Ростислав Ищенко. Последнее полугодие Минска
Не секрет, что политическое и дипломатическое противостояние России и США охватывает практически весь мир. Периодические обострения сменяются переговорами, в ходе которых фиксируются позиции сторон в определённом регионе и заключаются временные перемирия (как, например, в Сирии), а то и союзы (как, в своё время в Афганистане против талибов). Причём достигнутые договорённости в целом соблюдаются вплоть до очередного обострения.
Так происходит везде, кроме Украины. Если раньше украинский феномен можно было списывать на непримиримую позицию США, до последнего надеявшихся втянуть Россию в жёсткую конфронтацию с Европой на данной территории, то с конца 2015 года Вашингтон начал проявлять умеренный, постепенно усиливающийся конструктив. Виктория Нуланд рискует охрипнуть, объясняя Киеву необходимость скрупулёзного соблюдения минских соглашений. Но украинские власти, покорно исполняющие любые (даже самые гибельные для страны) прихоти США, в данном случае не просто игнорируют пожелания администрации Обамы, но открыто и нагло заявляют, что Минск выполнен не будет.
Причины, заставляющие киевский режим вести себя подобным образом, неоднократно описаны и проанализированы. Версия российских алармистов, утверждающих, что за два года украинская власть неслыханно укрепилась, экономика стабилизировалась, а армия достигла такой степени боевой готовности, что уже завтра может захватить всю Россию, включая Аляску, и Европу, вплоть до Исландии и Азорских островов, представляется нам неубедительной. Мы исходим из того, что Киев отказывается следовать Минску исключительно из соображений внутриполитических.
Федерализация, неизбежно вытекающая из Минска, слишком сильно ущемляет интересы украинской олигархии, выстроившей политическую систему таким образом, что именно контроль над центральной властью унитарного государства позволяет с наименьшими затратами и с наибольшей эффективностью грабить страну. Кроме того, Минск совершенно не укладывается в идеологию нацистских боевиков, до сих пор составляющих главную ударную силу и вооружённую опору режима. Наконец, любой мир, а выполнение Минска безусловно ведёт к компромиссному миру, лишает действующий режим монополии на власть, без которой его лидеры быстро потеряют свои посты и связанный с ними неограниченный доступ к государственным ресурсам.
Также, как следствие мира, не может не быть поднят вопрос об ответственности за развязывание гражданской войны. Поскольку же Минск в той или иной форме легитимирует самостоятельность Донбасса, реализовав его Киев признает гражданскую войну проигранной. Цель войны – подавление русскоязычных регионов не будет достигнута. Практика же свидетельствует, что ответственность за войну всегда несут проигравшие политики, тем более, если в условиях наступившего мира они теряют власть.
Возникает вопрос: как же могут развиваться события, с учётом саботажа Киевом выполнения минских соглашений?
Чтобы корректно на него ответить, нам следует для начала констатировать, что на сегодня в украинский кризис вовлечены пять сторон. Три суверенные: Россия, ЕС и США. Две квазисуверенные: Киев и Донбасс, которые пока что признаются международным сообществом единой Украиной. Каждая из сторон имеет в данном кризисе свой особый интерес. Причём в некоторых случаях он с течением времени меняется.
Изначально интерес России состоял в таком способе урегулирования конфликта, который позволил бы сохранить рыхлую многополярную Украину, в которой восточные русофильские регионы балансировали бы «евроориентированные» русофобские западные области. Такая ситуация вела к тому, что по мере увеличения геополитического веса России и соответствующего ослабления её оппонентов (а данный процесс идёт последние десять лет) Украина всё больше отходила бы в сферу влияния Москвы. Практически был бы запущен процесс, обратный тому, который стартовал в 1992 году после распада СССР. Согласие Запада на подобный компромисс после инспирированного им переворота февраля 2014 года только ускорило бы данный процесс, поскольку стало бы неопровержимым свидетельством его неспособности и неготовности ресурсно вкладываться в удержание контроля над Украиной.
США первоначально пытались за счёт общего преимущества киевского режима над восставшими регионами подавить сопротивление, консолидировать Украину за счёт внутреннего ресурса и ограниченной международной финансовой поддержки и поставить Россию перед дилеммой: открыто поддержать Донбасс военной силой (вступив в жёсткую, с риском срыва в военный конфликт, конфронтацию со всем Западом) или проглотить этническую чистку русских на Украине. Первый вариант вёл к перенапряжению российских ресурсов с риском развала экономики и политической дестабилизации. Второй, к падению авторитета власти с последующей политической дестабилизацией.
ЕС пытался с одной стороны не дать втянуть себя в конфронтацию с Россией (что однозначно снижало его экономическую конкурентоспособность в условиях прогрессирующего кризиса и ставило в полную зависимость от США). С другой стороны, Европа пыталась сохранить «атлантическую солидарность», семьдесят лет являющуюся краеугольным камнем её внешней политики, а также удержать за собой часть занятых на Украине позиций.
Киевский режим надеялся быстро подавить сопротивление в восточных регионах, а затем под предлогом «российской угрозы» прикрыться военно-политическим зонтиком Запада и, опершись на его финансово-экономическую поддержку создать более-менее устойчивую систему.
ДНР/ЛНР пытались повторить крымский сценарий. В худшем варианте, в качестве временной меры, их устраивала независимость по приднестровскому образцу. С учётом открытой границы с Россией скорее даже по абхазскому.
За время развития конфликта происходила трансформация позиции, в первую очередь наших западных партнёров. ЕС слишком быстро исчерпал ресурсную базу, позволявшую ему играть активную роль в данном противостоянии.
Скорейшее разрешение украинского кризиса стало для Европы единственным способом избежать надвигающегося внутреннего уже не экономического, а политического кризиса. Отсутствие возможностей для самостоятельной игры всё настойчивее заставляют Европу выбирать между Россией и США.
Выбор в пользу России позволяет надеяться на экономическую стабилизацию (впрочем с каждым пропущенным годом этот шанс всё ниже). Однако ориентированные на США правящие европейские элиты в таком случае теряют монополию на власть. Как минимум им придётся искать компромисс с нынешней оппозицией, ориентированной на радикальное изменение внутренней, внешней и экономической политики. А это означает потерю конкретными людьми политических должностей, а конкретными финансовыми корпорациями миллиардных доходов.
Выбор в пользу США сохраняет власть за действующими элитами, но обусловлен согласием на TTIP, лишающем ЕС финансово-экономической самостоятельности и каких-либо перспектив, обеспечивающий уничтожение европейской экономики в пользу США и, в конечном итоге, ведущий к политической дестабилизации с непредсказуемыми последствиями. То есть, политические и финансово-экономические интересы элит опять находятся под угрозой.
Именно поэтому ЕС первым начал активно давить на Киев с целью достижения минского компромисса (Европа хотела решить свои проблемы за счёт киевского режима). Первым же ЕС обнаружил и то, что его возможностей недостаточно для того, чтобы заставить Киев соблюдать Минск.
Следом за ЕС к давлению на Киев подключились США. Смена их позиции в отношении Минска была обусловлена тем, что ноябре 2016 года Америка выбирает президента. Шансы демократического и республиканского кандидатов на сегодня равны. Компромиссный мир на Украине, который можно было бы подать, как победу администрации Обамы принёс бы Хиллари Клинтон дополнительные очки на выборах. Неразрешённый украинский кризис (к тому же готовый в любой момент взорваться новой горячей фазой гражданской войны, причём не обязательно в Донбассе – возможно и на подконтрольной ныне Киеву территории, между различными фракциями действующего режима) ослабляет позицию демократического кандидата на выборах.
Безусловно, США и ЕС продолжают давить и на Россию, пытаясь заставить её отказаться от принципиальной позиции относительно необходимости соблюдения духа и буквы минских соглашений. Но успех на данном направлении не просматривается, аргументы Запада исчерпаны, усиление конфронтации не поддерживается уже надорвавшимся ЕС, а США не могут себе позволить риск потери безоговорочной поддержки европейских союзников. Даже с учётом того, что ЕС готов исключительно к мятежу на коленях, в сложившейся геополитической реальности для США это непозволительная роскошь.
В Киеве более-менее адекватно оценивают ситуацию и пытаются тянуть время до вступления в должность нового президента. Расчёт делается на то, что новая администрация не рискнёт сразу уйти с Украины. Тем более, что новый президент будет располагать четырьмя годами до следующих выборов, причём на этот период приходятся президентские выборы 2018 года в России, в ходе которых Вашингтон сможет поиграть в обострение украинского кризиса, как способ воздействия на внутриполитическую ситуацию в РФ.
Оценивая сложившуюся на сегодня позицию, можем констатировать, что ситуативно интересы России совпадают с интересами любой из задействованных в кризис сторон.
Если ЕС и США удаётся додавить Киев и заставить его скрупулёзно исполнять Минск, Москва получает слабую конфедеративную Украину в которой русофобская власть практически не имеет шансов удержаться. В дальнейшем же, после неизбежного падения нынешнего режима, независимо от того, сохранится ли на Украине центральная власть или нам придётся иметь дело с несколькими (или с несколькими десятками) самостоятельных образований, влияние России на данной территории будет только нарастать, так как возможности Запада влиять на ситуацию будут исчерпаны, а его авторитет подорван. При этом Москва сама сможет решать с какой скоростью и каким именно способом распространять своё влияние на отдельных территориях нынешней Украины. Последний момент крайне важен, с учётом ограниченности ресурсной базы России и необходимости избежать перенапряжения сил.
Если Киеву удастся перевести Минск в режим заморозки (о наличии такого намерения открыто заявил министр Климкин во время последней встречи нормандской четвёрки на уровне министров иностранных дел), Россия сможет дальше укреплять государственность ДНР/ЛНР, в ожидании распада нынешнего режима, к которому ведёт естественный ход вещей (уже даже его сторонники начинают спорить просуществует он до лета или до осени). Падение режима Порошенко автоматически снимает проблему легитимности властей ДНР/ЛНР. Они по факту оказываются легитимнее, чем любая следующая киевская власть. Да и их силовой ресурс окажется самым мощным в пределах Украины.
На сегодня даже вариант начала очередного витка горячего конфликта не является для России критическим. Он, безусловно, нежелателен, но не критичен.
Во-первых, где бы она ни началась, война неизбежно распространится на всю украинскую территорию и укорит распад киевского режима. Во-вторых, политические ограничения, накладываемые американскими выборами, не позволят Западу в данном случае консолидировано сыграть свою партию. При этом экономические и политические интересы ЕС и политические интересы США будут диктовать их заинтересованность в скорейшем наведении порядка на данной территории. А значит им придётся признать руководящую роль России, как это уже случилось в Сирии.
Критически важной особенностью сложившейся ситуации является тот факт, что благоприятные для России условия будут действовать до января-марта 2017 года. После оформления новой американской администрации и формулирования ею своей внешней политики (в том числе на украинском направлении) общая международная обстановка для России резко ухудшится, а вовлечённость США в украинский кризис столь же резко активизируется. Причём данное изменение не зависит от того, кто конкретно станет президентом США. Если украинский кризис не будет к тому времени разрешён, США обязательно постараются использовать его в ущерб России и в своих собственных интересах.
Следовательно, российский интерес заключается в любой возможной катализации украинского кризиса, поскольку так или иначе действующий киевский режим движется к распаду. Вопрос заключается только во времени и способе. Москва объективно (независимо от того насколько это осознаётся) заинтересована в том, чтобы ликвидация нынешнего режима в Киева состоялась максимально мирно и максимально быстро. Если это произойдёт до осени 2016 года пространство возможных решений для России, как минимум не сократится, а в лучшем случае даже расширится, а значит либо сохранятся, либо даже улучшатся её геополитические позиции, накануне старта президентской избирательной кампании.