При слове демократия сразу же приходит в голову следующее:

- Многопартийная система и регулярные выборы;
- Свобода критики всех областей жизни страны (в рамках приличия);
- Свобода высказывания любых идей (кроме явно античеловеческих).

Но вот парадокс – все эти атрибуты демократии расцвели пышным цветом в 90-е годы в России, а народ месяцами, а то и годами не получал зарплаты, очень многие лишились работы вообще, и уровень жизни резко упал по сравнению с предыдущим не демократическим советским периодом. Народ в целом стал жить гораздо хуже.

И хотя журналисты упивались свободой ругать все подряд и зарабатывать деньги на предвыборных разборках, народ очень быстро захотел вернуться обратно в спокойное советское время. И выбор у народа был, выбор «между прошлым и будущим», но выбрать то ему так и не дали.

Следовательно, российский народ с приходом демократии в общей своей массе пострадал. А выиграла лишь наиболее активная часть населения, не более 10-20%, которая сумела в эти годы либо сказочно обогатиться разными путями, либо построить свое собственное дело.

Но ведь если слово демократия разбирать на составные части, то в нем нет партий, выборов и свободы, а есть сочетание – власть народа (демос – народ, кратия – власть). Почему же так получилось, что греческое изобретение 6 века до нашей эры, обозначающее новое для общества того времени – власть народа над государством, которое действительно в то время осуществлялось с помощью выборов и свободы слова, в нашей стране вдруг превратилось в некое невероятное чудо – все внешние атрибуты власти народа есть, а самой власти – нет? Получается, что демократии бываю разные, истинные и фиктивные?

Чтобы разобраться с этим вопросом, необходимо вернуться к истокам понятия демократии к ее сути. Что же такое власть народа?

Если понимать ее буквально, то это власть самого народа над государством. Именно так вульгарно и понимали ее первые большевики, отсюда знаменитая ленинская кухарка, управляющая государством. Но тогда непонятно кем управляет кухарка? Правительством? Но ведь и правительство – часть народа. Получается в этом случае перевернутая пирамида. Типа того, что на корабле власть в руки взяли юнги и стали командовать его курсом и заодно капитаном, штурманом, главным механиком и прочими бывшими «аристократами». И вот ходят юнги по капитанскому мостику, а капитан с помощниками палубу драит. Безусловно, если такое происходит, то капитанская команда за дело получила, не сумев сохранить на корабле элементарную дисциплину. Но ведь по сути вопроса — это не власть народа, а просто власть бывшего народа над бывшей элитой. И через некоторое время все вернется на круги свои, наверху будет элита (дети кухарки) а внизу народ – потомки капитана и его беспомощной команды. Получается, что буквальное понимание (ленинское) власти народа – абсурд. Почему?

Ответ на самом деле очень прост. Общество, если оно разрастается больше определенного размера, нуждается в освобожденных от обычной работы людях для организации его управления. Так и выделилась в первобытные времена первая элита. Появились вожди, совет вождей, глава совета, исполнители их власти и т.п. Так выросла социальная пирамида, памятник которой в виде каменных пирамид и поставили в первом государстве ее построившем – в Древнем Египте.

Элита – это узкие профессионалы, которые с детства обучаются своему сложному делу – управлять социальной пирамидой. А что же такое тогда власть народа? Ее не стало уже в Древнем Египте? Ведь там не было многопартийной системы, а была одна «партия» — «партия фараонов». И их никто не выбирал. Но при этом фараоны создавали специальные страховые запасы зерна, которые раздавали голодающему народу в неурожайные годы, численность египтян росла, в Египет мигрировали соседние «свободные» племена (так туда пришли и первые евреи), короче жизнь в этой «деспотичной» фараоновской стране была гораздо лучше для народа, чем в окрестных пространствах. Да и сегодня в Японии уже более 30 лет правит одна партия – либерально-демократическая. И хотя ее монопольная власть уже многие годы лишь слега закамуфлирована многопартийными декорациями и виртуальными выборами, народ в Японии живет гораздо лучше не только народа в России, где много партий, но и народа Германии и США, в которых существует реальная демократия с реальными выборами. Спрашивается, почему в Японии самая высокая продолжительность жизни в мире, самый мощный средний класс (около 90% населения) и почти самый высокий уровень жизни? Демократия там формальная, природных ресурсов практически нет, земли – кот наплакал, постоянные тайфуны и землетрясения, войну проиграли, атомные бомбы на них сбросили, демократия у них формальная (сами признают), а народу живется лучше других народов. Или народ такой в России непутевый, в основном мазохисты собрались, ему дали власть (демократию), а он своей властью довел сам себя чуть ли не до смерти?

Конечно, можно дать простой ответ на сложный вопрос – японцы умнее не только русских, но и немцев, американцев и всех остальных. Но тут же возникает другой вопрос – а какая же тогда связь между властью народа и многопартийностью, выборами и свободой слова? Кстати, о свободе слова. В середине прошлого века в США была организована компания «охоты за ведьмами» и людей, которые придерживались коммунистических взглядов, заносили в черный список, лишали возможности работать на многих местах, даже сажали в тюрьмы. Да и в Японии во второй половине ХХ века можно было быть запросто уволенным из крупного концерна за распространение коммунистических газет. Свобода высказывать свои идеи без больших денег мало чего стоит. Можно конечно в Гайд-парке Лондона их высказывать сколько угодно, да что толку?

Получается, что истинной свободой слова даже на Западе владеют лишь большие корпорации, большие деньги и большая власть. Да и пробиться во власть без больших денег уже невозможно ни в одной западной стране. А у кого большие деньги? У народа? Или у транснациональных корпораций? Так, чью же тогда власть на Западе? Но, с другой стороны, что такое народ, например, японский? Это только бедные? А богатые? Они уже не народ Японии?

Народ можно понимать как минимум двояко: широко и узко. Если широко, то народ – это все люди, которые живут постоянно в стране. Тогда и японский император – часть народа Японии, что не удивительно, ведь он японец. Так народ понимают историки, и этнографы. Можно понимать и более узко, как народ, который является частью всего народа, которая занята всюду, кроме как в системе управления государством. Именно такое узкое понимание народа и используется чаще всего политиками. При широком понимании народа демократия (в ее сущностном, а не формальном смысле), это такая власть, при которой часть народа (элита и аппарат управления) выполняют свою работу в соответствии с желаниями и глобальными интересами всего народа (в том числе и интересов элиты). А антидемократия, когда часть народа (элита) по каким-то причинам угнетает другую часть народа (народ в узком смысле слова), делая их жизнь хуже, чем она могла бы быть при более справедливом управлении. А вот партии, выборы и свобода слова – это лишь некоторые специальные механизмы исполнения демократии. Но не обязательные. Ведь народ может жить очень хорошо и без них. И тому примеров в истории прошлого и настоящего множество, взять тот же Кувейт, Арабские Эмираты. Саудовскую Аравию или современный Китай, который развивается гораздо быстрее многих демократических стран. А вот Россия опять удивила весь мир – она напялила на себя все демократические атрибуты и под их прикрытием сделала жизнь нарда хуже, чем она была до этого… Вот уж действительно – Россия страна парадоксов!

Но, кстати, не только у России есть проблемы с пониманием демократии. В известной книге Ф.Фукуямы «Конец истории и последний человек» анализируется проблема демократии в разных странах. И, как с сожалением отмечает Ф.Фукуяма, (ярый сторонник либеральной демократии), в Азии и даже в самой Японии демократия существует больше на словах и носит она поверхностный, формальный характер. Более того, Ф.Фукуяма анализируя ситуацию в этих странах, приходит к удручающему для себя выводу, что в будущем эти страны вполне могут отказаться даже от формальных атрибутов демократии! Почему это происходит у автора очень хорошо и подробно описано, но мы не будем здесь развивать эту сторону вопроса. Нам важнее найти суть противоречия, которое явно возникает между традиционным (западным) пониманием института демократии, и ее реальным наполнением в разных странах. Для этого необходимо вернуться к истокам возникновения традиционного понимания демократии, которые уходят в историю Древней Греции. Но при этом не упускать из виду главное — демократия – это система управления государством, при которой народ (т.е. большинство жителей государства) получает возможность жить настолько хорошо, насколько позволяют ресурсы страны и производительные силы народа. Так, например, если в прошлом эскимосы не могли есть фрукты и купаться в море, а греки могли, то это не значит, что у эскимосов царила деспотия, а у греков демократия. А если индейцев Америки приплывшие туда европейцы согнали с их земель, споили и загнали в резервации, то там явно было ухудшение жизни и уменьшение численности безо всякого ухудшения природных условий и снижения производительных сил, поэтому там не было демократии для индейцев, а была демократия для европейцев, в том числе и за счет индейцев.

Перед тем, как начать исследовать возникновение традиционной демократии и выявлять «нетрадиционные» ее формы, рассмотрим особенности внутреннего устройства любого государства. Для любого государства свойственна пирамидальная социальная структура, которая в целом свойственна для любой централизованно управляемой системы. Несколько условно это пирамидальное устройство государства можно разделить на три уровня. В нижнем слое пирамиды находится народ (в узком понимании этого слова), а точнее те члены общества, которые заняты в непосредственном хозяйственном процессе страны. В верхней трети пирамиды находится экономическая элита народа – реальная власть. Элита состоит из самых сильных, самых умных и самых социально активных членов общества (либо их потомков).

Причем под экономической элитой не следует понимать упрощенно лучшую часть народа. Во-первых, потому, что в ней постепенно накапливается вторичный материал – потомки лучших представителей, которые могут постепенно вырождаться и превращаться в псевдоэлиту. Во-вторых, сам характер элиты существенно зависит от той генеральной задачи, которая стоит перед обществом в момент ее формирования. Если, например, генеральная задача государство – оборона и захват чужих земель, то в элиту пробиваются самые лучшие воины. Но их интеллект может спасовать перед Диогеном в бочке. Если перед государством стоит задача наилучшим образом организовать перестройку всей жизни, то в элиту будут пробиваться наиболее революционные, беспокойные, ищущие перемен люди, как, например, во времена Петра I. Если перед государством стоит задача спокойного овладения территориями, налаживания хозяйственной жизни и стабилизации ее, то в элиту будут пробиваться наиболее житейски ориентированные личности. И, наконец, если перед обществом стоит задача переделки всей собственности бывшего государства, в элиту пробьются самые сильные, хитрые и ловкие распределители и передельщики. Здесь весьма уместно сравнение с выведение пород различных животных, например, собак. Такса – очень породистая собака, хотя для большинства и выглядит нелепо, но ведь ее задача – лазить в норы. Русская борзая, когда она просто ходит, вызывает к себе жалость своей худобой, но стоит посмотреть, как она бегает. И тому подобное.

Элита владеет главными богатствами страны, но для осуществления своей повседневной власти ей необходимо иметь аппарат управления жизнью в обществе. Поэтому она отбирает в народе наиболее приспособленных для этих целей людей, из которых формируется средний слой пирамиды – аппарат управления государством. Сюда входят все чиновники и военные. Чиновники управляют внутренней жизнью, а военные – внешними действиями.

В этой схеме все хорошо только при условии, что у элиты страны есть единство целей и общность мировосприятия. Но стоит только в стране появится другому виду деятельности, например, в сельскохозяйственной стране появится развитой промышленности, как страна внутри себя постепенно разделяется на две разные хозяйственные жизни, например, на сельскую и городскую. Причем у этих двух миров внутри одной страны возникают разные культуры, разные цели и разные ценности. Соответственно, у промышленной деятельности постепенно появляется своя элита, для которой старое положение дел в стране неудобно. Например, неудобна феодальное крепостничество, ибо промышленности необходима свободная рабочая сила. Также для промышленности благотворна конкурентная среда на всех уровнях, которая позволяет сокращать издержки, и поднимать качество производства. А рынок в глобальных масштабах неудобен для сельскохозяйственной элиты, которая строится на авторитарных методах управления и на принципе стабильности. Более того, у промышленной пирамиды постепенно формируются и иные внешние цели. Для нее не столь важно присоединение соседних территорий, сколь важно захват сырьевых регионов и рынков сбыта своей продукции. А эти рынки и источники могут находиться не рядом, через границу, а очень далеко, например, на противоположной стороне земного шара. Так складываются естественные, глубинные противоречия между двумя пирамидами, которые выливаются через некоторое время в конфликты между двумя элитами. Новая элита требует изменения в системе управления, чего не хочет старая элита. Договориться между собой они не могут, ведь их деятельность – это неким образом различные фазовые состояния. Не может металл быть одновременно твердым и жидким — либо-либо. Столь глобальные противоречия между двумя пирамидами ведут к появлению внутри общества двух раздирающих его сил, что может резко ослабить его сопротивляемость внешней агрессии и привести к поражению и порабощению. Внешняя угроза вынуждает две элиты искать компромиссы. Именно стремление двух принципиально различных элит найти компромиссное решение внутри страны не через гражданскую войну, а более мирным путем и приводит страну к появлению в ней партий и выборов для народа.

А теперь рассмотрим, как появилась на Земле демократия в ее традиционном западном понимании – с выборами, партиями, свободой слова и прочими подобными атрибутами.

Возникновение демократии уходит корнями в историю Древней Греции. В истории этой страны были различные формы правления, вплоть до тираний. Но демократия родилась лишь тогда, когда в Древней Греции возникли определенные внутренние (хозяйственные) и внешние (политические) предпосылки.

Демократия появилась в Древней Греции в период, когда она от эпохи постоянных войн с соседними примерно равными по силам полисами перешла к необходимости находить с ними союзнические компромиссы из-за постоянной военной угрозы с Востока. Необходимость договариваться равных полисов друг с другом привела к выработке принципов принятия коллективных решений путем их совместного обсуждения и голосования. Это была внешняя причина, стимулирующая зарождение демократии.

Внутренняя причина заключалась в том, что к тому времени по всей Греции произошли существенные изменения в жизнедеятельности. Основная опора раннего хозяйства Древней Греции была на скотоводство. «Эллинские племена, последовательными волнами заселявшие Балканы, вели кочевой образ жизни. Шатры, оружие – сначала деревянное, затем из бронзы, — дичь, козы. Лошадь, самое быстрое из всех прирученных человеком животных, была уже одомашнена. Эти дикие племена жили главным образом охотой. Осев на полуострове, получившим название Эллады, они стали возделывать неподатливую землю». Разведение коз было главным занятием населения, земледелие — вспомогательным. Однако интенсивное скотоводство привело к экологическому и экономическому кризису. Все холмы были объедены, они потеряли растительный покров, началась эрозия почвы, оползни и климат стал более сухим. Образно говоря, козы съели Грецию. Спасло Древнюю Грецию то, что она нашла новые виды сельскохозяйственной деятельности — садоводство и виноградарство. Засушливый климат и оголенные холмы как нельзя лучше подошли для выращивания оливковых деревьев и винограда. Собирая оливки и выжимая из них масло, древние греки получили прекрасный товар мирового уровня. Но очевидно, что на вине и масле не проживешь. Необходимо было наладить их обмен на другие продукты и товары. Это привело Древнюю Грецию к необходимости развивать морскую торговлю и налаживать торговые отношения с другими странами. Что и повлекло череду внешних конфликтов, ибо греки внедрились в налаженные торговые отношения в этом регионе других культур. Начались войны с соседями, далее см. выше.

Но сады и виноградники принесли изменения не только во внешнюю деятельность Греции. Они привели к тому, что наряду с прежней скотоводческой пирамидой (которая уже имела сформировавшуюся земельную элиту) в Древней Греции возникла и другая пирамида – торгово-земледельческая. Этот вид жизнедеятельности начал конкурировать за людские и земельные ресурсы со скотоводческим видом деятельности, что и привело к образованию внутри страны двух независимых в хозяйственном плане и принципиально отличающихся (фазовое отличие) по характеру видов жизнедеятельности, и как следствие — к разделению жизнедеятельности народа на две пирамиды. И вот тут элиты этих пирамид вынуждены были искать компромисс внутри страны для того, чтобы не вступить в череду непрекращающихся гражданских войн. В результате поиска компромисса и родилась впервые демократия, как вид политического устройства. «Демократия в Афинах была первоначальным завоеванием – и завоеванием плодотворным – мелких крестьян, ремесленников, торговцев и моряков… Плоды этих завоеваний – политические и культурные достижения – множатся, начиная с VI века до н.э. и конца V века до н.э., в последнем отрезке этого периода, в золотом веке – в 450-400 годах».

Итак, история подтверждает сделанный выше вывод – демократия появилась впервые на Земле лишь тогда, когда в одной из стран (Древней Греции) возникли две альтернативных пирамиды жизнедеятельности, которые обе кормили страну, но разными способами. Они конкурировали за землю и людские ресурсы друг с другом, а поскольку конкуренция между ними не была антагонистической в принципе (обе пирамиды могли жить в симбиозе), им необходимо было найти механизм принятия мирного коллективного и компромиссного решения. Что и привело к появлению первой государственной демократии (общинная демократия существовала всегда). Демократия не могла появиться раньше, например, в Древнем Египте, поскольку в Древнем Египте вся жизнедеятельность держалась на успешной сельскохозяйственной деятельности в долине реки Нила. И демократия не была теоретически выдумана греками в силу их якобы особенно продвинутого сознания. Она появилась естественным образом, как реакция социальной структуры общества на возникновение двух системно отличных видов жизнедеятельности.

Но прошел некоторый период времени, и от этой греческой демократии на Земле не осталось и островков. Последние демократические принципы рухнули с появлением первого императора Рима. А дальше Римская империя управлялась исключительно деспотическими методами. Что же произошло? Почему столь ценное (с точки зрения современных либералов – бесценное) социальное устройство было отброшено на его родине и не возобновлялось впоследствии нигде на протяжении более чем 2000 лет? И только когда в Европе начался процесс роста промышленности, и появилась буржуазия, человечество вновь вспомнило про демократию, стряхнуло с ее принципов пыль веков и водрузило ее стяг сегодня практически в большинстве стран мира.

Рассмотрим сначала, почему погибла демократия в Античном мире. Первые правители Рима выбирались сенатом, сам сенат также выбирался, и именно демократия позволила сформироваться гигантской Римской империи. Но вот, империя сформирована, а демократия «предательски» забыта. В чем причина? А причина как раз кроется в том, что греческая (впоследствии античная, а сегодня – западная) демократия – это особый вид демократии, который свойственен государственному уровню социального устройства, во-первых, а во-вторых, для ситуации, когда внутри государства на равных осуществляется минимум два альтернативных вида жизнедеятельности. Как и было на определенном этапе развития античных государств. Но если в Афинах демократия расцветала пышным цветом, то в Спарте (которая не позже стала развиваться в торговом плане и больше ориентировалась на военную добычу) демократии не было, а была власть олигархии. Поэтому Спарта была главной противницей демократии и, возглавив Пелопоннесский союз, начала полномерное ее искоренение по всем городам Греции. Аналогично, как только образовалась гигантская античная империя, и ее метрополия – Рим перешел на совершенно иную экономическую платформу, демократия там закончилась навсегда. Главным источником дохода для Рима стали захваты новых территорий и сбор с них регулярных налогов. Метрополия стала жить в основном за счет управления гигантским миром включенных в империю народов. Естественно, что главным кормильцем Рима стал солдат. А кто кормит, тот и заказывает музыку. Отсюда и упрощение античной культуры, отсюда и явление «нового театра» — Колизея с его боями гладиаторов. В принципе сложилась парадоксальная ситуация, когда метрополия могла позволить себе не развивать хозяйственную и производственную деятельность, а жить лишь за счет окраин, обеспечивая лишь целостность империи. Но возвышение военной деятельности над всеми остальными в Римской империи не могло не привести к доминантному возвышению одной из древнейших форм сил – военной. Именно поэтому демократия (с выборами и партиями) потеряла свою основу и исчезла в Римской империи. В империи переизбирать императоров было невозможно, и их смена, естественно, стала происходить по более древним, грубым и примитивным законам – путем заговоров и убийств. Поэтому в истории Древнего Рима почти нет ни одного императора, который бы умер своей смертью.

Итак, мы видим, что государственная демократия, зародившись в Греции, умерла в Древнем Риме и воскресла лишь спустя более 1500 лет в Западной Европе. В настоящее же время формы ее правления в основном распространены в явном виде в Западном мире, в формальном – в некоторых странах, которые пошли оп пути развития промышленности. Но такое непродолжительное действие демократии свидетельствует и о том, что человечество большую часть времени развивалось без нее. И развивалось, судя по результату, очень успешно. И в Китае, в котором не было демократии никогда, численность населения выросла настолько, что правительству пришлось ввести жесткие ограничения. А ведь очевидно, что если народ угнетен, то его продолжительность жизни и численность падают. Отсюда можно сделать два разных вывода.

Либо народ как тараканы размножается даже тогда, когда им управляют угнетающие его тираны. Либо демократия – понимаемая по сути, а не по форме может иметь и другие формы реализации в обществе, кроме античной. Ведь если отбросить выборы, партийность и свободу слова, то остается главное – реализация властью устремлений и желаний народа, в том числе и ее элитной части. Но в сознание советского (а по наследству и российского человека) настолько глубоко внедрена марксистская схема антагонистических противоречий между народом и властью, что всякие мысли о том, что власть может править страной в полном соответствии с волей народа и при этом не быть демократической, кажутся либо абсурдом либо сказкой про доброго батюшку-царя. Спрашивается, как это эксплуататоры могут заботиться о народе? Но как-то демократическая, а затем и марксистская идеологии увлекаясь спором между собой, забывают, что подавляющее большинство времени человечество развивалось, ничего не зная, ни о той, ни о другой, а прогресс при этом продолжался непрерывно. Кстати, даже бурный технический прогресс в ХХ веке невозможно приписать исключительно воздействию демократии, ведь в именно в фашисткой Германии почти создали атомную бомбу и создали ракеты; аналогичное мощное развитие произошло и в СССР.

И вот здесь-то и кроется разгадка многих противоречивых представлений о демократии. Зададимся простым вопросом, а почему это власть не должна заботиться о народе? Если власть сильная и практичная, то лучшее, что она будет делать в своих же собственных интересах – это заботиться о процветании собственного народа. Почему? А почему, например, пастух заботится о том, чтобы овцы в его стаде были сыты, не замерзли и не были съедены волками. Да потому, что он их стрижет регулярно и живет за счет их шерсти. Даже этот прагматичный взгляд показывает, что умная власть должна заботиться о процветании народа, которые кормит ее налогами и дает ей силы для обороны собственной страны. Конечно, власть может и поглупеть на некоторое время. Но в этом случае, она либо разорит страну, либо ее сместят собственные же родственники. И такие события действительно происходили время от времени. Судя же потому, что за всю историю цивилизации человечество осуществило гигантское продвижение по пути прогресса, и при этом численность населения Земли выросла не менее чем в 100 раз, а греческая демократия при этом существовала только в отдельных местах и то очень незначительную часть времени из этих 5000 лет, то уже отсюда только совсем недогадливый не сделает вывода, что власть народа (организация жизни в стране в его интересах) независимо от формы правления – явление обычное и более распространенное в истории человечества, чем антинародные периоды власти. Недаром же к этому выводу постепенно приходят даже на Западе. Так, например, совсем недавно, в 1983 году Жан-Франсуа Ревель заявил, что «демократия может, в конце концов, оказаться всего лишь исторической случайностью, коротким просветом, кортовый закрывается на наших глазах…» (По Фукуяма, 37). Более того, наиболее кровавая за всю историю человечества война произошла в демократической Европе в ХХ веке, в результате того, что на вполне демократических выборах в Германии к власти пришел А.Гитлер. А это уже наталкивает на мысль, что не только греческая демократия не является лучшим способом осуществления народной власти, но и что вообще периоды, когда существует классическая демократия – самые неспокойные, неустойчивые и самые тяжелые периоды для истории государства. К этому парадоксальному выводу мы еще вернемся в конце статьи. А сейчас введем классификацию из 5 разновидностей демократии и 5 типов антидемократии, основанных не на греческом прототипе, а на сущностном разделении ситуации в государстве. Мы будем считать, что демократическая власть – это такая власть, которая стремится увеличивать благосостояние народа, его здоровье и его численность. Антидемократическая власть – это такая власть которая либо умышленно изводит народ страны, которой она управляет, либо ничего не делает для преодоления исторически возникших проблем, что ведет к ухудшению жизни народа.

Пять типов демократии

1. Общинная (или племенная, догосударственная) демократия.

Самая древняя из всех форм демократии, которая первая появилась в обществе. В общинах старейшин и вождей избирали, избирался и совет старейшин, и совет племени.

В России это форма в первичном виде была наиболее распространенной формой жизни вплоть до революции 1917 года. Ведь около 90% населения России было сельским, и большинство жили в общинах, в которых старосту выбирали всей общиной. В казачестве эта форма демократии сохранилась еще дольше. Впоследствии в советское время эту форму демократии приспособили для всех уровней партийной жизни. Не следует забывать, что даже такого диктатора, как И.Сталина сначала избирали на партийных съездах, и ему приходилось на первых порах в очень острых дебатах отстаивать свою позицию и убеждать в своей правоте не силой, а аргументами и логикой.

К настоящему времени в России выборность на нижних уровнях социальной жизни практически исчезла, а наверху превращена в фарс.

2. Авторитарная (или династическая) демократия. Возникла сразу же за появлением первого государства в Египте. Фараоны, императоры, цари, короли, князья, шейхи — любые верховные правители, которые, как правило, передают власть по наследству, могут править страной не только в своих корыстных интересах, но и в интересах народа. Более того, простая жизненная логика показывает, что при наследственном принципе правления этим авторитарным руководителям нет никакого смысла обворовывать собственную страну, которая тем более достается в наследство его потомкам. Как нет смысла главе семьи обворовывать свою собственную семью, жену, детей и внуков. Безусловно, в рамках такой формы правления могли возникать отдельные случаи помутнения разума у верховного правителя, когда он начинал править не в пользу своих подданных. Но его быстро «переизбирали» — то есть либо свергали и отправляли в тюрьму или изгнание, либо просто убивали. Так, например, когда правитель Моголов Шах-Джахан опустошал казну, строя из белого мрамора своей любимой рано умершей жене усыпальницу Тадж-Махал, его еще терпели. Но когда он стал строить такую же грандиозную усыпальницу (только из черного мрамора), самому себе, его сын не выдержал и произвел переворот, в результате которого отца отстранил от власти и посадил в темницу. Павла I, который с точки зрения его окружения вел неправильную политику, окружение просто убило, заменив его сыном Александром. Следовательно, грабить народ и страну, проводить неэффективную для общества политику просто опасно для любого правителя. И поэтому большинство правителей осуществляли власть вполне в интересах народа.

В истории цивилизации авторитарная демократия — самая распространенная форма демократии.

3. Греческая (или античная, классическая) демократия, которую сегодня называют западной потому, что она была возрождена в Европе в период прихода к власти буржуазии и наиболее распространена сегодня именно там.

Как мы уже рассмотрели выше, такая форма демократии возникает как единственный политический выход в период возникновения в стране экономического двоевластия. Со временем, однако, она либо вырождается в результате перехода государства (или цивилизации) к стадии развития империи. Либо второй вариант — более молодая экономическая сила доминирует настолько, что позволяет себе откупаться от прежней власти различными компромиссами и устраивает в результате власть в стране такую, которая отражает интересы всех видов экономической жизнедеятельности.

Античная демократия закончилась Римской имперской властью. Почему? Очень просто. Если в государстве возникло две параллельные экономические силы, то такое государство в среднем всегда мощнее соседних, в которых доминирует лишь одна экономическая сила. Так, сельскохозяйственное государство сильнее скотоводческого, промышленное сильнее сельскохозяйственного и т.п. И если эта форма возникла в Греции, это свидетельствовало и том, что там возникло более развитая экономика, чем в окрестных государствах. Именно это позволило сначала Александру Македонскому подчинить античной культуре гигантские пространства, а затем по проложенному им пути пошел и Рим, который, создав могучую империю, не нуждался в демократии, которая бы быстро развалила его жесткую централизованную власть над менее развитыми периферийными государствами.

Как мы уже отмечали выше, такая форма демократии сегодня доминирует на Западе, который искусственно насаждает ее и по всему остальному миру. Вследствие экономического превосходства Запада именно такая форма демократии считается единственно правильной, а все остальные формы – неправильными, и более того, вообще не демократиями.

Более того, Запад забыл о духе демократии и как фарисеи молится уже не сути, а по форме, поэтому во многом демократия на Западе уже становится формальной. Это отмечал еще В.Ленин, затем об этом писал А.Ильин. А сегодня в этом начинаю признаваться и самые ярые ее сторонники, например, Ф.Фукуяма. Более того, даже формальные стороны демократии постепенно урезаются в таких странах, как США. И это не удивительно, ведь США в новом столетии вступили в имперскую фазу развития. США уже диктуют всему миру, как ему жить, а несогласных с их указаниями обкладывают санкциями, бомбят, а то и просто оккупируют. Впрочем, о том что США идет к имперской форме подобно тому как к ней пришел Древний Рим, а Европа идет по пути Древней Греции, которая постепенно стала провинцией Рима, писал еще в начале ХХ века О.Шпенглер («Закат Европы»). Этот нашумевший в свое время исторический труд, оказался весьма провидческим. Особенно это видно сегодня, когда под предлогом борьбы с терроризмом демократические свободы урезаются даже в США – и это только начало…

И если прогноз самих западных аналитиков окажется верным, то через некоторое время в очень многих странах, если не везде, эта форма демократии постепенно уступит место другим формам демократии.

4. Формальная демократия. Внешне ничем не отличается от западной (классической), но реальной борьбы за власть между двумя или более различными силами нет. Наиболее яркий пример – современная Япония, в которую в свое время демократические формы западного образца были внедрены США силой: «демократия в Японии была установлена, так сказать, под дулом пистолета…» (Фукуяма, 180). Формальная демократия свойственна тем странам, которые попали в экономическую орбиту Запад в ХХ веке и вынуждены были принять западные же формы политической власти, хотя они им и не свойственны, и по сути не нужны. Ну, что дает Японии западная форма демократии? Ведь в Японии уже более 30 лет правит одна партия, которая представляет интересы промышленной пирамиды Японии, остальные партии не имеют никаких шансов на победу, но выборы все равно проводятся. В аналогичной, вынужденной демократии находятся и многие другие страны, особенно в регионе ЮВА. Поэтому у сторонников либеральной демократии появляются вполне обоснованные опасения:

«…Если азиаты убедятся, что своим успехом более обязаны своей, а не заимствованной культуре, если экономический рост Америки и Европы будет уступать росту на Дальнем Востоке, если западные общества будут и дальше страдать от прогрессирующего распада основных социальных институтов, таких как семья, и если они будут относиться к Азии с недоверием и враждебностью, то системные антилиберальные и недемократические альтернативы, сочетающие экономический рационализм с авторитарным патернализмом, могут на Дальнем Востоке закрепиться. До сих пор многие азиатские страны хотя бы на словах декларируют приверженность западным принципам либеральной демократии, принимая ее форму и изменяя содержание под азиатские культурные традиции. Но может произойти и открытый разрыв с демократией, в которой сама форма будет отвергнута как искусственное заимствование с Запада, как не имеющая отношения к успешному функционированию азиатских стран, подобно тому, как западные приемы менеджмента не нужны для их экономики. начало отказа Азии от либеральной демократии как от системы можно усмотреть как в теоретических заявлениях Ли Кван Ю, так и в работах некоторых японских авторов вроде Синтаро Исихары. Если такая альтернатива в будущем возникнет, роль Японии окажется ключевой, поскольку эта страна уже сменила Соединенные Штаты как образец для модернизации для многих азиатских стран» (Фукуяма, 369).

5. Однопартийная демократия. Отличается от классической тем, что в ней выбор курса страны на развитие определяется не в результате выбора народа на прямых выборах разных партий, а внутри борьбы в одной партии. Наиболее яркий пример – СССР в ХХ веке и сегодняшний Китай.

Эта форма является своего рода гибридом между классической и авторитарной демократией. На поверхности политической жизни страны власть представляет для народа все как единое и монолитное целое. В этом она близка к авторитарной власти. Но внутри руководящей партии разыгрываются баталии иногда со смертельным исходом между различными силами. Такие баталии, например, были очень острыми в 20-30 годы в СССР, когда шла борьба между сторонниками индустриализации (промышленна сила) и ее противниками (сельскохозяйственная сила). Закончились они победой промышленной силы, но впоследствии в борьбу вступили и представители творческой интеллигенции, да и более древние социальные силы не хотели уступать свои позиции. Поэтому в ХХ веке в СССР так часто менялись политические условия, так много было репрессий и разоблачений, так часто последующий правитель чернил своего предшественника.

Аналогично и в Китае, несмотря на сохранившуюся общую лидирующую власть – коммунистическую партию, произошло несколько крупных сражений между сторонниками сельскохозяйственной и промышленной сил. Культурная революция, в ходе которой многих интеллигентов отправляли на перевоспитание в деревню, а во многих деревенских домах начали лить металл (!) – явная перевес сельскохозяйственной силы над промышленной. Но затем реформы Дэн Сяопина привели к победе промышленной силы, которая в настоящее время и лидирует в Китае. А попытки западных спецслужб довести дело, как и Японии до победного конца – до формальной демократии, провалились на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.

И в СССР и в Китае коммунистическая власть была кровно заинтересована в благополучии народа, который держал в СССР (и держит в Китае) эту власть на своих плечах. В обоих странах под руководством коммунистической власти общества прошли гигантский путь из крестьянского мира в промышленный, вышли в космос и подняли общий уровень образования и культуры населения на мировую высоту. Поэтому, по сути, они были демократичны, они осуществляли (в Китае осуществляют до сих пор) власть народа. Но по форме эта демократия отличалась от античной, поэтому Западом за демократию не признавалась. Хотя отдельные аналитики, такие, например, как известный американский ученый С.Хантингтон (автор одной из версий цивилизационного развития человечества), иногда писали:

«В Соединенных Штатах, Великобритании и Советском Союзе формы правления различаются, но во всех трех системах правительство правит. Каждая из этих стран представляет собой политическую общность, где подавляющее большинство народа считают свою политическую систему легитимной. В каждой из них граждане и их лидеры одинаково понимают общественные интересы, традиции и принципы, на которых эта общность строится» (по Фукуяма, 41).

Сам Ф.Фукуяма отмечает, что никакое правительство не может удержаться долго силой, а долго может править власть, которая обладает легитимностью, т.е. доверием народа. Ф.Фукуяма приводит множество примеров того, как в ХХ веке очень сильные правительства, возглавляемые военными, потеряв легитимность, быстро теряли власть.

Кстати, однопартийная демократия возникла недавно, лишь в ХХ веке и является очень своеобразной демократий, по сути дела, это демократия внутри некоего «акционерного общества». На собраниях акционерного общества решаются вопросы дальнейшей экономической политики, переизбираются председатели, назначаются новые управляющие, но впоследствии между этими собраниями управление рабочими и служащими на предприятии осуществляется жесткими административными методами, ибо иначе управлять предприятием и невозможно. В СССР и Китае в партийные «акционеры» могли принять любого, кто соответствовал определенным критериям, причем не только идеологической преданности. Для того чтобы быть принятым в партию, необходимо было иметь достаточно высокую профессиональную, семейную и интеллектуальную репутацию. Дурачков, хулиганов и бездельников в партию не принимали. И достаточно долгое время в нее попадали едва ли ни самые лучшие представители народа. А уже потом внутри партии они участвовали в выборах с нижнего звена и до верхнего. Другое дело, что постепенно очень большое количество людей в СССР, обладающих интеллектом, профессионализмом и творческой энергией перестали разделять идеологическую убежденность в коммунизме, и поэтому начала расти кухонная оппозиция (в отдельных редких случаях доходящая до прямого диссидентства), что и привело к краху СССР. Но от идеологических революций не застрахована и западная демократия. Если рядом с Западом через некоторое время возникнет лучшая альтернатива социального устройства и экономического роста, то не исключено, что и в США и в Европе произойдут свои «перестройки». А надо отметить, что Запад уже время от времени попадает в идеологический кризис. Это и появление таких теорий, как марксизм и теория цивилизаций (особенно в интерпретации О.Шпенглера), и движении хиппи, и антиглобализм, и постепенный дрейф западной интеллигенции в буддизм и индуизм. Тревогу по этому поводу уже не раз высказывали в ХХ веке и ярые сторонники либеральной демократии.

Однопартийная демократия могла возникнуть только, пожалуй, в ХХ веке и только, пожалуй, в восточных странах. Это весьма экзотический гибрид из общинной, западной и авторитарной демократий. Авторитарность партийной власти для народа сочеталась в ней выборностью снизу до верху. А рудимент западной демократии – слово партия, достался ей в наследство от короткого периода внедрения в Россию и Китай принципов буржуазного правления. Да, было время, когда в России было много партий, но победила одна, которая искоренила многопартийную систему, сохранив выборность (и отчасти гласность) только внутри избранной касты идеологических сторонников.

Еще одна причина, по которой возникла однопартийная демократия, это восточные традиции, которые корнями уходят в самые древние пласты жизни народа. Дело в том, что Запад и Восток всегда различались как левое (?) и правое полушарие в мозгу у человека. Все восточная культура сориентирована на целостное восприятие мира, на синтез, на единство. Вся западная культура сориентирована на дифференциацию, на специализацию, на разделение, на осколочное восприятие мира, на борьбу. Поэтому появление партийной борьбы, ругань и поливание грязью во время предвыборных баталий – это все западное, на потребу гладиаторским традициям. Восток всегда воспринимал, воспринимает, и видимо долго еще будет воспринимать драку властей наверху, разделение страны на части (партии, от слова – парт, часть) как национальную трагедию. В этом плане однопартийная демократия, в которой борьба за направление развития идет скрыто, внутри очень узкого круга элиты, а на поверхность для народа выносится «монолитное единство» партии, которая лишь время от времени чистит свои ряды от вредных элементов (тех, кто проиграл внутреннюю борьбу) – это очень восточный способ реализации демократии.

Это внутренняя сущностная причина устойчивости однопаритийной демократии во многих странах Востока. Но есть и внешняя.

В ХХ веке Восток начал развиваться вслед за Западом, его развитие во многом – это реакция на активность Запада, ответ Западу. И во многом здесь есть желание защитить свои культурные традиции, подняв мощь экономики. Защита от Запада, который многие восточные страны воспринимают как чуждую им культуру, приводит к необходимости консолидации перед внешней угрозой. Чтобы не показаться слабыми, да и для того, чтобы действительно не погибнуть во внутренних партийных выборных разборках, Восток как бы прячет эту борьбу внутрь одной партии, не допуская на нее влияние Запада. А пример стремительного разрушения СССР для Китая стал хорошим уроком тому, насколько опасно распахивать доверчиво дверь для западного влияния.

Итак, мы разобрали несколько основных типов правления государством (не претендующих на исчерпывающую полноту), при которых власть осуществляется в интересах народа (в широком смысле этого слова). При этом может создаться впечатление, что перечислены все виды правления и любая власть демократична. А если это так, то подобная классификация теряет смысл. Поэтому добавим к этой классификации еще пять типов антидемократичной власти.

1. Оккупационная антидемократия. После поражения государства в войне, над ним может быть установлена оккупационная власть. Естественно, что победитель будет как минимум какое-то время осуществлять репарацию, а население страны будет при этом бедствовать. Для оккупированного народа чужая власть, естественно, будет недемократичной, т.к. ее политика всегда направлена на удовлетворения нужд победителя за счет проигравшего. В этой ситуации возможны самые различные варианты, от самых мягких до самых жестоких. В качестве одного из самых жестоких вариантов является политика геноцида. Но есть и более жестокие – полное физическое уничтожение народа сразу после победы (см. например, Ветхий Завет).

Один из наиболее ярких примеров оккупационной антидемокартии – завоевание европейцами Америки. Коренное население было частично истреблено, частично споено, частично загнано в резервации. Кстати, стоит задуматься, с чего началась история США, ведь как говорил мудрый Пифагор – «начало – половина всего».

2. Элитарная антидемократия. Она возникает в такой ситуации, когда элита страны перестает оптимально осуществлять свои властные функции, а начинает использовать их для целей собственного обогащения. Власть купается в роскоши, народ беднеет и страдает от непомерных поборов и бестолкового управлении. Кончается такое правлении либо революцией, либо внешним завоеванием. Одни из наиболее ярких примеров – власть Людовика XV во Франции перед Великой французской революцией.

3. Ресурсная антидемократия. Она устанавливается в стране тогда, когда власть, образно говоря, «находит клад», т.е. сконцентрированный и не зависящий от деятельности народа (в узком смысле слова) источник богатства.

Один из ярких примеров – Испания 16-го века. Грабеж Америке привел к тому, что у элиты выросли золотые запасы в 3 раза, а управлять сельским хозяйством Испании ей уже не хотелось. Мгновенно и без особого труда разбогатевшая элита Испании надолго забросила хозяйственную жизнь в стране, что привело к длительному застою в ее экономике, которые с трудом страна преодолела лишь во второй половине уже ХХ века. Т.о. правление в Испании «благодаря» золоту индейцев более 400 лет было антидемократично – вот где истинное проклятье индейцев!

Аналогичная ситуация возникла и в России в 90-е годы прошлого столетия. Элита «нашла клад» — природные ресурсы. Как в 500 лет назад в Испании она бросила народ на произвол судьбы и перестала заниматься общей экономикой. Единственное, что серьезно сегодня волнует власть в России – цены на сырье и его запасы.

Аналогичных примеров было немало и в Латинской Америке в ХХ веке.

4. Тупиковая антидемократия. Ситуация при которой перед страной возникают новые проблемы, но элита не способна принять вызов истории и уходит от решения назревших проблем всеми силами. Не решаемая и нарастающая экономическая проблема приводит к постепенному ухудшению жизни народа, которое может закончиться либо революцией, либо захватом страны более сильными соседями.

Яркий пример – царская Россия конца 19, начала 20 века. Мало кто знает, но именно в это время в России возник, потом стал набирать остроту, а затем привел к полной государственной катастрофе земельный кризис. Дело в том, что прирост населения России в это время многократно опережал прирост пахотных земель, и, начиная с ХХ века, земельный надел на одну крестьянскую семью сократился до критического минимума, ниже которого начинались голод и эпидемии. Аналогичная ситуация возникала и в странах Европы многие столетия раньше, но там напряжение снималось за счет колонизации и индустриализации, когда избыточно крестьянское население либо уезжало в Америку, либо уходило на фабрики в города. Царская власть в России не смогла организовать ни того, ни другого. Россия, несмотря на бурный рост промышленности (хотя его темпы были существенно ниже аналогичного роста в США и Европе) не смогла решить вопрос избыточного населения, поэтому жизнь крестьян в стране стремительно ухудшалось. Это стало основой для первой, а затем и второй революций, в результате которых отставшая от истории дворянская элита России навсегда была отстранена от власти в стране.

Этот вид антидемократии внешне не выглядит как антидемократия, ибо власть не относится к народу плохо. Она просто не в состоянии дальше им управлять эффективно и в силу этой неспособности приводит народ к бедственному положению. Но народу не легче от этого, даже если умирая от нищеты и голода, он знает, что власть его любит и переживает по поводу его бедственного положения (но сама при этом, мягко говоря, не бедствует).

5. Охлократическая антидемократия. Это весьма экзотический вид антидемократического правления потому, что он на первый взгляд выглядит наоборот как раз самым демократичным, ведь власть в стране принадлежит толпе. Но толпа, если ее лишить направляющего воздействия элиты на развитие, подобно знаменитой свинье под дубом, которая съедает все упавшие желуди и подрывает у дуба корни, а затем начинает страдать от отсутствия корма. Ведь интересы народа нельзя понимать узко, как только «хлеб и зрелища». Ориентация только на потребление и неумение вкладывать средства в будущее, в развитие экономики чревато очень быстрым застоем, стагнацией в экономике и дальнейшими бедами. Такой вариант антидемократии – проживание будущего, когда сегодняшние поколения съедают будущее своих детей.

Один из интересных примеров – период правления правительства Перона в Аргентине. Свою политику он очень образно отразил в словах обращенных в 1953 году к президенту Чили Карлосу Ибаньесу:

«Отдайте народу, в особенности рабочим, все, что можно. Когда Вам покажется, что Вы уже отдали слишком много, отдайте больше. Вы увидите результаты. Все будут стараться напугать Вас призраком экономического коллапса. Но это все ложь. Нет ничего более эластичного, чем экономика, которой все так боятся, потому что никто ее не понимает» (по Фукуяма, 174).

Но, несмотря на высказанный оптимизм, политика охлократии привела Аргентину к очень серьезным трудностям. Как отмечает Ф.Фукуяма, «Аргентина сейчас стоит перед пугающей проблемой расхлебывания наследства этой статической экономики, и по иронии судьбы эта работа досталась одному из последователей Перрона, президенту Карлосу Менему» (Фукуяма, 174). В чем здесь антидемократичность такого правления? Она в неправильной расстановке приоритетов, нарушении баланса между затратами на развитие экономики, которые не позволяют проедать всю прибыль сегодня, и усилением тенденции к потреблению. Более того, резкое повышение благосостояния народа, не подкрепленное серьезным успехом всей экономики, приводит к тому, что через некоторое время уровень потребления снижается и хотя он остается все же выше, чем был изначально, народ воспринимает свою жизнь, как трагедию, ибо к хорошему привыкаешь очень быстро.

Итак, мы видим, что во вред народу может идти как прямая политика геноцида, так и излишнее потакание его потребительским устремлениям. Причем, автор предоставляет возможность читателю самому определить в каком из 10 состояний находится сегодня Россия. Отметим лишь, что в настоящее время, по мнению многих аналитиков, Россия действительно повторяет политику многих стран Латинской Америки времен ХХ века. А здесь очень полезно посмотреть на «прототип».

Как утверждают западные аналитики, реальной демократии в Латинской Америке никогда и не было. «…А существовала форма меркантилизма, то есть «бюрократизированное и замученное законами государство, которое считает, что распределять национальное богатство важнее, чем его производить» и это распределение принимает форму «концессий монополиям или статуса благоприятствования узкой элите, которая зависит от государства и от которой зависит само государство» (по Фукуяма,173).

Господи, до чего это похоже и на сегодняшнюю Россию. И как тут не обратить внимание на совет Ф.Фукуямы:

«В свете этих проблем… надо будет сокрушать старые государственные структуры законодательства и чиновничества, подорвать богатство, привилегии и статус прежней социальной элиты, открыв ее международной конкуренции, и освободить творческую энергию собственного гражданского общества» (Фукуяма, 177).

Но зададим себе вопросы: а нужна ли еще одна буржуазная революция России? Какого бы цвета она ни была? Насколько вообще необходима (и возможна ли) классическая демократия в России, которую нам так упорно навязывают прозападные идеологи вот уже более 10 лет?

Начнем с того, что реальной западная демократия становится лишь при условии, когда в стране действует как минимум две независимых экономических силы примерно равные по мощи. В России в настоящее время есть только одна мощная экономическая сила – сила ресурсной отрасли. И у этой силы, судя по опыту Азии, есть два пути развития.

Первый – очевидный и самый простой. Это движение в сторону формальной демократии, подобной той, идеалом которой является демократия в Японии. Одна партия, например «Единая Россия» будет управлять страной многие десятилетия, выражая интересы одной ведущей (и множества второстепенных) экономической отрасли – ресурсной. Запад (да и почти весь мир) это вполне устраивает, их устраивает, что Россия будет поставлять ресурсы для мировой промышленности, центр тяжести которой, кстати, все больше перемещается в Азию. И такая формальная демократия более привычная для Азии, чем для Запада.

К этому варианту Россия, однако, придет не скоро, т.к. для обеспечения ресурсной экономики рабочей силы достаточно (по подсчетам американских аналитиков) 50-60 миллионов жителей. Избыточное население создает большую нагрузку на экономику и снижает ценность рабочей силы, что не позволяет установиться в стране социальным условиям, близким не то чтобы к японским, но даже к южнокорейским, например.

Поэтому власть сегодня сильно лукавит, проявляя мнимую заботу о повышении рождаемости. Зачем? Дешевая рабочая сила с Юга и Востока готова заткнуть все дыры в кадровом дефиците. А какая разница сырьевым отраслям, кто будет крутить краны, и работать на транспорте – русские или таджики? Никакой. Международная промышленность по сути своей интернациональна

Второй – менее очевидный и очень сложный. Есть объективные и субъективные предпосылки для возникновения для мировой промышленности нарастающего дефицита в интеллектуальном продукте. Этого требует расширение производства, его модернизация и необходимость снижения экологического давления на Биосферу. Спрос на интеллект будет в ближайшие годы расти по возрастающей. Стареющая Европа, которая во многом уже потеряла свой пассионарный запал, вряд ли сможет его удовлетворить в достаточной степени. И вот здесь-то международная экономика может обратить внимание еще на один «природный» ресурс России — интеллектуальный и творческий. То, что он в России есть и немалый сегодня уже не сомневается никто. Только в советское время он в основном использовался в оборонных отраслях для борьбы с капитализмом, в перестроечное время его бросили на произвол судьбы. Но в ближайшем будущем могут найтись силы, которые обратят на этот еще не разработанный как следует пласт богатства России самое пристальное внимание.

Если это произойдет (а вероятность очень высока), то в России может впервые в мире возникнуть уникальная «сырьевая» индустрия – добыча и первичная переработка творческого, интеллектуального и инновационного ресурса. Вопрос о его судьбе рассматривался автором во многих книгах, но здесь нет места для детального анализа. Да и без него ясно, что Россия по-прежнему один из мировых лидеров в изобретательстве и творчестве вообще. Единственное, что тормозит развитие творческого процесса в России – отсутствие собственной промышленной базы, которая могла бы этот труд поглотить и отсутствие механизма справедливой продажи интеллектуального продукта за рубеж. Запад вообще-то побаивается этого потенциала, ведь он может уйти и на создание конкурентоспособных самолетов, оружия, атомных станций. Но если удастся достигнуть стратегического партнерства взамен стратегического противостояния, то этот главный барьер будет снят и разработка интеллектуального ресурса для нужд мировой промышленности станет самым быстро растущим сектором экономики новой России. Через некоторое время доходность от этой деятельности сможет приблизиться к доходности ресурсной деятельности.

К чему это приведет? К возникновению двух примерно равных и независимых экономически друг от друга секторов экономики. К поглощению избыточного населения, к быстрому и существенному повышению уровня жизни и интеллектуального уровня в стране. Все это принудит ресурсную власть считаться с новой экономической силой, и допустить ее отчасти к управлению страной. При этом в России возникнут предпосылки для возникновения классической демократия, когда партия сырьевиков будет бороться за голоса населения с партий интеллектуалов. Однако, учитывая историю России, в которой практически никогда не было классической демократии на государственном уровне, учитывая все большее влияние на мир Азии с ее восточными традициями, скорее всего в Росси установится однопартийная демократия китайского образца. Слабые попытки воссоздать в России демократию авторитарную (вернув к формальной власти потомков царской династии), скорее всего не найдут поддержки в обществе. В этом случае борьба за власть будет происходить внутри одной партии, той же «Единой России», которая, кстати, уже сегодня делает слабые попытки начать инновационный процесс в стране.

Впрочем, Россия всегда старается идти своим, неповторимым путем. Может быть в результате всех этих тенденций в ней появится 6-й вид демократии — формальная однопартийная демократия, в которой реальная борьба за развитие страны будет идти в недрах одной лидирующей партии (по китайскому образцу) а формальная, для успокоения Запада будет происходить за счет выборов раз в 4-5 лет для народа, на которых кроме одной правящей партии будут представлено множество маргинальных слабеньких партий (по японскому образцу). Чтобы такой новый вариант демократии осуществился, правящей партии необходимо срочно формировать в стране вторую мощную экономическую силу – инновационную. Кстати, не следует полагать, что эта новая сила может ограничиться несколькими свободными экономическим зонами, типа Дубны или Зеленограда и будет заниматься чистой наукой. В России есть все предпосылки для создания гораздо более широкого процесса, который географически будет охватывать всю страну. А организационно не будет ограничиваться научными разработками и экспериментальными образцами, а будет идти дальше до этапа выпуска опытных образцов и даже создания опытных производств. Эти два этапа, если их запустить мгновенно поглотят все мощности бывших НИИ и все мощности бывших заводов, а также все высокопрофессиональные кадры. Экспериментальные мастерские задействуют все силы бывших НИИ, а небольшие опытные производства дадут возможность всему предпринимательскому корпусу России перейти от производства всякой чепухи, на которое способны и китайцы к выпуску высокоинтеллектуальных небольших партий новейших изделий, которые в дальнейшем со всеми Ноу-хау можно буде очень выгодно продавать на Запад. В этом случае дел хватит для минимум трети населения России. А поскольку для этой отрасли российский народ будет главным источником дохода, то о его уровне жизни, здоровье, будущем, образованности и культуре эта сила будет бороться изо всех сил.

Итак, мы рассмотрели основные виды демократии и антидемократии, причем западная демократия при этом как-то потеряла свой ореол единственности и исключительности. И возникает вопрос: а может быть вообще вся эта многопартийность, выборность и свобода слова – избыточны и не нужны? Ведь может же предприятие прекрасно работать в условиях конкурентного рынка и без регулярных перевыборов своего директора. И при авторитарных режимах многие народы жили в прошлом и живут в настоящем очень даже хорошо. Этими вопросами задается и Ф.Фукуяма, но приходит, в конце концов к выводу о большей функциональной эффективности выборной системы власти:

«Демократия более функциональна, чем диктатура, поскольку большая часть конфликтов между вновь возникающими социальными группами требует разрешения либо в судебной, либо, в конечном счете, в политической системе» (Фукуяма, 185).

Впрочем, при этом он не забывает отметить, что «либеральные» Англия и Франция в последние десятилетия девятнадцатого века смогли основать большие колониальные империи в Азии и Африке и править силой, а не народным согласием, поскольку достоинства индийцев, алжирцев, вьетнамцев и прочих считали ниже своего собственного» (Фукуяма, 402). Да, демократия внутри страны не гарантирует ей демократического поведения вне ее пределов. Потому что классическая демократия появляется лишь тогда, когда возникает среда из двух и более равных экономических и (или) политических сил. Для того чтобы классическая демократия появилась в Древней Греции, нужно было, чтобы внутри греческого полиса возникли две (как минимум) независимые экономические силы. Но при этом одновременно возникли и внешние условия – равные по силе полисы, объединение которых на договорных началах требовалось для противостояния военной угрозе с Востока. Аналогично, в Европе после возникновения новой мощной силы – промышленной, внутри каждой страны возникали конкурентные ситуации, которые можно было разрешить только путем перехода к партиям, парламентам и выборам. Но мало того, в Европе образовалось несколько отдельных национальных государств с примерно равной экономической и военной мощью. Поэтому и внешняя политика требовала умения договариваться. Но как только появилась возможность у европейских стран покорить более слабую в экономическом и военном плане страну третьего мира, они все начали создавать колонии, отбросив всякие демократические принципы. Мы видим и сегодня сплошное нарушение демократии вне западного мира, если это позволяют ему те или иные слабые страны. Т.о. усиление одной страны более определенного предела, или создание империи стран, приводит к тому, что равенство разрушается, а вместе с равенством экономических сил разрушаются и все демократические механизмы. Отсюда можно сделать важные теоретические и геополитический выводы.

Теоретический вывод: также как рынок не может существовать без конкуренции примерно равных по мощи субъектов, так и классическая демократия может существовать только в условиях равной конкурентной среды из двух или более субъектов.

Геополитический вывод: полная международная демократия в будущем может возникнуть лишь при условии примерного экономического равенства всех стран, либо, скорее всего, нескольких объединяющих все страны цивилизаций.

И очень важное следствие из этих выводов: при условии монопольной власти в мире одной цивилизации – западноевропейской, международная демократия будет в будущем постепенно уменьшаться, пока не исчезнет совсем. Поэтому для ее сохранения миру необходим еще один (как минимум) полюс силы, пусть это будет новый Китая или преображенная Россия. Более того, без внешней демократии постепенно исчезает и внутренняя. В метрополии она может превратиться в охлократию, в маргинальных странах в антидемократию другого вида, например, ресурсную. Поэтому для сохранения демократии в ее самом развитом виде во всех странах, в том числе и самых передовых, в мире должны действовать опять же принципы политической конкуренции минимум между двумя полюсами силы.

Вернемся к общему, системному взгляду на демократию. Следует признать, что классическая демократия с выборами и свободой слова, безусловно, необходима, хотя бы потому, что даже идеальная элита, которая осуществляет власть в самых коренных интересах всего народа, может отстать от социальной эволюции и стать тормозом для дальнейшего развития. И тогда потребуется смена ее власти. А к власти, увы, любая элита со временем прикипает намертво, что приводит к необходимости у общества вырывать ее с корнем и кровью. Чтобы этого избежать, лучше оставить механизм регулярных, «плановых проверок» курса элиты, организуя регулярные выборы и голосования. Но при этом не следует заблуждаться в отношении того, насколько сами эти механизмы могут обеспечить и выборность, и гласность, и свободу слова. Увы, ничего этого они не обеспечивают сами по себе, до тех пор, пока в обществе не возникает стойкое желание к свободе слова и к выборности. Россия всю свою историю в силу объективных причин не имела демократии классического образца. А когда попробовала ее внедрить (после 1917 и в 1990-х), то потеряла столько, сколько не теряла даже в годы правлении самых жестких диктаторов. Это создало на подсознательном уровне стойкую боязнь к демократии у большинства россиян, своего рода «демократофобию» (которая, кстати, постепенно переходит в клаустрофобию). Это идет и от того, что Россия никогда не имела классической (реальной) демократии, а всегда имела какие-то ее извращенные формы. Это идет и от того, что в России больше восточных корней, чем западных и для ее народа ругань наверху – свидетельство смутного времени. Но если потребность в классической демократии станет для России жизненно важным фактором, то она рано или поздно обретет и истинную выборность, и свободу слова. Но свободу слова не в смысле устраивать черные разборки перед выборами с копанием в грязном белье, а свободу слова в смысле умения в открытой дискуссии выбирать тот или иной курс экономического развития. И привести Россию к этой демократии смогут на самом деле лишь ее созидательные силы, которые в настоящее время рассредоточены либо в предпринимательской деятельности, либо в научной. Чиновники же в лучшем случае приведут Россию без помощи созидательных сил к формальной демократии азиатского образца.

http://www.trinitas.ru/rus/doc/0228/002a/02281061.htm