих назореев Ветхого Завета (см. «Разоблаченную Изиду», том II), который, согласно неполным, противоречивым и извращенным Евангелиям, умерщвлен впоследствии по капризу Ирода, а по тайным каббалическим документам набатеев принес себя в качестве искупительной жертвы после крещения (то есть посвящения) своего избранного преемника в мистическом Иордане. По этим документам, после акта посвящения Аба, Отец становится Сыном, а Сын сменяет Отца и становится в одно и то же время Отцом и Сыном, вдохновленный Софией-Ахамот (тайным знанием — Матерью Всего), — позднее она была трансформирована церковниками в Святой Дух.

Но преемник Иоанна Крестителя был не Иисус, как говорят назореи, а пришедший вскоре после Него. До этих самых пор посвящение за Гималаями сопровождает временная смерть ученика (от трех до шести месяцев), часто — посвящающего».

У меня впереди были не годы, а месяцы, потом дни и часы…

Я смогла справиться со своими чувствами, и в какой-то момент мне стало очень легко, как будто груз тяжелый упал с плеч, и я задышала полной грудью.

О будущем совсем не думалось — его не было, и тогда я впервые не на словах осознала, что значит — жить здесь и сейчас, одним мигом, одним дыханием. И эти миги стали расширяться во мне до лет, веков, тысячелетий. Они стали беспредельны, как и сама моя жизнь.

Так мне жилось эти месяцы, как будто нет ничего за пазухой — легко, свободно. Да только у меня за пазухой что-то было, и оно наполняло мое сердце бесстрашием и мужеством. Во мне рождалась новая жизнь, и ее дыхание разливалось по иссохшим венам.

Я легко и спокойно встретила свою судьбу, когда по истечении указанного срока последний раз посмотрела в глаза своего Учителя и отдала себя в волю Всевышнего. Как и было начертано, мое сердце остановилось, что было зафиксировано врачами отделения реанимации, но через несколько мгновений снова забилось — сильно, ровно, гулко. Все произошедшее я наблюдала сама, ибо находилась в полном сознании, которое меня не покидало ни на мгновение. Что-то произошло, неведомое и не подвластное мне до сих пор, но я осталась на Земле, я дышала и слышала, как бегают вокруг врачи — я жила. Мое воплощение было продлено!

Я увидела, как из моего физического тела вышло астральное тело и, зависнув надо мной, стало собираться в шар в области пупка.

Пространство раскрылось, образовав в потолке круглое отверстие (окно), из которого к кровати опустился белый луч. Он соединился с шаром, который стал подниматься по нему вверх, и когда он полностью исчез в неведомых глубинах Космоса, связующая нас пуповина жизни оборвалась. Все остановилось, и сознание покинуло меня. Не знаю точно, сколько времени я провела в забытьи, но когда очнулась, то увидела, как ко мне по лучу спустился сгусток энергии и завис надо мной в области солнечного сплетения. Он начал вибрировать, растягиваться, принимая форму, подобную моему физическому телу. Когда формирование завершилось, прозрачный двойник вошел в носитель и растворился в плотной физической оболочке. В последующие месяцы я наблюдала, как происходило их знакомство и совмещение параметров тела с его новой энергетической составляющей.

Прошло еще два года тяжелых для нас испытаний, навсегда изменивших не только мою жизнь, но и жизнь всех, кто был причастен к этому творческому эксперименту, для проведения которого Рикл двенадцать лет готовил необходимые условия как на Земле, так и в мирах Космоса.

Я снова начинала все сначала. Я благодарила Создателя, что он дал мне возможность еще раз начать все сначала. Еще раз умереть и возродиться со словами на устах: «Как ты прекрасна и неповторима, ЖИЗНЬ!!!»

За последние девять лет я трижды встречала на пороге своего дома смерть и жила с ней в одном теле.

Первый раз это произошло в Швейцарии в 2000-м году, когда в носитель восемнадцатилетней русской девушки вошло осознание из запредельного Космоса. Об этом достаточно подробно написано в девятом томе «Огня Космоса Единого» («Беседа Мастера на Ольхоне», стр. 215), поэтому не будем повторяться.

Второй раз я умирала на острове Ольхон в октябре месяце 2002-го года, когда Рикл сделал мне уникальную операцию, воссоздав совершенно нового человека — с новым сознанием, новым мышлением и новым телом.

Тогда Учитель изменил мои энергетические, духовные и физиологические параметры, без чего было невозможно совмещение вошедшего в меня осознания с носителем, который не мог выдержать такой энергетической нагрузки и начал саморазрушаться.

«Дочь, чтобы осознать то, что сегодня с тобой произошло, тебе потребуются годы, а возможно, и вся жизнь, которую ты обрела в эти часы под моими руками. Я — скульптор, а ты — мое творение, в которое я вдохнул жизнь и дал этой жизни свой путь. Я лепил тебя руками, создавая необходимые мне формы твоего тела, ибо оно должно было стать на долгие годы земного воплощения обителью для пришедшего в него Духа. Я лепил твою душу и сознание, ибо они должны были соответствовать Пришельцу, чтобы он мог сделать их своими проводниками на Земле.

Только к сорока годам ты сможешь приблизиться к тому, что я заложил в тебя сейчас. Это будет рубеж, который ты, я это знаю уже сегодня, перейдешь, и только тогда начнет раскрываться цветок Духа твоей Миссии». Это единственное, что мне сказал Рикл, когда я пришла в себя.

В течение следующего года моя внешность изменилась настолько, что при сравнении фотографий до- и послеоперационного периодов не возникает сомнений, что на них два совершенно разных человека.

Я впервые упоминаю об этом периоде своей жизни, но по ряду причин не углубляюсь в описание самой операции и сопутствовавших ей обстоятельств. Хотя они, несомненно, были бы очень интересны не только для устремленной части человечества, но в большей степени для ученого мира, ибо в ходе операции Рикла были исследованы нераскрытые и еще не известные науке возможности человеческого мозга и одной из его производных — сознания.

Возможно, когда-нибудь Рикл сочтет необходимым и сам расскажет о проведенном им эксперименте (об этом беспрецедентном случае повторного рождения человека в одном теле), ибо как для меня, так и для сопровождавшего операцию звена Аиинов Творчество Учителя осталось за гранью Невозможного.

О том, как происходило мое рождение в третий раз, я постаралась достаточно подробно описать в главе «Без права на выбор».

Я несказанно счастливый человек! Кто еще мог встречать свою первую весну, первый рассвет, свою первую — вечную Любовь столько раз, как это довелось мне?

Отныне я знаю, что наивысшее проявление Любви Творца — это данное Им человеку право познать боль страданий.

В двадцатых числах октября 2009 года завершился еще один этап эксперимента, в русле которого меня вел Учитель последние два года. Его результатом стало неожиданное появление в месте моего временного пребывания Источника Света. Я сразу узнала его, это была та самая энергия, которая проявилась в нашей рабочей келье 17 февраля 2006-го года, и увлекла меня в неведомое Творчество.

Было около трех часов ночи, когда некая сила заставила меня пробудиться и выйти из глубочайшего провала, в котором я пребывала ввиду некоторой особенности моего состояния.

Свет возник из ниоткуда, и я не могла увидеть излучавший его источник. Он заливал все видимое пространство комнаты и был настолько ярок, что из глаз текли слезы.

В какой-то момент я самопроизвольно вышла из тела и стала наблюдать происходившее со стороны. Только тогда я увидела, что этот свет исходит из меня, из моего внутреннего существа.

Я абсолютно точно знала, что это именно тот источник Света, с появления которого все началось в феврале 2006-го. Но почему, если тогда он пришел извне, то теперь находится внутри меня? Это до сих пор остается для меня в некоторой степени неразрешенной загадкой, а Учитель молчит, словно предоставляя мне право самой проникнуть в тайну свершившегося.

Свет общался со мной откуда-то из глубин неведомого мне, но все же моего существа, не мыслями, не словами, а энергией, трансформированной в знание, идущей из самых потайных уголков моего сердца.

Он поведал мне о вехах моего ученичества, расставленных Учителем до конца моего воплощения, но не в форме конкретных событий и образов. Рикл заложил это знание в неподвластные уму кладовые подсознания.

За мгновение до того, как все исчезло, Он сказал мне: «Ты трижды пережила в одном теле физическую смерть и трижды — духовное перерождение. Это были твои испытания, и они закончились лишь только для того, чтобы перед тобой появились новые непроходимые лабиринты путей твоего Духа. Сроки и обстоятельства твоего земного воплощения пересмотрены и... Прими».

Тогда я сразу вспомнила слова Отца из августа 2008-го года. Они стали для меня откровением: «Третий раз, Дочь, происходит рождение человека в одном теле. Это болезненно, это мучительно и, честно говоря, иногда мне кажется, что это невозможно».

Я каждый день прошу Господа лишь об одном: «Дай мне силы принять все, что ждет меня на пути».

Я не прошу ни понимания, ни осознания, ни прозрения — это миги просветления, за которыми могут последовать годы длительного затмения. Нет в мире ничего, что бы требовало от человека такой силы и мужества, воли и твердости духа, как умение принимать. Принимать все, что встречается на его пути, через боль, через страдания, через непонимание. Принять, значит открыться своей судьбе — довериться тому неведомому и непознаваемому, что находится даже за гранью веры.

После всего, что со мной произошло за эти четыре года, я знаю — умереть не страшно, страшнее остаться жить.

Когда страх перед смертью уходит, она из мучения превращается в освобождение.

Чтобы победить смерть, нужно перестать бояться ее.

Чтобы победить жизнь, нужна неиссякаемая сила для непрекращающейся извечной борьбы.

Жизнь — более сильный и серьезный противник, чем смерть, и, поверьте мне, с ней есть, за что побороться.

Но это можно понять, только когда найдешь ответ на вопрос: если со смертью мы боремся за жизнь, то за что же мы боремся с самой жизнью?

Но больше ни слова, иначе будет затронута запретная тема, о которой я обещала Учителю молчать еще, по меньшей мере, лет двадцать пять.

Я не верю в предсмертные муки.
Я не верю в мучительную смерть.
Я не испытываю жалость к закрывшему навечно глаза.
Ибо часто я видела жалость, которая жалит;
жалость, которая лжет и убивает
быстрее яда маленькой желтой змейки,
что живет в бесплодных песках Сахары.
Жалость — это обратная сторона Равнодушия.
Я не равнодушна, поэтому во мне нет места жалости.
Ее смертельный яд, отравляющий кровь человека,
вырабатывают гормоны Безразличия.
Я много раз видела, как жалеют покидающих этот мир.
Мне хотелось кричать: «Остановитесь, люди!
Разве они заслуживают вашего равнодушия?»
Когда-то мне казалось, что человек, обреченный на смерть,
изнемогает от безнадежного одиночества.
Тогда я еще не знала, что в смертный час нет одиноких.
Я познала эту Истину, ибо познала тайну Смерти.
Я не раз жила с ней в одном теле, думала ее мыслями,
видела ее глазами.
Правду о себе Смерть открывает только своим Избранникам:
в темной ночи безысходности вспыхивает яркий Свет —
это начало конца, и они знают: умереть не страшно.
Когда переступаешь черту Неведомого,
разотождествляя свою суть с измученной плотью, ты знаешь:
умереть не страшно, и только Зов любящих Сердец
может вернуть тебя к жизни, вырвав из железных объятий Смерти!
Спасение в том, чтобы сделать первый шаг.
Всего один шаг. С него-то все и начнется заново…

Сингха, Рикл
2006 — 2009 г.