Когда в прошлом году мы собирались здесь, в сердцах тех, кто уже был тогда вместе с нашими русскими друзьями, как бы набухали почки того, что до некоторой степени уже раскрылось к этому году — сознание, которое все больше и больше должно пронизывать ваши сердца, сознание того, что теософия или антропософия, как мы её теперь называем, не есть нечто, что принимается как какое-нибудь другое знание или какое-то вероисповедание, но она в определенном отношении должна охватить всю душу каждого единичного человека, охватить собой душу всего человечества нашего цикла времени. Это сознание должно постепенно развиваться, и не надо думать, не следует предаваться иллюзии, что полное значение и полная сила такого сознания легко достижимы. Потому что лишь мало-помалу, медленно и постепенно способны мы добиться в нашем переживании осознания теософического импульса.

Внешне такое утверждение кажется тривиальным, но здесь как раз тот случай, когда к кажущемуся внешнетривиальным мы должны отнестись с самой глубокой серьезностью. Возьмите из полноты того, что относится к такому осознаванию, одно: возьмите тот факт, что почти две тысячи лет тому назад из высших миров в земную жизнь низошел импульс Христа, что Евангелие принадлежит к самым распространенным книгам мира, что в течение столетий и столетий миллионы людских душ верили в свою истинную связь с Христом; и поставьте рядом истину того факта, что честная человеческая душа, которая не дерзает приписывать себе понимание, которым она не обладает, в наше время оказывается перед вопросом: чем же, собственно, является импульс Христа? - И что эта душа может лишь надеяться получить понимание Христова импульса из сил нового откровения духовного мира! Возьмите другой факт: в прошлом году я посетил с несколькими друзьями Пасхальную службу в русской церкви. Непосредственно после этого я высказал некоторые мысли, которые, полагаю, вы обдумывали. Служба исходила из сознания лишь умершего Христа. Но для спасения человечества в наше и грядущее время должна звучать весть о непрерывно живом Христе. Фоном этой службы, от которой сначала нужно внутренне отстранить все то, что при этом совершали незрелые для этого культа лица, передо мной возникал также и другой образ. Фоном возникала картина древнейших священных мистерий, пусть и развившихся до того, что живет во внешних формах этого культа, что хотя и ощущается многими сердцами, но что меньше всего понимаемо теми, кто должен бы быть наиболее сведущим интерпретатором этого или кто в настоящее время считает себя таковым.

Попытайтесь возникающую из высказанных сейчас указаний мысль, - что теософия лучится из каждого единичного сердца, что силой духовного знания или антропософии в развитие человечества должно влиться нечто совершенно новое - попытайтесь эту мысль глубоко, глубоко запечатлеть в своей душе; попытайтесь запечатлеть в своем сердце ту истину, что сейчас знамение времени таково, что по крайней мере в глубинах нашей души, в самих наших сердцах, как бы тихо и интимно это ни происходило, мы никогда не должны заключать компромисса с тем, что совершается вокруг нас. Из растения не может сразу возникнуть новое растение; новое растение может возникнуть из старого лишь со смертью последнего, зарождаясь в одном единственном средоточии - в семени. Такова в действительности и теософия, мои дорогие друзья, которая должна развиваться в наших душах, в наших сердцах, как совершенно новое семя, которое из всего, чем обладало старое растение человечества, должно сохранить лишь одно: сохранить то, что является универсальным, единственно то, что мы воспринимаем, обращая наш взор к Мистерии Голгофы. Листья, ствол древнейшей культуры человечества - должны будут отпасть; цвет, Мистерия Голгофы, должен будет остаться как воспоминание о том семени, которому надлежит развиваться в теософии. И это семя, мои дорогие друзья, должно быть осознано в своей силе ко все более и более полному и постоянно новому развитию этого цвета. Тогда в эволюции человечества в многообразных формах будет жить импульс Христа, оставаясь, тем не менее, все тем же, неся — подобно тому, как несет в себе и каждый новый цветок — силу и красоту старого. Но одновременно он будет тем, чем он хочет быть по своему внутреннему существу: все вновь и вновь возникающим, все вновь и вновь пробивающимся пониманием того, что было дано подобно новому началу развития человечества, когда из ран Того, Кто принял облик человека, чтобы претерпеть смерть среди людей, сочилась Его Кровь.

Мои дорогие друзья! Все миры, через которые мы можем пройти, начиная от нашего физического мира и все дальше и дальше через высшие миры, все они имеют нечто общее. И хотя действительно, достигая более высокого мира, мы всегда находим новое и новое, но, тем не менее, это всегда и нечто общее с предшествующим миром. Но знакомясь с высшими мирами, мы не встречаем в них одного, что, будучи физическим явлением, может существовать только как физическое явление. Божества высших миров богаты переживаниями; но одного они никогда не могут испытать: смерти. Потому что смерти не существует в сверхчувственных мирах. В сверхчувственных мирах существа проходят через превращения, из одной формы они переходят в другую; умереть же в сверхчувственном мире невозможно. Смерть как физическое явление есть то, что может существовать именно только как физическое явление. И среди всех богов и духов существовал лишь Единственный, Кто низошел, дабы сочетаться с людьми, в мир человечества, - Христос, не только Своей жизнью, но и Своей смертью связавший себя с человечеством. Но Он обрел эту связь такой смертью, из которой истекли новые жизненные силы. Обращать свой взор к Смерти на Голгофе - это должно стать для человечества источником все новых и новых жизненных сил, потому что эта Смерть есть такое средоточие эволюции всего человечества, в котором сконцентрировано то, что только Бог в Своей беспредельной жертве мог пожелать и совершить для человечества. Надо лишь продумать эту мысль, попытаться поднять ее до живой медитации, и тогда заметишь, что эта мысль способна излить в каждую человеческую душу сильнейшие жизненные силы. Нет более возвышенного образа, чем воздвигнутый на Голгофе Крест.

Мои дорогие друзья! В такой для всего человечества явленной имагинации, как Крест на Голгофе, - в такой имагинации дано нечто беспредельное. Почти две тысячи лет тому назад был явлен этот символ, который в то же время был и реальной действительностью, и мы все еще должны учиться понимать его все больше и больше в ходе эволюции человечества теперь и в будущем. Это простые, примитивные мысли, но они даны не для того, чтобы принять в нас метафизический характер, но чтобы стать ощущениями, которые делают нас способными правильным образом вступить во все развитие человечества.

Вы знаете, мои дорогие друзья, что развитие человечества шло различными путями; оно происходило в отдельных нациях, отдельных народах. Каждый народ обладает совершенно особым основным характером, поскольку у каждого народа есть свой вождь, один из тех духов, которых мы причисляем к иерархии архангелов. Архангелы это как бы высшие предстоятели отдельных народов. В будущем душа человека, как единичная душа, должна будет все больше и больше находить связь с ведущей народной душой из иерархии архангелов, - это истина, которую мы должны усвоить из спиритуального воззрения на мир; и мы лишь тогда способны верным образом привносить наше сотрудничество в спиритуальное развитие человечества, когда мы несем понимание навстречу тому, чего желает эта народная душа для нас самих в ее волении для будущего. В этом отношении мы должны отметить большое различие между западноевропейскими народными душами и восточноевропейской, Русской народной душой.

Я говорю сейчас не о внешней русской культуре, не о том, что существует на внешнем физическом плане как русская народная культура. Я говорю о действительно существующей в духовном мире вашей Народной душе, ожидающей своей грядущей задачи, полной этого ожидания, полной надежды, полной уверенности. Сравнивая эту народную душу с западноевропейскими народными душами, получаешь с одной стороны впечатление юного, восходящего, и с другой — древнего, старческого. Культура Центральной Европы поставлена между Западом и Востоком Европы в роли культуры-посредницы, которую, в сущности, не понимают, если ее приравнивают к другим культурам. Совершенно своеобразна задача этой культуры, подобно герольду в роли провозвестника из истекших времен в грядущие. Подумайте, мои дорогие друзья, о том, каким образом возникла вся европейская культура западного мира. Продвинутыми постами восточных народов вплоть до древней Индии развивалась великая проникновенная культура, выступающая нам навстречу из этой древней Индии времен Бхагавадгиты. Эти народы были приведены на юг Азии. В то время как у них учили такие мудрые учителя, как риши, позже Заратустра, по всей области Европы, также и на вашей земле, по мудрости мировой эволюции народы отставали в примитивных состояниях развития. В то время как в Азии процветала широта мышления философии санкьи и веданты, эти европейские народы обладали простыми, примитивными культурами. Почему? Потому что культуры должны развиваться таким образом, чтобы их грядущий импульс принимался сначала примитивными людьми. Поднявшиеся до определенной высоты интеллектуальности народы Востока никогда не смогли бы понять, например, Христова импульса, у них не было возможности понять импульс Христа.

Народы западных культур еще не были настолько продвинуты, чтобы головой принять духовное; сила, живущая между сердцем и головой, у них еще не достигала головы. В Индии все являлось головной культурой; в европейских областях в примитивных ощущениях и с первобытной силой все еще было сконцентрировано в сердце. Только такие народы, и именно тем, что они еще не вышли из душевности сердца, были способны постепенно вобрать в свое ощущение мистериальность Голгофы. Таким образом, благодаря своей отсталости и тем самым с первобытной свежей силой — первобытная, свежая сила более близка к Божественному - европейская культура была открыта для принятия импульса Христа. Таким образом, в западном мире шли два течения, четко различимые для того, кто обладает для этого определенным чутьем. Кто не отличит своеобразный основной тон Фихте, философа Центральной Европы, от своеобразного основного тона Спинозы, который ведь тоже был европейским философом. Но в эволюции человечества дело обстоит так, что то, что принадлежит всеобщей культуре, может быть несомо одной и той же индивидуальностью. Ибо Спиноза и Фихте, как это, может быть, уже известно некоторым нашим друзьям, это одна и та же индивидуальность. Но Фихте, как отдельная личность восемнадцатого-девятнадцатого столетия, является духом, который смог проникнуться всей силой Христова импульса; Спиноза же, то есть та же самая индивидуальность, ничего не имеет в себе от этого импульса, он включен в другое течение.

Европейской культуре еще не хватает многого, что должно будет вступить в нее. И то, что по-своему устарело, должно действовать сообща с тем, что еще молодо и исполнено свежестью надежды. Русская народная душа, существо из ряда архангелов, молода и полна этой свежестью надежды, ее задача еще впереди. И русским теософам предстоит перебросить мост от единичной души к Душе народа и учиться понимать то, что ожидает от них эта Душа народа. Вы убедитесь, мои дорогие друзья, что при определенных предпосылках как раз вашим душам — силой того, что в них живет — будет легко оживить в ваших сердцах импульс Христа. С другой стороны, вам придется убедиться, что именно в силу того, что вам легче оживить импульс Христа — для вас, с другой стороны, возникают большие трудности. Вам предстоит убедиться, что как раз для вас в высокой степени справедлива глубокая истина того, что вы должны быть предоставлены вашей собственной душе и должны оживить в ней теософию. Ибо теософия, мои дорогие друзья, как провозвестие настоящего времени, не идет ни на какой компромисс с другими мировоззрениями. Она обращается к другим воззрениям со строгими словами; с теми словами, которые уже были произнесены в ходе эволюции. Тот, кто надеется найти теософическое знание в существующих до сих пор внешних материальных культурах — а такими являются или по крайней мере приближаются к этому все культуры современности, — тот, кто будет искать компромисса, навстречу им со всей строгостью будут звучать слова, которые некогда произнес Христос: «Предоставьте мертвым хоронить своих мертвых! Вы же следуете за мной!». Мертвые - это отдельные культуры, склоняющиеся к материализму; в них самих уже заложена способность свести себя в могилу. «Предоставьте мертвым хоронить мертвых», души же должны следовать за тем, что является пониманием спиритуального импульса, который вершит в мире как импульса Христа. Поэтому, мои дорогие друзья, обращаясь к старым традициям, обращаясь к тому, что может вам дать старое наследие, вы не найдете ничего, что подвело бы вас к теософии. Хорошо отыскивать это старое наследие, эти старые традиции, чтобы показать, насколько в них проявляется Божественное; но к теософии человек подходит как раз тогда, когда он несет в себе душу, в которой вершит не нечто древнее, старческое, но душу, какой ее несете вы: свежие, непосредственные души, которые вы независимо от влияния каких-либо традиций несете навстречу теософии. От ваших душ импульс духопознания требует жизненной, а не просто познавательной силы.

Мои дорогие друзья! Многие из вас, может быть большинство, быть может, даже все, чувствуют - хотя и объясняют это себе, возможно, иначе - боль, страдание от разлуки с Душой народа, от временной разлуки с вашей Народной душой. Многие из вас чувствуют, хотя и думают об этом иначе, быть может, большинство, быть может, все - ощущают нужду в новом поощрении своей воли и силы. Начните, мои дорогие друзья, ощущение этого страдания от частого недостатка воли, частого недостатка сил, начните, решитесь однажды взглянуть на это как на девственность вашей воли, решитесь отнестись к этому как к такой воле, которая еще осталась незатронутой и которая ожидает активного поощрения импульсом духопознания. Дайте теософическому импульсу духопознания стать вашей волей. Попытайтесь претворить страдание в силу, слабую волю - в воление в вашем собственном существе духовного знания, этим вы сможете действительно вступить в саму жизнь этого духовного знания! Попытайтесь объяснить себе иначе то, что в вас еще слабо, что еще не завершено в себе. Тем самым вы сможете стать лучшими носителями теософии. Подумайте над тем, что души, которые находятся теперь в ваших телах, не предназначены к тому, чтобы в следующей инкарнации опять воплотиться только на Востоке Европы! В следующей инкарнации они предназначены к распределению по всей Земле. И между смертью и новым рождением, перед вступлением в новую инкарнацию некто предстанет вам и скажет; одному он скажет: «Ты исполнил свое задание; то, что ты принял в свое существо на Земле, что может быть принято только на Востоке Европы, ты это можешь нести дальше в мир»; другому же он скажет: «Ты этого не можешь»!

Мои дорогие друзья! Рассмотрите то, что вы чувствуете теперь по отношению к духовной науке, как инстинктивное выражение только что сказанного, как живущее в вас неопределенное ощущение этой вашей задачи. Рассмотрите это так, чтобы это из "Я" пронизало вас силой - в мышление, чувство и волю, оттуда в жизнь, оттуда в кровь, и тогда вы правильно объясните себе этот инстинкт, силой которого вы стремитесь теперь к теософическому знанию.

Вы собрались теперь внешним образом. Несмотря на большие трудности, существующие в вашей стране, вы нашли возможность внешне беспрепятственно собраться вместе. Используйте эту возможность, чтобы возможно сильнее собраться внутренне, чтобы перебросить мост, каждый из вас, ввысь к Народной душе. В мою задачу не может входить, мои дорогие друзья, говорить о частностях той работы, которая должна быть выполнена по отношению к этой Народной душе. Но я могу сказать вам нечто другое; и, будучи высказано в словах, да претворится это в вас в определенное чувство. Вы, мои дорогие друзья, находитесь в особом положении. Вы находитесь как бы в противоположном положении, чем тот народ, который заселяет Землю также восходящим образом в некотором отношении для недолгого блеска. Ваше положение противоположно положению североамериканского народа. Подумайте, мои дорогие друзья, что когда в Европе началась эпоха материализма, то, усиливая его еще больше, с этого времени постепенно этот полярно противоположный вам североамериканский народ начал надвигаться с Запада на Восток. Подумайте, что в корнях американизма вершит материализм. Подумайте о том, что люди, культивировавшие Америку, делали это с представлениями культурных европейцев тех столетий, которые так недалеки от нас во времени. Что же сделали эти люди? Эти люди — с материалистическими представлениями новейших парламентов, с представлениями новейших естественных наук, новейшего общественного порядка - они сделали то, что в ином случае делают лишь необразованные люди, когда они уничтожают девственные леса, завоевывая и культивируя кусок за куском пахотную землю. Все это возникло из материализма. И когда смотришь сегодня на признанного за значительного писателя Вудро Вильсона, которого ведь американцы избрали своим руководителем, который для современных соотношений действительно является значительнейшим писателем, который в социальных воззрениях на писательском поприще достиг блестящих успехов, - когда смотришь на него, на его понятия и идеи, на все то, что он проявляет как представитель американского народа, - чем является все это? - Карточным домиком! Это карточный домик, готовый рассыпаться в прах от одного-единственного дуновения спиритуальных миров, если бы оно пришло. Тогда пала бы вся эта культура. Происхождение всего, что идет из американской культуры, вплоть до мелочей, можно доказать по доступным учебникам истории и вывести из истории культуры предшествовавших столетий. Здесь все открыто, все является делом рук человеческих.

Спросите, откуда идет ваша народность, откуда происходит ваша духовность, спросите, откуда идет то лучшее, что вы можете лелеять в вашей душе. Вы этого не найдете на Земле! Таким путем вы этого не найдете, это коренится в самом духовном мире. Это организм, живое существо, это не карточный домик! Эти вещи никогда не должны быть для нас поводом к гордыне, но лишь поводом к нашему смирению, нашей скромности, потому что мы должны извлечь отсюда не удальство самосознания, а чувство ответственности.

Мои дорогие друзья! Вчера я говорил о свободе. Много воды должно будет утечь в реках Европы, пока какое-то число людей полностью поймет, что следует понимать под этой свободой, что подразумевается под этой свободой. Что есть свобода? - Пойдем с Запада на Восток! Чем является свобода для американца? Тем, что наиболее удобно устраивает ему жизнь; он называет свободой то, что должно быть внесено в социальный порядок, чтобы каждый единичный человек мог наилучшим образом преуспевать во внешнем мире. «Свободу мы понимаем иначе, - говорит Вудро Вильсон, -чем европейцы, мы знаем свободу, потому что она является для нас практичной.» — Так говорит сам американец. Ножом мы пользуемся для резания, вилкой для еды, потому что они практичны для этого. Американец обращается к свободе, потому что она практична для его нужд, потому что благодаря ей он лучше может установить удобный для него порядок. Для американца свобода - это полезный продукт, она приносит выгоду. Мои дорогие друзья! Для западного европейца свободой было нечто другое, свобода была высоким идеалом, чем-то, к чему он взирал наверх. К этой свободе можно почти применить слова поэта, что для европейца она «высокая, прекрасная богиня»; для американца же она полезная дойная корова, снабжающая его молоком и маслом. Это говорю не л, а тот, кто на ближайшие годы является ответственным лицом в руководстве Соединенных Штатов Америки, это он так сказал. Моей задачей вообще не является излагать свое мнение, но я выступаю лишь интерпретатором того, что живет в духовном мире. В выдающемся американце американская свобода охарактеризовала самое себя. И если вы возьмете все то, что создали в Европе герои духа для описания этой божественной свободы как возвышенной, прекрасной богини, то из большей части всего этого вытекает, что весь наш энтузиазм, все наше воодушевление, все наши ощущения, мысли, чувства -они обращены к тому, что реет перед европейцами как высочайший идеал свободы.

Поймите, мои дорогие друзья, для последователей спиритуального мировоззрения свобода должна стать еще чем-то совсем иным. Вы все будете воспринимать неверно, если не осознаете, что все должно формироваться по-новому. От нас требуется, чтобы свобода стала чем-то совсем иным, чем то, что как высший идеал чувствовалось и понималось да сих пор даже лучшими из людей. Ибо мы знаем, что в ближайшем будущем нам, людям, дано будет приникнуть к божественному источнику, нам дано будет испить духовной воды, и эта духовная вода будет живой в наших душах; ею мы должны будем одушевить свободу, как нашим телом мы воплощаем душу. Одному свобода является практичной для внешней жизни, для другого она высокий, духовный величественный идеал, третьему свобода должна быть тем, что ему надлежит одушевить, что выше, чем душа, насколько душа выше, чем тело. Мы должны учиться одушевлять свободу; мы должны многому учиться, учиться также одушевлять свободу; тогда мы продвигаемся вперед таким образом, как желают этого для эволюции человечества извечные духовные могущества, излучающие для этого в ваши души духовное знание.

Итак, мои дорогие друзья, внемлите этим простым словам, обращенным не к вашей рассудочности, а к вашим сердцам, примите их в этот час, когда вы нашли возможность также и внешним образом в пределах вашей страны оформить свое стремление к теософии; пусть это будет нам поводом, чтобы осознать в данное мгновение ту высокую задачу, которая предстоит нам благодаря спиритуальному постижению мира. Мои дорогие друзья! Это сознание, если мы живем в нем, создаст возможность излучения из тихой работы в теософских группах того, что станет благом для всей страны, потому что лишь тот начинает действительно понимать спиритуальную жизнь, кто знает, что действительному распространению духовной науки служит не только то, что мы можем сделать для этого внешним образом, — нет, и тогда, когда мы работаем вместе и по мере сил стремимся проникнуть в нее нашим пониманием, и тогда невидимо излучается действие нашего духовного стремления. И как мы знаем, что город в котором теософически работает группа людей, через тридцать лет представляет из себя нечто совсем другое - даже если в нем лишь немногие исполняли духовную работу - чем город, в котором нет такой группы, так и ваша страна станет совсем иной, если вы с внутренним пониманием ощущаете то, что вам может дать теософия. Я обращаюсь к вам не как западный европеец, не как принадлежащий той или иной нации; я знаю, что это не так. И, может быть, как раз поэтому мне позволено сказать вам: целебная мощь на благо России существует, целебное средство есть, но это благо не должно быть искомо на ложном пути. И я это говорю не потому, что я люблю теософию, а потому, что все развитие человечества учит нас этой истине. Благо России существует, и имя этого спасительного блага - теософия. Для других областей Земли это духовное познание является чем-то прекрасным, чем-то, что продвигает людей вперед, для России же духопознание станет единственным спасением, тем, что должно будет существовать, чтобы русская народность нашла контакт со своей Народной душой, чтобы эта Народная душа не оказалась отозванной к другим задачам в мире, нежели те, которые ей предназначены.

Этими словами я хотел бы освятить ваши новообразовавшиеся группы, потому что я знаю, как восходит в ваших сердцах святое значение этих слов. Тогда в ваших душах сможет стать деятельной та связь, которая необходима во спасение вашей страны, связь мистерии Голгофы с человеческим пониманием этой Мистерии; тогда в ваших сердцах будет вершить тот дух, который приведет к возрождению вашу страну; тогда из ваших собраний будет излучаться то, в чем нуждается ваша часть Земли. Исходя из этого сознания и взирая к ведущим могуществам эволюции человечества, в почитании и благоговении я произношу, что хотел бы призвать на вашу работу все благословение, хотел бы призвать его в мощь ваших сердец, хотел бы призвать благословение тех сил, которые вливают в наши дни в сердца людей тайну Голгофы, чтобы это благословение действовало бы из ваших душ далее, в излучении от вашей работы распространяясь над вашей страной. И я знаю, что это благословение всегда с нами, когда мы его достойны. И да реет перед нами, когда мы стоим теперь в начале вашей работы, - да реет перед нами образ нашего сознания как новый импульс, спиритуальный импульс, который должен излиться в развитие человечества, в его реянии осененный духовными вождями этого импульса, помогающими вашей работе, которую мы стремимся выполнить во всей искренности нашего сердца. Тогда из этого образа исходит сознание, что мы совершаем для ограниченной области то, что должно быть совершено, а этим самым и для всей широкой области развития всего человечества; тогда из этого образа мы воспринимаем наш долг. Да будет в этом смысле благословлена мудрыми водителями людской и мировой эволюции ваша работа, да взойдет в полной силе это благословение в ваших душах, претворяясь в свет ваш душ; тогда этот свет сможет излучиться вовне и вы сможете совершить многое, совершить много значительного на благо, на продвижение вперед, к истинному развитию человечества.