Наука > История Руси

Осип Мончаловский. О названиях «Украина», «украинский».

Статья галицко-русского писателя Осипа Андреевича Мончаловского (1858 — 1906) о происхождений названий «Украина» и «украинский» ценна тем, что автор был свидетелем того, как в Галиции, входившей тогда в Австро-Венгрию, на рубеже XIX-XX вв. происходило внедрение антирусского концепта «украинцев».

Галицкие украинофилы начиная с 1899 года стали употреблять названия «Украина», «украинский» вместо названий «Малая Русь», «малорусский». Эти названия они употребляют также в таких комбинациях: «Галицкая Украина» или «Галицкая Русь-Украина» вместо «Галицкая Русь»; «Угорская Украина» и «Угорская Русь-Украина» вместо «Угорская Русь»; есть и такие, которые пишут «Американская Русь-Украина», обозначая этим названием колонии русских переселенцев в Америке. Термин «украинский» употребляется вместо термина «малорусский» или обычного в Галицкой Руси слова «русский», причем некоторые пишут «украинсько-руський», другие «украиньско-руский», а третьи «русько-украинский» или «руско-украинский». Цель употребления этих терминов — желание в самом имени отделиться от общности с Русью, с русским народом. Более завзятые галицкие «украинцы» называют даже униатскую церковь «украинскою».

Известный польский ученый, профессор Берлинского университета, доктор Александр Брикнер (Bruckner) напечатал в 1902 году в фельетоне львовской газеты «Slowo polskie» рассуждение «О давности и значении польского языка». В фельетоне, напечатанном в номере 522 названной газеты от 16 (29) октября 1902 года, профессор А. Брикнер коснулся также влияния польского языка на малорусское наречие и сказал между прочим:

«Сильнее всего отразилось влияние польского языка на малорусский язык. Я употребил термин «малорусский», так как это единственный термин исторический, освященный веками и историей, от которого, однако, наши русины (галицкие «украинцы» — Прим. автора сей заметки) совершенно отказались.

Наши русины-галичане, не знаю каким чудом, превратились в «украинцев». Я с удивлением читал и глазам своим не верил, что на прошлой неделе «украинская молодежь» была у ректора Львовского университета.

Каким чудом была эта «украинская молодежь»? Так же само, таким самым фантастическим правом, она могла бы назвать себя волынскою, польскою, подольскою, казацкою, гайдамацкою и т. д. Всех этих терминов не знает никакая история — но было бы больше основания употреблять их, чем этот свеженький, менее всего исторический и более всего самовольный: украинский.

Ввиду этого я не могу употреблять термина «украинский», так как собственный термин, ибо ровно научный, как и исторический, есть (с XIV века и от самого Богдана Хмельницкого) термин «малорусский», рядом с которым, краткости ради, здесь, во Львове, где нет россиян, подобает употреблять также сокращение «русский». Таким образом, у ректора была молодежь «малорусская».

Указав на влияние польского языка на малорусское наречие вследствие высшести польской науки, профессор Брикнер определил следующим образом термин «русский».

«Если бы кто заметил, что малорусский язык не мог иначе развиваться ввиду тогдашних государственных отношений и что это еще не доказывает влияния одной польской культуры, что она была навязана, то легко указать на обстоятельство, что почти то же самое можно сказать и по отношению к языку великорусскому, российскому, или русскому, как его, по крайней мере в науке, правильно называть следует».

Термин «украинский» вместо «малорусский» не был в Галицкой Русь известен до 1863 года. Его принес к нам польский повстанец Павлин Стахурский-Свенцицкий (Павло Свий), получивший от тогдашнего наместника Галичины, графа Агенора Голуховского, место преподавателя малорусского языка в академической гимназии во Львове. Этот Стахурский-Свенцицкий усердно распространял среди галицко-русской молодежи украинофильский сепаратизм и фонетическое правописание и пытался ввести употребление латинских букв вместо русских. Эту пропаганду вел Стахурский-Свенцицкий не только во время преподавания в гимназии, но и в издаваемом им журнале «Siolo», в заголовке которого значилось, что он «poswizcony rzeczom ludowym ukrainsko-ruskim». Таким образом, Стахурский-Свенцицкий первый в Галицкой Руси употребил термин «украинско-русский», ввиду чего он, польский революционер, является духовным отцом нынешних галицких «украинцев».

Слово «Украина» происходит от слова «окраина», означающего землю, лежащую на краю. В таком смысле употребляет слово «окраина» или «украина» и галицко-русский народ. «Не далека окраина» или «далека окраина», говорят наши крестьяне об отдаленной или близкой окрестности. В таком же значении слово «окраина» употребляется и в литературном языке; кроме этого значения, слово «окраина» обозначает земли, лежащие на границах Русского государства в противоположности их к срединным землям или губерниям. Таким образом, слово «окраина» и прилагательное «окраинный» имеют значение географическое, а не национальное или этнографическое. В таком значении слово «Украина» употреблялось и за времен Польши, ибо южнорусские земли лежали на восточном краю границ польской державы. Подобно тому как поляк Стахурский-Свенцицкий ввел в Галицкой Руси в употребление слово «украинский», слово «Украина» было введено поляками после захвата Польшею южнорусских земель. Об этом пишет такой авторитет, как П. А. Кулиш, следующее (см. журнал «Киевская старина» за 1890 год):

«Слово «Русь» принесли нам варяги. Слово «росс», а за ним и «Россия», пошло меж нами от греков. Велику и Малу Россию знали еще до татарского лихолетия, и один из наших князей подписался князем «малороссийским». В XVI столетии венецианец Контарини, идучи через наш край из Луцка в Киев, звал его Russia Bassa, и в XVI столетии восточный (цареградский) патриарх издал середь нас грамоту, зовучи наш край Малою Россиею. Назви «Русь» никто од нас не однимав, навить и лях; вин перевертнив наших титуловав з початку и до юнця «Русью». Ми, одни ми, покинули, чи занедбали свою предкивску назву. Поутикавши од Хмельничан в Харкивщину, Воронижчину и т. д., величали ми себе татарскою назвою «козаки», а свий край и в нових слободах и в давних займищах звали польским словом Ukraine. и плакали над сим словом, неначе в приказцi Бог над раком. Тепер ми бачим, що с давних девен були родними з Русью московскою и вирою и новою. Разлучив нас з ними лях, кохаючись в козаках поти, поки они его не спалили и не ризали».

Кажется, что не надо уже больше доказательств безосновности и бессмысленности употребления терминов «Украина», «украинский».