Велика настойчивость, с которой человек цепляется за чувственные восприятия. Но сколь бы вещественным ни казался ему мир, в котором он живет, наступает час для человека или целого народа задать вопрос: реально ли все это? Даже к тому, кто не находит и минутки, чтобы задуматься, насколько достоверны его восприятия, кто всецело поглощен удовольствием от восприятий, и к нему приходит смерть, и он принужден спросить: реально ли все это? Религия начинается этим вопросом и заканчивается ответом на него. В самой глуби времен, куда не может провести нас писаная история, в таинственном свете мифов, на рассвете цивилизации, звучит все тот же вопрос: куда все девается? Реально ли было оно?

Катха упанишада, одна из поэтичнейших Упанишад, открывается вопросом: когда умирает человек, начинается спор; одни говорят, что человек умирает навсегда, другие утверждают, что он продолжает жить¹. Кто прав? На этот вопрос есть много ответов. Метафизика, философия и религия, по сути, дают различные ответы на этот вопрос. Но делались и попытки отбросить этот вопрос, сдержать обеспокоенность ума, который вопрошает: а что за пределами? Что реально? Но пока есть смерть, невозможно помешать человеку задаваться этим вопросом. Мы, конечно, можем напоминать себе, что там ничего не видно, связывать все наши надежды и чаяния с настоящим, изо всех сил стараться не думать ни о чем за пределами чувственного мира, и повседневная практика помогает нам утвердиться в этой ограниченности; все происходящее в мире склоняет нас к тому, чтобы не заглядывать за горизонт. Но пока есть смерть; снова и снова будет возникать вопрос: является ли смерть концом всего, за что мы так цепляемся, будто это реальнейшая из реальностей, материальнейшая из материй? Мир исчезает во мгновение, и больше его нет. Замерев на краю зияющей пропасти, самый закоснелый ум не может не отпрянуть и не вопросить реально ли это? Надежды всей жизни, плоды трудов великого ума исчезают во мгновение. Реальны ли они? На вопрос следует ответить. Время не притупляет его остроты, напротив, все настойчивее ставит его.

Но человеком движет и стремление к счастью. Мы гонимся за чем угодно, что обещает счастье, мы безумствуем, ища счастье в окружающем нас мире. Если спросить молодого удачливого человека, реален ли этот мир, он ответит, что реален, и ему действительно так кажется. Возможно, он же, уже состарившись и убедившись в непостоянстве удачи, заявит, что все дело рук судьбы. Он уже понял, что желания его не могут найти себе удовлетворения, он со всех сторон замкнут неколебимой стеной, которую ему не проломить. Всякое действие вызывает противодействие. Все мимолетно — наслаждения, страдания, роскошь, богатство, власть и нищета, даже сама жизнь.

У человечества есть два подхода. Верить вместе с нигилистами, что все пустое, что мы ничего не знаем и никогда не сможем познать ни будущего, ни прошлого, ни даже настоящего². Следует помнить, что только безумец может стремиться жить в настоящем, отвергая прошлое и будущее; с таким же успехом можно отвергать существование родителей у ребенка. Отвергая прошлое и будущее, человек отказывается и от настоящего. Это и есть нигилизм. Но я ни разу не видел человека, который хоть на миг стал бы нигилистом, об этом легко только болтать.

И есть иной подход. Искать объяснения, искать реальности, найти реальность в нашем непрестанно меняющемся и непостоянном мире. Если мое тело есть просто сочетание молекул вещества, то существует ли нечто реальное? Вся история человеческой мысли — поиск ответа на этот вопрос. И с древнейших времен мысль улавливала проблески света. Уже в глубокой древности человек пытался преодолеть ограниченность своего тела, находя нечто, что не являлось его телесной оболочкой, хоть и очень походило на нее, нечто более завершенное, более совершенное, не разлагающееся с разложением тела. Мы читаем гимны Ригведы, обращенные к Богу огня, пожирающему мертвое тело: «Прими его в свои нежные объятия, о Огонь, дай ему совершенное тело, светлое тело, унеси его туда, где находятся его праотцы, где более нет ни скорби, ни смерти»³.

Эту мысль содержит в себе каждая религия. И еще одна мысль. Чрезвычайно знаменательно, что все без исключения религии утверждают, что человек есть выродившаяся форма его подлинной сути. Не важно, облечена ли эта мысль в мифологические образы, в четкий язык философии или в прекрасную поэзию. Это факт, который преподносят нам все священные книги и все мифы мира: человек есть выродившаяся форма того, чем он некогда был. В этом и смысл иудейской истории о грехопадении Адама, эта же идея снова и снова возникает в священных книгах индусов, это мечта о Золотом веке, который индусы называют Веком истины⁴, когда человек не умирал, пока сам того не пожелает, когда он мог не расставаться со своим телом сколько хотел, когда ум его был чист и силен. Не было в тот век ни зла, ни страдания, нынешние же времена являются извращением былого совершенства. И наряду с этим во всех мифах мира мы обнаруживаем рассказ о всемирном потопе, что является еще одним свидетельством того, что, с религиозной точки зрения, наше время порочно по сравнению с былым. Человечество все больше погрязало в пороках и грехах, пока потоп не смыл большую его часть и не началось новое восхождение, очень медлительное, но направленное к возвращению к изначальной чистоте. Ветхозаветная история вселенского потопа повторяется в мифах древнего Вавилона, Египта, Китая и Индии. Ману, великий мудрец древности, молился на берегу Ганга, когда подплыл к нему пескарь в поисках спасения⁵. Мудрец опустил пескаря в горшок с водой, который у него был. «Что тебе нужно?» — спросил он пескаря, и тот ответил, что нужна только защита от крупной рыбы, преследующей его. Ману отнес пескаря домой, а наутро, заглянув в горшок, увидел, что тот успел вырасти и едва умещается в горшке. «Мне здесь тесно!» — пожаловался пескарь. Ману выпустил его в пруд, но на другое утро пескарь занял собой весь пруд и заявил, что не может больше жить в нем. Ману пришлось нести его к реке, но наутро и река оказалась мала для рыбы. Тогда Ману погрузил рыбу в океан и услышал слова: «Ману, перед тобой творец вселенной. Я принял эту форму, чтобы предупредить тебя, что я затоплю весь мир. Отправляйся, строй ковчег, собери в него по паре от всех животных, возьми свою семью и привяжи ковчег к моему плавнику, когда спадет вода, вы населите землю». И мир был затоплен, и Ману спас свою семью, и по паре от всякой живности, и по семени от всякого растения. После потопа они и населили землю.

Человеческий язык — попытка выразить истину, внутри нас находящуюся. Я вполне убежден, что младенец своим лепетом пытается выразить высочайшие философские истины, но у младенца нет для этого ни подходящих органов, ни способов. Мысли величайших философов отличаются от детского лепета по уровню выражения, суть же одна. Только по уровню выражения различаются корректнейший, систематизированный математический язык современности и туманные, мифологические, мистические языки древних. Все они таят в себе великую идею, которая как бы стремится выразить себя, и часто древние мифы несут в себе самородки истины — к сожалению, чаще, чем гладкие, отточенные фразы современников. Так что не нужно выбрасывать за борт вещи только за то, что их мифологическая оболочка не отвечает концепциям современности, выработанным мистером Имярек или миссис Имярек. Если человек посмеивается над религией, поскольку большинство религий прокламирует необходимость веры в миф, изложенный тем или иным пророком, то еще ироничнее он должен бы отнестись как раз к нашим современникам. В наше время человек, цитирующий Моисея⁶, или Будду, или Иисуса, смешон, но стоит ему сослаться при этом на какого-нибудь Хаксли, или Тиндаля, или Дарвина⁷, как цитата тут же проглатывается без соли! Это слова Хаксли! Для многих этого более чем достаточно. То были религиозные предрассудки, а это — предрассудки научные, разница лишь в том, что через религиозные предрассудки пробивалась жизнетворная духовность, а через научные — похоть и жадность. Те предрассудки были поклонением Богу, эти — поклонение мамоне, тщеславию, власти.

Но возвратимся к мифологии. За всеми мифами — одна и та же обобщающая мысль о падении человека с былых высот. Наука нашего времени категорически отвергает этот постулат. Теория эволюции ни в чем не согласуется с ним: с точки зрения этой теории, человек есть результат эволюции моллюска, а потому не может быть справедливо то, о чем говорится в мифах. Однако в Индии есть мифы, способные примирить обе точки зрения. Индийская мифология предлагает теорию цикличности, согласно которой все развитие происходит волнообразно: подъемы чередуются со спадами⁸. Даже на основе выводов современной науки совершенно очевидно, что человек не может быть продуктом одной только эволюции. Эволюция неизбежно предполагает и инволюцию. Современная наука говорит нам, что от механизма можно получить отдачу, не превышающую первоначально вложенной энергии. Невозможно произвести нечто из ничего. Если человек эволюционировал от моллюска, значит, совершенный человек, прообраз Христа или прообраз Будды, был заложен в моллюске. Если это не так, откуда в этом случае берутся столь великие личности? Из ничего ничто и получится. И тут мы можем прийти к объединению священных книг древности с современной наукой: энергия, которая медленно проявляет себя на различных стадиях развития, пока не проявится через совершенного человека, не возникает из ничего. Она существовала где-то, и если моллюск или протоплазма являются ближайшими точками, на которые можно указать, значит, каким-то образом эта энергия содержалась в них.

Идут большие споры по поводу того, является ли сочетание материалов, именуемое телом, причиной проявления энергии, именуемой духом, мыслью и прочим, или же, напротив, мысль делает явным тело. Естественно, все религии доказывают, что энергия мысли проявляется в теле, а не наоборот. Некоторые школы современной науки утверждают, что мысль есть просто результат взаимодействия частей машины, именуемой телом. Приняв эту точку зрения, а именно, что дух, или мысль, или как это еще назвать, является производным от машины, производным от химических и физических процессов вещества, составляющего тело и мозг, мы ответа на вопрос так и не получаем. Откуда берется тело? Какая сила соединяет молекулы, придавая им форму тела? Что это за сила, которая берет материал из массы вещества и лепит мое тело таким образом, а другое — другим? Откуда это бесконечное многообразие отличий? Говорить, будто сила, именуемая душой, есть производная от сочетания молекул тела,— значит ставить телегу перед лошадью. А сами сочетания откуда взялись, какая сила сочетала их? Говорить, что другая сила была причиной сочетания, а душа — их производная, что эта душа, сочетавшая определенным образом некую часть вещества, сама была результатом сочетаний,— это не ответ. Требуется создать теорию, которая включала бы в себя и объясняла бы, если не все факты, то хоть большую их часть, не противореча другим существующим теориям. Куда более логично предположить, что сила, которая творит тело из массы вещества, есть та же сила, которая проявляет себя через тело. В таком случае утверждение, что мыслительная сила, проявляемая через тело, есть производная сочетания молекул и не может существовать независимо от них, лишено смысла. И не может сила эволюционировать из материи. Скорее, можно доказать несуществование того, что мы называем материей: это всего лишь одно из состояний энергии. Можно доказать, что твердость, прочность или любое иное качество материи есть результат движения. Ускорение кругообразного движения жидкости сделает ее твердым телом. Масса воздуха в кругообразном движении — торнадо — приобретает свойства твердого тела, способного при соприкосновении разрушать другие твердые тела. Паутинка, если ей придать очень большую скорость, приобретет крепость железной цепи и разрежет дуб. Таким образом, доказать, что материя не существует, нетрудно. Однако доказать обратное невозможно.

Что представляет собой энергия, проявляющаяся через тело? Чем бы она ни была, нам ясно, что она как бы составляет формы из частиц: например наше тело. Никто иной не производит тела для нас с вами. Я никогда не видел, чтобы кто-то ел за меня. Я сам должен усвоить пищу, превратить ее в кровь, в кости и во все прочее. Так что это за таинственная сила? Идея будущего и прошлого многих пугает. Другие воспринимают эту идею чисто умозрительно.

Давайте ограничимся настоящим временем. Что это за сила, которая проявляется в нас сию минуту? Мы знаем, что в древности во всех старинных священных книгах эта сила и ее проявление описывались в виде светоносной субстанции, имеющей форму тела и сохраняющей ее и после телесного распада. Позднее, однако, была выдвинута более высокая идея: светоносное тело не представляет собой эту силу, ибо все, имеющее форму, есть результат сочетания частиц, которые что-то должно было собрать вместе. Если тело создано чем-то, что само не является телом, следовательно, и светоносное тело должно быть создано чем-то, что им не является. Это нечто на санскрите получило имя Атман. Атман через светоносное тело созидает грубую оболочку, наше физическое тело. Светоносное тело считается носителем ума, Атман же находится за пределами его. Атман не есть ум: он действует через ум, созидая тело. У вас свой Атман, у меня — свой; у каждого собственный Атман, собственное светоносное, или тонкое, тело, через которые мы воздействуем на грубую внешнюю оболочку. Но тогда возникает вопрос о природе Атмана. Что собой представляет Атман, душа человека, который не есть ни тело, ни ум? На этот счет велись большие споры, выдвигались различные предположения, создавались философские концепции. Я постараюсь изложить вам некоторые заключения об Атмане и его природе.

Представители различных философских школ сходятся на том, что, чем бы ни был Атман, он не обладает формой или очертаниями, а то, что не обладает формой, должно быть вездесущим. Идея времени начинается с ума, равно как и идея пространства. Без времени не может существовать причинность, ибо причинность предполагает последовательность событий. Следовательно, время, пространство и причинность — в уме, Атман же, находящийся вне ума и не имеющий формы, должен быть вне времени, пространства и причинности. Если он вне времени, пространства и причинности, то он должен быть бесконечен. Тут мы подходим к высшей точке философии: двух бесконечностей быть не может. Если душа бесконечна, то может существовать только единая душа, а тогда все рассуждения о том, что у вас — своя душа, у меня — своя и прочее, не являются реальностью. Значит, Реальный Человек — это единый, бесконечный и вездесущий Дух. А тот человек, которого мы видим, есть лишь ограниченный вариант Реального Человека. В этом смысле мифологическое представление о том, что сколь бы ни был велик человек, он — лишь тусклое отражение Реального Человека вне этого мира, истинно. Он — Дух, находящийся вне причинно-следственных связей, не скованный ни временем, ни пространством, и должен быть свободен. Дух всегда свободен и иным быть не может. Человек же, его отражение, скован временем, пространством и причинностью, а следовательно, лишен свободы. Или, по словам некоторых наших философов, он представляется несвободным, хотя свободен по сути. Это и есть реальность наших душ — вездесущность, духовность, бесконечность. Всякая душа бесконечна, а потому не может возникать вопрос о ее рождении или смерти.

Был опрошен ряд детей. Им задавали трудные вопросы, среди которых был и такой: почему не падает Земля? Предполагалось, что дети скажут о законах гравитации. Большая часть детей вообще не могла ответить, некоторые знали что-то о земном тяготении, а одна маленькая умненькая девочка ответила вопросом на вопрос: а куда ей падать? Действительно, вопрос нелеп. Куда ей падать? Земля не может ни упасть, ни подняться, в бесконечности нет ни верха, ни низа, все относительно. А может ли быть в бесконечности приход или уход? Откуда приход и куда уход?

Когда человек перестает думать о прошлом и о будущем, когда он отбрасывает мысли о теле, поскольку оно приходит, уходит и тем ограничено, он восходит к более высокому идеалу. Реальный Человек — это не тело и это не ум, ибо у ума есть свои приливы и отливы. Это Дух вне всего, который единственный может жить вечно. И тело, и ум беспрестанно изменяются, строго говоря, это означает серию сменяющих друг друга состояний — как реки, чье течение кажется неизменным, но изменяется каждый миг. Каждая частица нашего тела непрестанно меняется, никто не может сказать, что у него то же тело, что и несколько минут назад, но все-таки мы воспринимаем наше тело как нечто постоянное. То же и ум: то счастлив, то несчастен, то могуч, то слаб — вечно меняющийся водоворот. Следовательно, наш ум — это не дух, ибо Дух бесконечен, а все изменчивое конечно. Абсурдно предполагать, будто бесконечное подвержено переменам. Какие перемены? Мы с вами, в наших ограниченных телах, можем двигаться, каждая частичка во вселенной находится в постоянном движении, но если взять вселенную в целом, то как единое целое она не может двигаться, она не может изменяться. Движение всегда относительно. Я двигаюсь относительно чего-то. Каждая частица во вселенной может меняться относительно другой, любой другой. Относительно чего может двигаться вся вселенная? Ведь ничего помимо нее нет. Итак, это бесконечное Единство неизменно, недвижимо, абсолютно, и это — Реальный Человек. Следовательно, наша реальность в Универсальном, не в ограниченном. Это давнее заблуждение, весьма уютное,— думать, что мы есть маленькие, постоянно меняющиеся существа. Человека пугает мысль о том, что он, по сути, есть Универсальное существо, вездесущее — каждым поступком, каждым шагом, каждым словом, каждым ударом сердца.

Люди пугаются, когда с ними говоришь об этом, и начинают спрашивать, что же будет с их индивидуальностью. А что такое индивидуальность? Я бы очень хотел ее увидеть. У малыша нет усов, став взрослым мужчиной, он может отпустить и усы, и бороду тоже. Если бы дело было только в его теле, то это означало бы утрату его былой индивидуальности. Будь это так, я бы утратил индивидуальность, лишившись глаза или руки. Пьяница не должен бы отказываться от выпивки, потому что он потерял бы свою индивидуальность. Вор не должен бы становиться честным человеком, так как он потеряет свою индивидуальность. И вообще каждый должен бы держаться за свои привычки и образ жизни. Единственная индивидуальность — в Бесконечном, ибо только оно не подвластно переменам. Все остальное находится в постоянном течении. Память тоже не может быть залогом индивидуальности. Допустим, меня ударят по голове и я забуду свое прошлое, мне — конец, я утратил индивидуальность. Я не помню первые два-три года младенчества, а если память и существование — одно, то, что забыто, утрачено навек. Забытая часть моей жизни — непрожитая часть. Мне это кажется чрезмерно узким подходом к индивидуальности.

Никто из нас пока еще не индивидуальность. Мы все стремимся к индивидуальности, которая есть Бесконечное, которая есть подлинная природа человека. Лишь тот живет, кто соотносит свою жизнь со всей вселенной, а чем больше мы связываем себя с конечными вещами, тем быстрее мы движемся к смерти. Мы по-настоящему живы только в те минуты, когда наши жизни соединены со вселенной, с другими жизнями. Замкнуться в крохотном существовании — смерть, настоящая смерть, поэтому и возникает такой страх перед ней. Страх смерти можно преодолеть, лишь когда человек понимает, что он жив, пока есть хоть искра жизни во вселенной. Он ведь может сказать: я — во всем, я — во всех, я — вся жизнь, я — вселенная. После этого он уже ничего не боится. Это абсурд — рассуждать о бессмертии того, что непрерывно изменяется. Как сказал древнеиндийский философ, индивидуален только Дух, ибо он бесконечен. Бесконечность нельзя разделить на отрезки, она всегда едина, всегда та же, она и есть индивидуальность Реального Человека. Обычный человек — лишь олицетворенная попытка выразить, проявить ту индивидуальность, что вне всего; и эволюция не имеет отношения к Духу. Перемены идут своим чередом: негодяй становится добрым человеком, животное достигает людского уровня, но с какой точки зрения вы ни смотрели бы на них, они не имеют отношения к Духу. Это эволюция природы и проявление Духа. Представьте, что между вами и мной — завеса, а в ней дырка, сквозь которую я могу рассмотреть только несколько лиц, всего несколько. Теперь представьте, что дыра эта все расширяется, я вижу все больше и больше, пока наконец завеса не исчезнет и я не увижу вас всех. Вы же не изменились — дырка увеличивалась и росла, а вы постепенно проявляли себя перед моими глазами. Так же и Дух. Здесь нет движения к совершенству. Вы все и без того свободны и совершенны. Что такое идеи Бога, религии, поиск иного мира? Почему человек ищет Бога? Почему человек, где бы он ни жил, кем бы ни был, жаждет совершенного идеала, ищет его в человеке, в Боге, в чем-то еще? Да потому, что эта идея внутри нас. Это стучало ваше собственное сердце, а вы не знали и прислушивались к звукам извне. Это Бог внутри вас самих побуждает вас найти Его и самореализоваться. После долгих поисков в храмах и церквах, на земле и на небе вы возвращаетесь, завершив круг, к тому, с чего начинали,— к собственной душе. Там вы обнаруживаете Бога, которого искали по всему свету, плача и молясь в церквах и храмах. Тот, кого вы считали тайной из тайн, окутанной облаками, оказывается ближе близкого — в вашем «Я», в реальности вашего тела и души. Он и есть ваша природа, утвердитесь в ней, проявите ее в себе. Не ради того, чтобы очиститься, вы и без того чисты. Вам и к совершенству не надо стремиться, вы совершенны. Природа, как завеса, скрывала от вас реальность по ту сторону. Всякое ваше доброе дело или добрый помысел как бы разрывают эту завесу, и чистота, Бесконечное, Бог все отчетливее проявляются перед вашими глазами.

Такова вся история человечества. Завеса делается все тоньше и тоньше, свет сияет все ярче и ярче, потому что природа света в том, чтобы сиять. Это нельзя познать, наши старания тщетны. Будь это познаваемо, оно не было бы тем, что есть,— вечным субъектом. Знание объективизирует и тем самым ограничивает. А ваше собственное «Я» есть вечный субъект всего, вечный свидетель вселенной. Сравнительно с этим знание — шаг вниз, к ухудшению. Вы сами и есть вечный субъект, как нам познавать его? Это настоящая суть каждого человека, которую он все пытается выразить различными способами, а иначе — откуда столько этических кодексов? Где объяснение всей этике? Суть всех этических систем, выражаемая в разных формах, одна — делай добро другим. Побудительной силой человечества должно быть милосердие по отношению к человеку, милосердие ко всем животным. Но ведь это и есть выражение вечной истины: «Я» есть вселенная, единая вселенная. А какой еще может быть резон? С чего я должен делать добрые дела для ближнего, для людей вообще? Что меня заставляет? Симпатия, ощущение нашей одинаковости. Самые жесткие сердца подчас испытывают жалость. Даже человек, пугающийся мысли о том, что его воображаемая индивидуальность — просто заблуждение и что неприлично так цепляться за придуманную индивидуальность, даже он согласится, что сутью морали является полное самоотрицание. А что такое полное самоотрицание? Отказ от воображаемого «Я», отказ от себялюбия. Представление обо «мне» и «моем», ахамкара и мамата,— это предрассудки, унаследованные от прошлого, и чем дальше оттесняется нынешнее «Я», тем более явным становится настоящее «Я». Вот в чем смысл подлинного самоотречения, центр, основа, суть всех моральных учений, и, понимает это человек или нет, человечество медленно движется в эту сторону. Правда, большая часть человечества делает это неосознанно. Пусть она осознает, что делает. Надо идти на жертвы, надо понять, что все эти «я» и «мое» ограничивают подлинную природу человека. Но проблеск той бесконечной реальности, что позади,— искра бесконечного огня, который есть Все, представляет нынешнего человека, Бесконечное — его природа.

Какую пользу дает это знание, какой результат? В наш век все приходится измерять пользой — сколько это представляет фунтов стерлингов, шиллингов и пенсов. А какое право имеет человек требовать, чтобы истина измерялась пользой или деньгами? Ну, а если нет пользы, станет она менее истинной от этого? Польза не доказательство истины. Тем не менее, истина содержит в себе высочайшую пользу. Мы видим, что все ищут счастья, но большая часть людей ищет его в мимолетном и ненастоящем. Никогда не было человека, который нашел бы счастье в разуме. К тому же невежество есть источник всех страданий, а самое большое невежество заключается в предположении, будто Бог конечен. Мы, бессмертные, извечно чистые, совершенные в духе, принимаем себя за куцые умы и жалкие тела и оттого проявляем эгоизм — вот основа всего невежества. Стоит мне поверить, будто я и есть вот это маленькое тело, как мне начинает хотеться сохранить его, защитить, украсить за счет других тел, и тут я и вы, мы становимся разделенными. А едва лишь мы воспримем себя по отдельности, сразу начинаются страдания и беды. Полезность знания в том, что, даже если незначительная часть ныне живущих людей сумеет отказаться от эгоизма, узости и мелочности, земля уже завтра превратится в рай. Однако этому не бывать, если совершенствоваться будут только машины и знание материи — это только подольет масла в пожар страданий и бед. Без духовного знания материальное знание лишь подливает масла в огонь, вкладывая в руки эгоистичного человека дополнительное средство для того, чтобы обогащаться за счет других, жить за счет других жизней, вместо того чтобы собственную отдавать за них.

Задают и еще один вопрос: практично ли это? И применимо ли это в современном обществе? Истина не склоняется перед обществом, древним или современным. Общество должно склониться перед Истиной или погибнуть. Общественные устройства должны иметь своей основой Истину, а не приспосабливать Истину к своим идеям. Если истина столь благородная, как бескорыстие, неприемлема для общества, человеку лучше покинуть такое общество и уйти в леса. Так поступит отважный. Существует два вида отваги: отвага не устрашиться пушек и отвага духовной убежденности. Один император, войско которого вторглось в Индию⁹, получил совет от своего учителя — повидать индийских мудрецов. Император долго искал мудреца и наконец нашел глубокого старика, сидевшего на камне. Поговорив немного с ним, император восхитился его мудростью и позвал его в свою страну. «Нет,— ответствовал мудрец.— Я доволен жизнью в этом лесу».— «Но я повелитель мира! Я щедро награжу тебя»,— «Нет,— повторил мудрец,— я не нуждаюсь в богатстве».— «Тогда я прикажу убить тебя!» — пригрозил император. «Это самое глупое из всего, что ты сказал, император,— спокойно улыбнулся старик,— Не можешь ты убить меня. Меня не может сжечь солнце, не может опалить огонь, не может погубить меч, ибо я свободен от рождения и смерти, я вечно живой, всемогущий, вездесущий Дух».

Это — отвага духа, другая же есть отвага тигра или льва.

Во время Восстания 1857 года¹⁰ индусского йога, человека великой души, ударил ножом мусульманин-повстанец. Индусские повстанцы поймали его, привели к йогу и хотели убить, «Брат мой,— сказал йог,— ты есть Он, ты ведь есть Он!» С этими словами он испустил дух.

Что толку бахвалиться силой мускулов, рассуждать о превосходстве западных институтов, если вы не можете сделать Истину приемлемой для вашего общества, если вы не можете построить общество, приемлемое для высочайшей Истины? Что толку хвастаться величием и великолепием, если вы встаете и заявляете: такого рода отвага непрактична. Не является практичным ничто, кроме фунтов, шиллингов, пенсов? А раз так, что вы гордитесь своим обществом? Самое великое общественное устройство то, в котором великие истины становятся практичными. Это мое убеждение, а если общество непригодно для великих истин, сделайте его пригодным, и чем скорее, тем лучше. Поднимитесь, мужчины и женщины, наберитесь храбрости поверить в Истину, наберитесь храбрости жить ею! Миру нужно хоть несколько сотен смелых людей. Наберитесь храбрости, которая решается познать Истину, продемонстрировать Истину в жизни, не дрогнуть перед смертью, более того, готова призвать смерть, ибо человек, который понял, что он есть Дух, знает, что его нельзя убить. Тогда вы будете свободны. Тогда вы познаете свое подлинное «Я». «Сначала надо услышать об Атмане, потом думать о нем, потом сосредоточиться на нем всеми помыслами»¹¹.

В наше время появилась тенденция придавать больше значения работе, чем размышлению. Очень хорошо совершать поступки, но к поступкам приводит мысль. Работа — незначительное проявление энергии через мускулатуру. Но где нет мысли, там нет и работы. А потому наполните ваш мозг мыслями о высоком, о высочайших идеалах, пусть они будут перед вами день и ночь, и плодом этого станет великий труд. Говорите не о грязи, а о том, что мы чисты. Мы загипнотизировали себя мыслями о собственной незначительности, о том, что, родившись, мы должны умереть, и мы живем в постоянном страхе.

Есть легенда о львице, которая, нося маленького, отправилась на охоту¹². Увидев стадо овец, она прыгнула на добычу и умерла в прыжке. Но львенок все-таки родился. Его подобрали овцы, он рос в стаде, щипал себе травку и блеял по овечьи. Со временем он превратился в большого льва, однако продолжал считать себя овцой. И вот однажды к стаду подобрался другой лев и с изумлением увидел, что вместе с овцами от него убегает лев. Он пытался поймать его, чтобы сказать, что они одной породы, но бедный лев удрал во все лопатки... И все же однажды лев наткнулся на овцу-льва, отдыхавшего под деревом, и сказал ему: ты лев! Нет, возразил тот, я овца! Тогда лев потащил его к озеру и велел: смотри, вот твое отражение, а вот — мое! Сходство мгновенно преобразило овцу во льва, он больше не блеял, он зарычал. Вы — львы, вы чистые души, бесконечные и совершенные. Вы несете в себе всю мощь вселенной. «О чем ты плачешь, мой друг? Для тебя нет ни рождения, ни смерти. Отчего же ты плачешь? Для тебя нет ни болезни, ни страдания, ты подобен бескрайнему небу, по которому проносятся облака, окрашенные в разные тона. Облака проносятся и тают, а небо сохраняет извечную синеву»¹³.

Почему мы всюду видим зло? Воришка споткнулся в темноте о пень и вскрикнул: полицейский! А юноше, ожидавшему возлюбленную, показалось, что это она. Малыш, наслушавшись страшных сказок, принял пень за призрак и испугался. Пень же все равно оставался собой. Мы видим мир таким, каковы мы сами. Представьте себе, что в комнате ребенок, а на столе мешок золота, пришел вор и украл золото. Поймет ребенок, что украли? Что в нас внутри, то мы видим и снаружи. Ребенок не знает, что такое воровство, и вора он не распознал. Это относится ко всему знанию. Не нужно говорить, что мир порочен, что все погрязли в грехах. Горюйте оттого, что вы пока еще не можете не видеть пороки, горюйте оттого, что вы повсюду видите грехи, и, если вы желаете помочь миру, не осуждайте их. Не делайте мир еще слабее. Ибо что такое грех и что такое страдание и все прочее, как не результат слабости? Проповедники, проклинающие зло, делают мир все слабее с каждым днем. Людей с детства приучают к мысли о том, что они слабы, что они грешны. Учите их понимать, что они прекрасные дети бессмертия, даже те, кто слишком слаб, чтобы явить свою силу. Пусть с самого детства в их мозгу запечатлеваются позитивные, сильные, помогающие жить мысли. Откройтесь этим мыслям, а не тем, что ослабляют и парализуют вас. Повторяйте в уме: «Я есть Он, я есть Он»¹⁴. Пусть эти слова, как песня, звучат день и ночь в ваших умах. Это Истина: вам принадлежит беспредельная мощь вселенной. Освободитесь от суеверий, заполонивших ваши мозги. Будем отважны. Познаем Истину и будем жить ею. Что из того, что цель далека, пробуждайтесь, поднимайтесь и не останавливайтесь, пока не достигнете цели.

1. Пересказ Катха-упанишада, I, 1, 20.

2. Имеются в виду материалисты и буддисты-шуньявадины. Материалисты в Индии (чарваки, или локаятики) отрицали веру в посмертное существование души и утверждали, что не существует никаких доказательств продолжения жизни человека в какой бы то ни было форме после его смерти. Чарваки не принимали и положение о Боге и мире как его творении. Буддист Нагарджуна (II—III вв. н. э.), последователь учения мадхьямика, доказывал, что любые реалии мира «иллюзорны», и единственное, что допустимо говорить о мире, так это только то, что он «пуст». «Пустота» означает всеобщую относительность, и признание «иллюзорности» отдельных вещей понимается как путь к постижению высшей, независимой, не обусловленной ничем Реальности, тождественной космическому телу Будды.

3. В точно таком виде нам неизвестен отдельно взятый гимн Ригведы, где содержались бы эти строки. Но из предыдущих слов Вивекананды можно понять, что он не цитирует, а пересказывает содержание ряда гимнов. В таком случае приведенные им строки можно соотнести с некоторыми гимнами Ригведы (из Х мандалы) в самом общем виде.

4. Индийская традиция постулирует циклическое развитие вселенной, не имеющей ни начала, ни конца. Мир понимается как чередование творений и разрушений (так высохшее русло реки наполняется после дождя, а потом опять пересыхает). Для объяснения череды творений и разрушений мира в индийской культуре разработаны такие понятия, как «день» и «ночь Брахмы».

«День Брахмы» (кальпа) — это творение и поддержание мира, он длится 4 320 000 000 человеческих лет. Затем наступает «ночь Брахмы», «Брахма отдыхает», мир рушится, воцаряется хаос. Затем опять наступает «день Брахмы», творец создает мир, в котором будет снова «то же солнце и та же луна», на земле снова появятся люди.

«День Брахмы» соотносится со «ста годами жизни Брахмы»: это тот временной отрезок в вечно сменяющемся потоке проявлений — разрушений мира, что составляет 311 040 000 000 000 человеческих лет от начала творения (сришти) до его разрушения (пралайя). Потом мир рушится, но затем вновь наступает жизнь — нарождается «новый Брахма» (см., например, Вишну-пурану).

Вивекананда неоднократно соотносил представление о «золотом веке» европейского мира с индуистскими представлениями о «золотом веке» (Сатья-юге) индийской истории, когда человек живет более четырех тысяч лет, дети появляются на свет одним желанием родителей и т. д. Современная эпоха (Кали-юга) знаменует торжество зла и предстоящее разрушение мира.

5. Излагается миф о потопе, отраженный в индийских памятниках письменности в разных источниках (Агни пуране; Шатапахта-брахмане, I, 1; Махабхарата, III, 185, 2—52 и др.)

6. Моисей в библейской истории почитается как освободитель израильтян от египетской неволи и их законодатель. Традиция утверждает, что он родился около 1350 г. до н. э. и восьмидесяти лет от роду явился в качестве пророка и посланника Бога, чтобы проповедовать народу. С его именем связывается написание так называемого Пятикнижия Моисеева.

7. Г. Г. Хаксли (1825—1895) — английский материалист-естествоиспытатель, друг Ч. Дарвина и популяризатор его учения. Дж. Тиндаль (1820—1893) — английский физик, близкий Ч. Дарвину; Ч. Дарвин (1809—1882) — английский ученый. Эволюционная теория Ч. Дарвина в последней трети XIX в. активно пропагандировалась в Америке, причем большую роль сыграли посещения Америки Дж. Тиндалем (1872—1873) и Т. Г. Хаксли (1876). Многие индийцы, в том числе и Вивекананда, в прошлом веке крайне отрицательно восприняли эволюционистские идеи Ч. Дарвина.

8. См. примеч. 14 к «Джняна-йоге».

9. В индийской традиции пока что не выявлено прямых свидетельств вторжения войска Александра Македонского в Индию (IV в. до н. э.). Сочинения же многих сподвижников Александра (Неарха, Онесикрита и др.) положили начало целой серии во многом достоверных свидетельств об Индии в западном мире. Изложенный сюжет является одним из самых популярных в античной традиции, он восходит к свидетельству Мегасфена, посла селевкидского царя при дворе Чандрагупты, зафиксированному в труде Мегасфена «Индика». Достоверность описания Мегасфена воспринимается многими исследователями по-разному, поскольку сама «Индика» не сохранилась, а грекоязычные писатели римского времени (Страбон, Диодор, Арриан и др.), включая в свои сочинения текст Мегасфена, как правило, не указывали, где именно они использовали его текст.

Беседа Александра с мудрецом (греки называли мудрецов «гимнософистами», то есть «нагими мудрецами») воспроизводится у Страбона (Страбон, XI, 1, 61—65). Существуют версии того же сюжета и на славянских языках.

10. Восстание 1857—1859 гг. было первым серьезным выступлением индийского народа против британского господства.

11. Пересказ Брихадараньяка-упанишады, II, 4, 5.

12. С этой очень часто используемой Вивеканандой притчей о львице соотносится так называемая «легенда о Шабаре» из сутр санкхьи. Некий принц был украден из дома и воспитан в бедности в хижине лесного дикаря Шабары. Когда же министр разыскал принца и открыл ему его происхождение, его истинную природу, юноша стал вести себя истинно по-царски (Санкхья сутры, IV, 1). Тот же сюжет повторен и у Рамануджи, Брахма сутры Бадараяны, IV, IV, 22; очевидно, он часто использовался в текстах различных жанров в подтверждение того блага, которое дает человеку истинное знание.

13. Источник цитирования не выявлен.

14. Одно из самых известных «великих речений» («махавакья») Упанишад: на санскрите звучит как «сохам»; включено в Хамса-упанишаду (2) и в Иша-упанишаду (5).