Алеся Пилипенко

Бонсай

Ясное голубое небо вдруг очень быстро заволокли тяжёлые серые тучи.

Дождь начался сразу с огромных обиженных капель.

- …вот тебе и здравствуйте… во сне я ещё не попадала под дождь. Это уже нонсенс: промокнуть во сне по дождём… – бурчала я, наблюдая за тем, как они, шмякнувшись об меня с огромной высоты, разбивались на маленькие-маленькие брызги воды.

- Не промокнешь, – О’рэй сделал движение рукой и капли, самым странным образом перестали попадать на меня.

- Зачем нам дождь? – спросила я его.

- Для настроения.

- Для настроения? Мы будем грустить?

- Мы будем слушать… Для того, чтобы нам услышать то, что нам нужно услышать – нам нужен дождь.

Я, что называется, распахнула уши и стала слушать.

Кроме характерного шуршания дождя, я, конечно же, ничего не слышала. Через какие-то мгновения в шуршание дождя вдруг стал вливаться тихий серебристый звон колокольчика. Он переливался смехом, и был совсем-совсем не в настроение дождю… Я вслушивалась в этот колокольчик ровно столько, чтобы понять, что это оказывается тихонько смеётся О’рэй, наблюдая за мной.

- Ты не перестаёшь меня удивлять, – искрящимися от смеха глазами обнял он меня.

- То есть? Ты же сказал слушать?

- Нет. Я сказал, что дождь нам нужен, чтобы УСЛЫШАТЬ. Это совсем не означает, что слушать нужно немедленно. Ты ведёшь себя так, как если бы я перед уроком рисования подал бы тебе чистый лист бумаги и карандаши, и сказал бы, что всё это нам пригодится для того, чтобы нарисовать розу, а ты бы немедленно стала выискивать розу на чистом листе бумаги. – он снова засмеялся тихим колокольчиком, – Там её нет… Ещё нет. Урок ещё не начался. Что ты пытаешься услышать?

Мне стало как-то неловко за свою торопливость, и я попыталась спрятать глаза… но его смех все-таки рассмешил меня, и я тоже рассмеялась. Ситуация действительно была комичной.

«Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет»

- Я хочу, чтобы ты посмотрела на это и послушала себя. Что в тебе возникает, когда ты смотришь на него, – он держал в руках маленький бонсай. Маленькое дерево азалии в плоской тарелочке было потрясающим. Изогнутый ствол был настолько изящным, а негустая зелень листочков так аккуратно венчала его, что у меня по коже пробежали мурашки от восторга.

- Как красиво… – только и смогла выдохнуть я.

О’рэй убрал руки, и тарелочка зависнув в воздухе, стала медленно крутиться вокруг своей оси, показывая мне деревце со всех сторон.

Бонсай был чудный!

- А это?

Мгновение и вместо подноса с деревом передо мной настоящая азалия в полный рост.

- И эта красавица, – улыбнулась я, но про себя отметила, что внутри пробежало что-то вроде отголоска разочарования. Незаметная такая нотка…

- Но без мурашек по коже, так ведь?

- Ну, да…- согласилась я, – Но ведь бонсай – это дерево в миниатюре. Это ж почти произведение искусства.

- И что же ты хочешь сказать, что творение рук человеческих вызывает у тебя бОльший восторг, нежели творение создателя? …природы?.. назови, как хочешь…

- Почему нет?

- Действительно. Почему нет? А теперь посмотри на них внимательно ещё раз. Послушай, что подсказывает тебе дождь, загляни в себя и скажи мне: почему дерево в миниатюре кажется тебе более совершенным, чем дерево в природе? Почему восторг у тебя вызывает маленькая копия этого дерева, а не оригинал?

- …копия, а не оригинал… – повторила за ним я. Мне, казалось, что в этих словах кроется какой-то подвох. Но О’рэй никогда не устраивал мне подвохов. И действительно, в реальном мире люди всегда ценили оригинал больше, чем копию.

Стоп!

Оригинал, который срисовали с натуры?

Но ведь бывают и фантазийные картины, к примеру?…

В реале такого нет, а на картине или в скульптуре – есть.

И тогда это творение автора. Оригинал.

- нет-нет-нет… возвращайся! – О’рэй внимательно следил за моими мыслями. Они были для него прозрачными и читаемыми, как открытая книга, – На тему творчества человека и его способности к фантазии – ты подумаешь после. И это хорошая тема, чтобы её проработать. Но это ты можешь делать и без моего участия… Наша задача с тобой сейчас узкая: разобраться с твоими ощущениями относительно этих двух объектов. Я хотел бы, чтобы ты научилась отслеживать то, что вызывает твой восторг. И чтобы ты осознала это.

….и снова шуршание дождя и два дерева: одно в земле, другое на подносе…

У естественного рододендрона были мелкие аккуратные листочки. Куст был не сильно высоким и ветки сформированы самым, что ни на есть, естественным образом. Красиво изогнутые плавные линии и действительно были совершенны. Оно стремилось вверх…

Маленькое же растение было изогнуто волей и рукой человека. Создатель миниатюрной версии придал растению форму, которую он задумал сам. И ветки маленькой азалии были так чудно закручены, как в природе они, пожалуй, никогда бы не закрутились…

Я пыталась понять, почему же эта неестественность так красива?

Внимание приковывала именно неестественность растения.

… и она же вызывала восторг…

- …давай, давай дальше…- тихо подбодрил меня хранитель, чувствуя, что я пробуксовываю, – почему неестественность тебя так радует?

- Потому что к естественности я уже привыкла, и я её уже не замечаю, – недовольно буркнула я. У меня никак не получалось ухватить что-то такое, что нашёптывал мне дождь… шуршание дождя почему-то подталкивало меня именно к тому, что никак не хотел пропустить внутрь мой мозг. Он не давал этой мысли пробиться ко мне и ухватить её… Какие-то шаблоны стояли непреодолимыми стражами внутри меня…

- Но ведь ты осознаешь, что естественность натурального дерева – прекрасна. Сейчас ведь ты это понимаешь? Откинув всякого рода привычки?

- Да.

Он снова замолчал, давая мне время для наблюдения.

Я слушала оба дерева под шёпот дождя и никак-никак не могла пробиться к тому, что уже почти услышала…

- … что? …что тебя приводит в восторг? – снова подтолкнул меня репликой О’рэй, – Мастерство создателя дерева на подносе или, может быть, страдания дерева? – он замер в ожидании, что вот сейчас я, наконец, пробьюсь к ответу…

«…страдания дерева… мастерство человека… нет… не то…не то…»

Я снова вслушалась в оба деревца, сравнивая их.

«…страдания дерева… нет… дерево – не страдает… оно не чувствует боли… у него отсутствует болевой порог и нейронный анализатор… оно не знает боли, и потому не страдает… оно всего лишь чувствует преграду… если ему не дают расти вверх – значит оно будет искать свободный путь, куда расти можно… у него есть только….»

………и вдруг меня, как молнией пробило: СТРЕМЛЕНИЕ К ЖИЗНИ!

Жить! Хоть влево, хоть вправо, хоть вверх, или путь даже снова вниз… Но ЖИТЬ!

Вот эта вибрация выделяла бонсай от естественного дерева! Она присутствовала в обоих. Только в оригинале она была выражена естественным образом, а в копии – она кричала, она боролась и она утверждалась…

Я молча оглянулась к О’рэю, не до конца уверенная в том, что мне удалось услышать то, что искала. Но его удовлетворенная улыбка на лице сказала мне, что моих слов не требуется: я справилась с заданием.

- И так у всех? Все воспринимают это, как я?

- Я уже сотни раз говорил тебе, что меня не интересует, как у всех. Люди разные. Или ты считаешь, что маленькие деревья приводят в восторг всё человечество?… – он сделал удивлённые глаза и вопросительно уставился на меня.

- нет… я так не считаю… но зачем мне нужно было уловить эту вибрацию.

- Теперь ты сможешь узнавать её. Разве не так?

- Но я и раньше была знакома с ней?

- Тем не менее, ты совсем не сразу справилась с заданием…

- …да… совсем не сразу… Может я даже и не справилась бы с ним, если бы ты мне не помог.

- Не преувеличивай моего участия: я только наблюдал и направлял. И это ещё не всё… Стремление к жизни присутствует во всём, что дышит разумом. Вы бы сказали «пронизано богом». Оно есть во всём, что было создано первоисточником. Но кроме первоисточника существуют и другие творцы… Творения «второй руки» делают вибрации первоисточника контрастными, концентрированными. Вспомни, как художник рисует картину. Хоть он и пытается передать на холсте естественные краски мира, но ты ведь никогда не видела картину, которая будет идентична реальности? Каким бы мастером не был творец «второй руки», его творение всегда отличается от творения первоисточника.

- То есть, восторг во мне вызывает творение «второй руки»?

- Нет.

- А что?

- Ты же сама только что это услышала? Творец «второй руки» сконцентрировал вдох первоисточника. Образно говоря то, что раньше не замечал твой глаз, – он указал рукой на естественно растущий рододендрон, - сделалось явно заметным, – другая его рука указала на дерево «выращенное в подносе», – Но не настолько заметным, чтобы ты сразу же поняла, что же именно тебя восхищает… – он улыбнулся. – И творчество человека – творца «второй руки» – помогло тебе, человеку, отловить то, что узнает твоя душа, но не может выразить. Жажду Жизни… Радость узнавания создаёт гармонию в тебе. Это вызывает эмоцию восхищения, восторга… Я повторюсь: В ТЕБЕ! Мы не говорим сейчас тут о других! – он многозначительно посмотрел на меня, последним ударным акцентом не давая задать мне свой очередной вопрос. – И пожалуйста… – он поморщился, – разберись в себе с вопросами, которые ты постоянно пытаешься мне задать… Сама разберись. Ты это в состоянии сделать и без меня. А в остальном?… Наблюдай. Учись видеть первоисточник во всём, что тебя окружает, и различать творение «второй руки»…

05.04.2012 г.