П.Ф.Беликов "Рерихи: опыт духовной биографии"

(Знакомство Рерихов с тонким миром)

Рерих готовился к новому этапу жизни, к новым битвам, что в полной мере проявилось в повести “Пламя”, и в этом заключается смысл и сила этого произведения. Зов был услышан и принят безоговорочно. Он исходил из тонкого мира и звал к его освоению. Но эта непременная часть бытия коварна, правильное ее значение каждый находит для себя сам. Еще труднее решить задачу связи двух миров. Многие в ее решении безнадежно запутываются. Тонкий мир засасывает людей со слабой волей, как алкоголь — пьющего человека. Проявляясь в плотном мире как некий потусторонний феномен, он заставляет поверить в свою абсолютность, в свою непререкаемую правоту. Раз получив зов из тонкого мира, человек следует за ним вслепую, не желая считаться с тем, что он еще более относителен, чем плотное состояние материи, в котором мы живем и которое является также обязательной областью бытия.

Здесь не может быть приоритета, а есть взаимосвязь, порождающая множество факторов. Имеющий такие же, даже еще большей амплитуды, градации, как мир плотный, тонкий мир находит проявления в нем наиболее близкими к земле аспектами, а именно — астральными построениями. Ими же зачастую пользуются и Силы Высшие при вынужденных вмешательствах в человеческую жизнь. Своим сердцем человек должен почувствовать, откуда он слышит зов, будет ли он Голосом Иерархии или голосом пустой оболочки, застрявшей в астрале и твердящей то, что ей не удалось на земле совершить. Как отличить “вещие сны” от простых, навеянных мимолетной земной мыслью или чьими-то несбыточными фантазиями? И этот вопрос стоял перед Рерихами, которые уже знали Водительство Высшее и Руководство Учителя. Во всем приходилось разбираться самостоятельно, идти наощупь по едва различимым кармическим вехам, В стихотворениях сюиты “Священные знаки” Рерих замечает:

Иногда кажется, будто звучит

Царское слово. Но нет.

Слов Царя не услышать.

Это люди передают их

друг другу. Женщина — воину.

Воин — вельможе. Мне передает

их сапожник сосед. Верно ли

слышал он их от торговца,

ставшего на выступ крыльца?

Могу ли я им

поверить?

Или:

Никто не идет. Ни одной

точки. Путника — ни одного.

Не понимаю. Не вижу. Не знаю.

Глаз свой ты напрягал бы

напрасно.

Как настроить себя на правильное понимание случайно брошенных намеков, снов, видений? Как убедиться, что они действительно посылаются Учителем, а не являются астральной шелухой, искажением передаточного канала? Надо было считаться и с последней возможностью, ведь Рерихи широко пользовались астральными способами сообщения до того, как у Елены Ивановны окончательно открылись центры. Да и тогда, когда это произошло, Голос Учителя нужно было различить, а сказанное Им — понять. В какой-то мере это оставалось всегда, так как закон кармы нерушим.

Но у Елены Ивановны была мера, особенное чутье Высшего Присутствия. Николай Константинович описывает это в стихотворении “Властитель ночи”. Оно было создано в Карелии в 1918 году, одновременно с одноименной картиной, которая представляет собой коленопреклоненную женскую фигуру перед откинутым пологом шатра. Его текст таков:

Должен Он прийти — Властитель ночи. И невозможно спать в юрте на мягких шкурах.

Встает Дакша, и встают девушки. И засвечивают огонь. Ах, томительно ждать. Мы его призовем. Вызовем. Огонь желтый, и юрта золотая, и блестит медь. Начинается колдовство. Пусть войдет Он, желанный. Придет ведунья. И зажжет травы. И вспыхнет зеленый огонь. Надежда!

И ожидание. Но молчат тени, и нейдет Он. Ах, бессильны добрые слова. Пусть войдет та злая. И бросит красные травы. И заволочит туманом стены. И вызовет образы. И духи возникнут. Кружитесь. И летите в пляске.

И обнажитесь. Откройтесь. И мы удержим образы возникшие. И сильнее образы и багровее пламя. Ах, приди и останься. И протянулась и обняла пустое пространство. Не помогло красное пламя. А вы все уйдите. И оставьте меня. Здесь душно. Пусть тухнет огонь. Поднимите намет. Допустите воздух сюда.

И вошла ночь. И открыли намет. И вот она стоит на коленях. Ушел приказ. Ушло вдохновение. И тогда пришел Он, Властелин. Отступила Дакша. Замирая. И опустилась. Он уже здесь. Все стало просто. Ах, так проста ночь. И проста звезда утра. И дал Он власть. Дал силу. И ушел. Растаял. Все просто.

В этом стихотворении показана вся история общения Елены Ивановны с Учителем. “Властитель ночи” потому, что первые Указы приходили во сне. Вспомним стихотворение “Сон”: образы снов переходили в картины и разгадывались задним числом. 1913 год. Спящим стражам приносится меч огненный. “Меч мужества” понадобился. Приходят сроки. Тогда же, в начале 1914 года, спешно пишутся: “Зарево” — с бельгийским львом, “Крик змея”, “Короны” — улетевшие, “Дела человеческие”, “Город обреченный” и все те картины, смысл которых мы поняли после.

Вначале были только подсказки, непонятные даже самим Рерихам. Они породили интерес, втягивали все больше и больше, захотелось знать обо всем. И сразу же была показана граница. О ней очень образно выразился Святослав Николаевич: “Двери Туда открываются только с одной стороны. Насильно их не открыть, сколько бы мы ни старались”. Дакши пытается прибегнуть к различным ведомым ей способам, но все напрасно. И тогда она догадывается: нужно лишь открыть навстречу Властителю ночи свое сердце, изгнав из него все постороннее. Кажется, очень просто, но достигнете этой простоты! Попробуйте изгнать все привычные мысли, все обыденные заботы, все настроения дня, все накопившиеся убеждения и предубеждения, все желания, все вопросы, и вы почувствуете тогда, что в этой простоте заключена Высшая Мудрость самообладания. Лишь считанные единицы способны открыть полог своего сердца, изгнав из него все земное, а без этого не может состояться общения с Высшим, без этого все гда происходит навязывание своего вопроса, своих забот Учителю. А кто лучше знает нужное миру и ненужное ему в настоящий момент? Или только нужное для вас лично может заставить Владыку забыть о мире и заняться вами? Сказано: “Пошли Волю Твою, Владыко, или дай, или возьми”. До того как навязывать свою волю Высшей Силе, надо научиться познавать Волю Учителя. Много позже Елена Ивановна задавала вполне конкретные вопросы, она имела на это право, но эти вопросы никогда не затрагивали личной кармы, и, кроме того, на усмотрение Учителя оставалось, как ответить на них, и если не было сразу ответа или он приходил в словах, которые требовали разгадки, то это принималось как должное.

Вначале же было полное самоотречение как единственный способ допустить Учителя до своего сердца. Именно в такие моменты становилось “все просто”, в такие моменты “Он власть давал. Давал силу”, чтобы укрепить сознание, и... “уходил”. Формула “руками человеческими” вступала снова в силу, заботы каждого дня давали себя знать, и уже не с помощью Учителя, а благодаря силе, данной Им, самостоятельно принимались решения.

Такие переживаемые время от времени просветления лучше всего доказывали подлинность связи с Учителем. В остальное время Рерихи были предоставлены самим себе и должны были сами решать, что им надлежит делать, как строить свою жизнь, чтобы выполнить завещанный им жизненный подвиг:

Начатую работу Ты мне оставил.

Ты пожелал, чтоб я ее продолжил.

Я чувствую Твое доверие ко мне.

(...)

Но многое не сказано Тобою,

когда Ты уходил. Под окнами

торговцев шум и крики.

(...)

...Тебя не мог спросить я:

мешало ли Тебе все это?

Или во всем живущем Ты

черпал вдохновение? Насколько знаю,

Ты во всех решеньях от земли не удалялся.

(“Не удалялся”)

И это неудаление от земли порождало множество сложных проблем. На свой страх и риск нужно было распознавать лики сотрудников, в малом надлежало разглядеть большое и никогда не упускать из виду главного, “руководящего знания” как основную меру вещей и событий. Все это достигалось в трудах, в неимоверной сложности постижения плана Высшей Воли, причем собственного постижения:

Не знаю, когда сильно слово твое?

Иногда ты становишься обыкновенным.

И, притаившись, сидишь между

глупцами, которые знают так

мало. Иногда ты скажешь и будто

не огорчаешься, если тебя не поймут.

Иногда ты смотришь так нежно

на незнающего, что я завидую

его незнанью. Точно не заботишься

ты свой лик показать. И когда

слушаешь речи прошедшего дня,

даже опускаешь глаза, точно

подбирая самые простые слова.

Как трудно распознать все твои

устремленья. Как не легко идти

за тобою. Вот и вчера, когда ты

говорил с медведями, мне

показалось, что они отошли, тебя

не поняв.

(“Не поняв”)

Трудно в земных условиях распознать Указания Учителя, Его Весть, ибо она приходит издали и вещает о далеком. Что надо делать сейчас, дабы это далекое сбылось, необходимо решать самому. В этом отличие истинной Вести от подсказок из астрала; последние всегда очень конкретны, они толкают на действия сегодня и недальновидны. Им неизвестен день завтрашний, или, вернее сказать, они не думают о нем, выказывая полную безответственность перед будущим.

Рерихи в карельский период жизни настроили себя на прием Вестей издали. Об этом говорят и картины 1917-1918 годов: “Приказ”, серия “Вечные всадники”, “Облако-вестник”, “Послание Федору Тирону”, “Экстаз”, “Неведомый судья”, “Сыновья неба” и многие другие, перемежающиеся с карельскими ландшафтами. Но может быть, о том, что Весть получена и принята, лучше всего рассказывает “Героическая серия” Рериха. В ней, в художественных образах карело-скандинавской легенды, очень точно указан дальнейший путь Рерихов. Серия состоит из семи картин: 1) “Клад захороненный”, 2) “Зелье нойды”, 3) “Приказ”, 4) “Священные огни”, 5) “Ждут”, 6) “Гибель великанов”, 7) “Победители клада”.

Картина “Клад захороненный” изображает глухой фиорд, где прячет клад одинокая фигура человека, приплывшего сюда на лодке. Пейзаж скандинавского характера. Мы знаем эту картину по повторению 1947 года. Она отличается от первого варианта интенсивностью красок и более обобщенным рисунком. Захороненный клад — это скрытая правда жизни. Все подступы к ней загородила злая колдунья (нойда в карельской и скандинавской мифологиях — колдунья), но люди получают Приказ разыскать этот клад. Священные огни ведут к нему, но нужен еще Знак, чтобы пуститься на розыски. И люди терпеливо ждут, зорко всматриваясь в горизонт далеких островов. Это первый вариант картины “Карелия. Вечное ожидание”. В ней мы видим четыре фигуры: три мужских и одну женскую. Явный намек на четверых Рерихов. В позднейшем варианте этой картины, созданной в 1941 году, “Ждущая”, Рерих оставил только одну женскую фигуру. И в том и в другом варианте — ожидание Вести, оповещающей, что путь открыт. Но на пути ждет еще немало опасностей. Наконец они преодолены. Об этом оповещает картина “Гибель великанов”. Великаны в скандинавской мифологии — демоны зла. И как апофеоз героического подвига в последней картине видим “Победителей клада”: четыре фигуры выносят Огненное Сокровище из горных ущелий.

Характерно, что в 1947 году Рерих, как бы подтверждая исполнение завещанного, повторяет первую и последнюю картины “Героической серии” — “Клад захороненный” и “Победители клада”. Учение Жизни принесено человечеству. То, что в 1917 году только еще намечалось сделать, было исполнено.

Карельская природа, невольное уединение, сосредоточенность, которой нельзя добиться, живя в городе, много способствовали тому, что Зов был услышан и правильно истолкован. Это был Зов для всех четырех Рерихов. Для Елены Ивановны, о которой Николай Константинович писал: “...жена моя Лада прозревала на всех путях наших. Нашла она водительство духа и укрепила она путь наш”. Для их сыновей Юрия и Святослава, впервые познавших Священные Красоты Природы и значительность всего происходящего. Впоследствии Святослав Николаевич так скажет о впечатлении, которое произвела на него Карелия: “Среди многих переживаний как источников вдохновения я живо помню один случай, когда я был четырнадцатилетним мальчиком. Это было памятное богослужение в подземном склепе двух великих русских Святых, проводимое всеми отшельниками и анахоретами, которые вышли для этого из мест своего уединения. Здесь, в этом храме, вокруг гранитного саркофага стояли в торжественных одеяниях отрешившиеся от мира старцы. Их неподвижные, суровые и добрые лица были скрыты под покровом схимнических одеяний, и виднелись только серые-серые бороды. Худые пальцы держали длинные восковые свечи. Что может быть еще значительнее, чем состояние духа, когда находишься среди подвижников и можешь к их молитве присоединить свою? Я это вижу столь отчетливо, как много лет тому назад. Такие воспоминания не проходят, не тускнеют и вечно излучают свою Благодать”. (“Мой источник вдохновения”, индийская радиопередача 7.03.1980).

Скажем больше: вся торжественная обстановка и вынужденное одиночество учили Рерихов прислушиваться к Голосу Безмолвия. Впервые он прозвучал для них именно среди природы Карелии. Она явилась для них рубежом между освоением плотного мира и сознательным началом постижения плана мира тонкого. До пребывания в Карелии мы наблюдаем лишь отдельные, не связанные между собой прикосновения к тонкому миру. Они стоят вне всякой связи с действиями Рерихов, не оказывают на их жизнь сколько-нибудь значительного влияния. Рерихи прислушиваются к его феноменам, стараются разобраться в них, но их земная жизнь проходит в подчинении земным обстоятельствам, которые явно превалируют при принятии тех или иных решений.

В карельский период происходит что-то существенное, что заставляет их в дальнейшем корректировать свои действия и направлять свою жизнь согласно Указам, которые они получают тем или иным путем от Учителя. Способов общения множество, вплоть до широко распространенных тогда оккультных сеансов. Все они опробуются, проверяются, пока не приходит тот единственный канал чисто духовного общения, при котором становится “все просто”. Но эту простоту надо еще понять, осознать те образы, которые появляются, чтобы подсказать те или иные обстоятельства, навести мысль на то или иное решение. Даже когда общение сделалось ежедневным и вошло в жизнь Рерихов как обязательный ее компонент, лишь в отдельных случаях давался готовый ответ, и то не касающийся личной кармы. Хозяином своей судьбы всегда остается сам человек.

В Карелии Зов Учителя стал для Рерихов уже главным. Его старались они услышать и правильно разгадать, так как осознали саму его природу, не признающую готового, раз и навсегда обязательного для человека. Не случайно в черновике статьи “Единство” Рерих записывает: “Знаем властные зовы и провозвестия, не знаем происходящего, вспомни прошлое”. В “Пламени” последняя фраза выпущена, она указывает на немаловажную деталь. А именно: к этому времени Рерих начал “вспоминать” о прошлых жизнях, что позволяло лучше осознать самостоятельно те задачи, которые поставила перед ним карма. И эта же карма закрыла от него происходящее, которое всегда творится, не нарушая свободной воли людей. Оказывается, в помощь дается План будущего строительства жизни. В “Пламени” мы читаем: “Делаю земной поклон Учителям. Они внесли в нашу жизнь новую опору. Без отрицаний, без ненавистных разрушений они внесли мирное строительство. Они открывали путь будущего. Они облегчали встречи на пути. Встречи со злыми, встречи с глупыми и безумными... И природа помогала в этих встречах. В ней копились силы против злобы и против глупости. Невежество и пошлость. Еще страшнее злобы они”. В записях к “Единству” мы находим уточнения: “Делаю земной поклон Учителям Индии. Они внесли в хаос нашей жизни истинное творчество, и радость духа, и тишину рождающую. Во время крайней нужды Они подали нам Зов. Спокойный, умудренный, мудрый знанием”.

Учителя Индии и природа Карелии совершили в Рерихах тот переворот, для которого Н.К. понадобилось своего героя из повести “Пламя” столкнуть с придуманными обстоятельствами. Но что в ней главное: события или духовное обновление человека? Для читателя, который отдаст первенство второму, автобиографичность повести несомненна. Кто же начнет сравнивать с биографией Рериха внешнюю сторону жизни героя его повести, тот вправе усомниться в том, что Н.К. списывал его с себя.

Для духовной биографии Рерихов повесть “Пламя”, стихи из книги “Цветы Мории”, стихотворение “Властитель ночи” (оно нигде не было опубликовано), серия картин “Героика” имеют огромную роль. Они рассказывают о постепенном приближении Рерихов к Учителю, о том, что сначала необходимо “сосредоточение земное”, без которого выполнить задачу текущего воплощения нет никакой возможности. Оно дает силу твердо стоять ногами на земле, и чтобы завоевать это качество, “сосредоточение тонкое” отодвигается во времени. Мы видим вокруг сотни примеров, когда преждевременное познание тонкого мира останавливало человека в своем развитии. Происходило погружение в него, человека завлекала феноменальная сторона “надземного”, и в результате не состоялось главного — сосредоточения огненного, “когда сердце вмещает и небесное, и земное”. Соблазняет человека легкость достижений, “всезнание”, якобы присущее тонкому миру. А где она, эта легкость?

Сказано: “Без зова никто не дойдет. Без проводника никто не пройдет! В то же время нужно личное неукротимое устремление и в то же время готовность на трудности пути. По обычаю, приходящий должен известную часть пути пройти одиноко. Даже бывшие в непосредственном сношении с Нами перед приходом не ощущают Наших вестей, — так должно быть по-человечески” (“Листы Сада Мории. Озарение”, 336).

Рерихи закончили часть пути, который суждено было пройти одиноко. Отныне они знали о Покровительстве, о возложенной на них задаче и приступили к ее исполнению. Приступили с полным знанием всех трудностей Служения и с полной готовностью преодолеть их. Этим и заканчивается их срок пребывания в Карелии.

Во всяком случае, это не основное, что дала им Карелия. Она как нельзя больше способствовала сосредоточению земному и подвела к сосредоточению тонкому. Для тех, кому нужно воплощение только для собственного усовершенствования, это уже много. Но все Рерихи имели воплощение с вполне определенной задачей, и эта задача звала их в Индию, откуда был получен Зов. Теперь туда были направлены все их устремления.