«Я несу вам дабрррооо» - пародировали А.Ширвиндт и М.Державин известных экстрасенсов. Мы все смеялись этому, потому, что понимали, таким тоном добро не несут людям.
«Я несу вам добро» - говорили лидеры Западных стран и бомбили Югославию, бомбили Ирак и Афганистан.
Тему причинно-следственных связей нельзя раскрыть, не выяснив связь своего мировоззрения с результатами общественных отношений, связь своего поведения с судьбами людей, судьбами страны, цивилизации. Не выяснив тех нюансов, заставляющих принимать нас то или иное решение.
«Тетушки говорили, что она испортилась и была развращенная натура, такая же, как и мать. И это суждение тетушек было приятно ему, потому что как будто оправдывало его.
Сначала он все-таки хотел разыскать ее и ребенка, но потом, именно потому, что в глубине души ему было слишком больно и стыдно думать об этом, он не сделал нужных усилий для этого разыскания и еще больше забыл про свой грех и перестал думать о нем.
Но вот теперь эта удивительная случайность напомнила ему все и требовала от него признания своей бессердечности, жестокости, подлости, давших ему возможность спокойно жить эти десять лет с таким грехом на совести. Но он еще далек был от такого признания и теперь думал только о том, как бы сейчас не узналось все и она или ее защитник не рассказали всего и не осрамили бы его перед всеми».(без особых указаний цитаты Толстого из «Воскресения»)
То, что Нехлюдов стеснялся своего проступка - говорило о том, что он признавал существующую связь между ним и тем, что этот поступок вызвал в жизни другого человека, какие последствия произвел. Результат его жизни предстал перед Нехлюдовым и будил его душу.
Интерес представляют два философских вопроса: 1) есть ли подобная связь и 2) какие действия исправляют ситуацию.
«…кстати, то, что мы когда-то выполняли идеологическую функцию, и было одной из причин и обоснованных причин, из-за которой нас отодвинули в сторону, когда речь зашла о том, чтобы сменить основания жизни общества.» Цитата из интервью Интернет изданию философского чиновника, цитаты подобного курсива из этого интервью.
Почему Нехлюдов посчитал адекватным для исправления ошибки покаяние и предложение жениться на соблазненной девушке?
Ответ не так сложен - именно эти поступки показывают глубину осознания своей сопричастности и принятия на себя полной ответственности по исправлению сложившейся ситуации. Все другое носило бы в себе элементы от лукавого, т.е. способы, которые бы говорили о том, что осознание не полное, намерения не чисты и не принесут нужного результата.
«Мы последнее время находимся часто психологически в очень неуютной ситуации, как будто мы все время под подозрением».
«"Узнала!" - подумал он. И Нехлюдов как бы сжался, ожидая удара. Но она не узнала». «Страх перед позором, которым он покрыл бы себя, если бы все здесь, в зале суда, узнали его поступок, заглушал происходившую в нем внутреннюю работу. Страх этот в это первое время был сильнее всего». «"И такая удивительная случайность! Ведь надо же, чтобы это дело пришлось именно на мою сессию, чтобы я, нигде не встречая ее десять лет, встретил ее здесь, на скамье подсудимых! И чем все это кончится? Поскорей, ах, поскорей бы!"
Он все не покорялся тому чувству раскаяния, которое начинало говорить в нем. Ему представлялось это случайностью, которая пройдет и не нарушит его жизни. Так и Нехлюдов чувствовал уже всю гадость того, что он наделал, чувствовал и могущественную руку хозяина, но он все еще не понимал значения того, что он сделал, не признавал самого хозяина. Ему все хотелось не верить в то, что то, что было перед ним, было его дело. Но неумолимая невидимая рука держала его, и он предчувствовал уже, что он не отвертится. Он еще храбрился и по усвоенной привычке, положив ногу на ногу и небрежно играя своим pince-nez, в самоуверенной позе сидел на своем втором стуле первого ряда. А между тем в глубине своей души он уже чувствовал всю жестокость, подлость, низость, не только этого своего поступка, но всей своей праздной, развратной, жестокой и самодовольной жизни, и та страшная завеса, которая каким-то чудом все это время, все эти двенадцать лет скрывала от него и это преступление, и всю его последующую жизнь, уже колебалась, и он урывками уже заглядывал за нее».
Подобные признания возможны только в созревшей душе. Незрелый плод долго будет подвергаться тепловому воздействию, чтобы дойти до нужной кондиции. Чтобы повести мысль за завесу психологических, защищающих прошлое, фильтров.
У Нехлюдова была возможность оставить ситуацию развиваться без его участия, но пробуждающая совесть, его уровень развития не позволили ему оставить все как есть. Как говорила героиня одного фильма, что если она поступит так, как от нее требуют - она станет другим человеком, и это другое, низкое и животное, пугало Нехлюдова больше, чем требования его души.
«Жизнь Катюши, и вытекавшая из ноздрей сукровица, и вышедшие из орбит глаза, и его поступок с нею - все это, казалось ему, были предметы одного и того же порядка, и он со всех сторон был окружен и поглощен этими предметами.»
«Я и прежде слышала, что она сбилась с пути, так кто же этому виноват?
- Я виноват. А потому и хочу исправить».
«О нас как будто забыли, особо даже не ругали. И эти годы, надо сказать, для философии оказались в высшей степени удачными и продуктивными.
Философы, мне кажется, сполна воспользовались той публичной тишиной, которая вокруг них сложилась. Той свободой, которую они обрели. И ушли в свою собственную профессиональную работу. Причем работа эта шла не просто интенсивно, а я бы сказал - как-то остервенело. Какая-то неистовость была в работе. Достаточно посмотреть, что за эти годы сделано в философии. Ликвидированы белые пятна, связанные, прежде всего, с русской религиозной философией, философией европейского Средневековья. Осуществлена колоссальная программа по изданию философской классики. Речь идет не просто о переизданиях, с них начали, потом пошли новые переводы, солидные комментарии. И, в сущности, уже нет каких-то больших лакун в том, что касается отечественной и европейской философии.
С точки зрения продуктивности, результативности философской работы, с точки зрения вклада, который философы сделали в культуру отечественную, эти годы, мне кажется, являются уникальными. Они могут быть сравнимы разве что с Серебряным веком, когда тоже была совершена фантастически интенсивная работа».
«Обыкновенно думают, что вор, убийца, шпион, проститутка, признавая свою профессию дурною, должны стыдиться ее. Происходит же совершенно обратное.
Люди, судьбою и своими грехами-ошибками поставленные в известное положение, как бы оно ни было не правильно, составляют себе такой взгляд на жизнь вообще, при котором их положение представляется им хорошим и уважительным.
Для поддержания же такого взгляда люди инстинктивно держатся того круга людей, в котором признается составленное ими о жизни и о своем в ней месте понятие. Нас это удивляет, когда дело касается воров, хвастающихся своею ловкостью, проституток - своим развратом, убийц - своей жестокостью. Но удивляет это нас только потому, что кружок-атмосфера этих людей ограничена и, главное, что мы находимся вне ее. Но разве не то же явление происходит среди богачей, хвастающихся своим богатством, то есть грабительством, военноначальников, хвастающихся своими победами, то есть убийством, властителей, хвастающихся своим могуществом, то есть насильничеством? Мы не видим в этих людях извращения понятия о жизни, о добре и зле для оправдания своего положения только потому, что круг людей с такими извращенными понятиями больше и мы сами принадлежим к нему.
И такой взгляд на свою жизнь и свое место в мире составился у Масловой.
Она была проститутка, приговоренная к каторге, и, несмотря на это, она составила себе такое мировоззрение, при котором могла одобрить себя и даже гордиться перед людьми своим положением.»
«По отношению к философии и философам в обществе, а отчасти и в среде научно-технической интеллигенции превалирует подозрительность, я бы сказал - презумпция недоверия. Не могу сказать, что она необоснованная, эта подозрительность. Может быть, мы много давали поводов для этого. Справедливость, однако, требует признать: в последние годы мы себя обществу не навязывали, в учителя не рвались. Мы работали, работали спокойно, честно, интенсивно».
«"Да, так вот оно что. Вот что", - думал Нехлюдов, выходя из острога и только теперь вполне понимая всю вину свою. Если бы он не попытался загладить, искупить свой поступок, он никогда бы не почувствовал всей преступности его; мало того, и она бы не чувствовала всего зла, сделанного ей. Только теперь это все вышло наружу во всем своем ужасе. Он увидал теперь только то, что он сделал с душой этой женщины, и она увидала и поняла, что было сделано с нею. Прежде Нехлюдов играл своим чувством любования самого на себя, на свое раскаяние; теперь ему просто было страшно. Бросить ее - он чувствовал это - теперь он не мог…»
«У нас есть действительно очень талантливые люди, я бы даже сказал - выдающиеся специалисты. Они сопоставимы по масштабу одаренности, профессиональной основательности, но различны по своим философским пристрастиям. У нас одни работают в русле того, что именуется сегодня постмодернизмом. Другие, напротив, придерживаются аналитической традиции и не приемлют размытый стиль постмодернизма. Третьи сохраняют верность марксистской философии. Некоторые работают в традиции Канта. Кто-то является приверженцем философии диалога. И религиозные философы у нас появились. Особо надо сказать о тех, которые просто позиционируют себя как исследователи, занимаются текстами, связывают философский анализ с филологическим, работают как ученые. И все они объединены в одном институте, сосуществуют вполне мирно. Каждый занимается своим делом, убежденный в правильности того, что он делает... и ему как будто бы нет дела до того, что другие понимают философию и философские приоритеты по-другому».
«И он точно не сомневался в этом не потому, что это было так, а потому, что если бы это было не так, ему бы надо было признать себя не почтенным героем, достойно доживающим хорошую жизнь, а негодяем, продавшим и на старости лет продолжающим продавать свою совесть».
Явный стыд за результаты своего труда, который осторожно выставляет философия, говорит о том, что она в какой-то мере признает связь своей деятельности с результатами общественных отношений. Но неадекватность в признании и исправлении своих ошибок не может не настораживать. И не может не появиться вопрос, а каким же образом спрятанная в складках психики совесть влияет на дальнейшие результаты общественных отношений, на дальнейшую профессиональную деятельность? Философия не может выйти на люди, потому, что боится упреков в спину. Чтобы сметь это сделать - она должна освободиться.
Человек, который признает свою вину, но не адекватно покаялся, не может психологически обрести свободу. Он будет чувствовать эту выпирающую ошибку-иголку и подсознательно так обходить ее острие, чтобы защитить себя от возможных обвинений в свой адрес в дальнейшем. Те, кто поступает иначе, образуя непробиваемый нарост на своей совести, приобретает воинствующую, закостенелую уверенность в правоте своего дела.
«У философов есть некоторая настороженность, понимаете? Она связана с вопросом о том, в каком качестве они сейчас будут востребованы, задействованы в общественную полемику. Они боятся, что будут использованы, подобно тому, как были, к сожалению, использованы и многие наши коллеги из других областей общественных наук. И как мы сами использовались до того и тогда, когда наша марксистская философия и мы, конечно, выполняли идеологическую функцию. И, кстати, то, что мы когда-то выполняли идеологическую функцию, и было одной из причин и обоснованных причин, из-за которой нас отодвинули в сторону, когда речь зашла о том, чтобы сменить основания жизни общества».
Любой человек, понимающий психологические нюансы, даже не занимающийся профессионально психологией, скажет, что фрагменты интервью показывают эту глубоко скрываемую от себя занозу.
Но внимание надо обратить еще и на то, что, отделяя идеологию от науки, гуманитарная отрасль исследований пытается снять с себя ответственность за развитие общества.
Мотивация отказа от идеологических функций – не научна, а глубоко психологична - нравственна. По сути, этим она утверждает, что развитие и руководство обществом находиться вне науки и научной методологии, и наука никогда не способна будет выработать методику управления обществом. Далее же, если развить вытекающие из этой установки выводы, то гуманитарная сфера никогда не сможет представить обществу достойные ответы на те вопросы, которые его волнуют.
«Поэтому мне кажется, сейчас очень важно и для философов, и для общества найти какие-то адекватные формы, в которых философия могла бы более активно подключиться к общественной практике в ее наиболее злободневных проявлениях. Чтобы философы могли это делать именно как философы, на основе того теоретического багажа, тех знаний, которыми они обладают. Чтобы они не превратились в каких-нибудь идеологических политтехнологов, я бы так сказал. Мне кажется, в этом проблема.»
Я не знаю, впервые ли в истории, но философы нашей страны начали стелить соломку, не понимая, что история уготовила им вилы.
Подобными заявлениями дается подсознательная установка на подтасовку определения «знание» - при таком подходе в формулировку уже нельзя включить однозначные понятия.
«Общество не только не должно ждать от философии решения экономических или иных конкретных проблем, требующих специальных знаний и компетенций. Оно должно быть заинтересовано в том, чтобы философия оставалась верна своему философскому предназначению.»
Неужели вечное сомнение и сглаживание острых углов это и есть мудрость веков?..
«Каждая философская система, конечно же, претендует на то, чтобы давать именно истинный, адекватный взгляд на мир. Не тот взгляд на мир, который подлежит обсуждению и спору, а именно истинный. Грубо говоря, Кант не может думать, что его взгляд на мир и людей и взгляд на то же самое, например, Фихте равноценны с точки зрения их права быть основой мировоззренческих предпочтений. Плюрализм может быть там, где речь идет о мнениях, выборе, но не там, где речь идет об истине. И тем не менее философия в условиях плюралистической демократии не только не становится излишней, а раскрывается новыми сторонами и возможностями. Более того: она оказывается совершенно необходимой для жизнеустройства в форме плюралистической демократии. Во-первых, философия имеет дело с такими проблемами, которые не только не исключают, а предполагают и требуют многообразия индивидуальных интерпретаций. Все эти субстанции, монады, естественные состояния, ноуменальные миры, абсолютные идеи, субъекты и прочие конструкции философов суть абстракции, их нельзя рассматривать в качестве самостоятельных эмпирических объектов. Они возникают как обобщения неисчерпаемого многообразия реальных объектов и теоретически санкционируют их существование, задают для них некоторые рамки. Взять, к примеру, такое понятие политической философии, как справедливость. Оно не только допускает, что люди в обществе по-разному понимают справедливость, оно просто лишается своего философского содержания и смысла, если исключить это различие в понимании».
Это все строки из одного интервью, преподавателя этики, одного из ведущих специалистов философии нашей страны.
Их буквально не за что взять, философия превращается в скользкого угря: говорят про однозначность Истины и тут же указывают, что вне плюрализма не существует понятие справедливости.
В условиях, когда философы озабочены тылами; тем, чтобы их не могли поймать на противоречиях и призвать к ответственности, имея под руками ссылки на «авторитетные» источники, а не на действительность; которые на всякое противоречивое мнение имеют кучу диссертаций, признанных имен в философской среде, благозвучно и запутанно затыкающие дырки от любых нестыковок - не может быть нормального развития философии и гуманитарных отраслей знаний.
Конечно, хотелось бы обратиться к научной общественности с просьбой, законным требованием - обратить на этот психологический анализ и выводы особое внимание. Но философы не ходят этими дорогами; те, кто мог бы это сделать, постесняется выложить, представить в подобной, ненаучной форме своим достойным коллегам эти материалы.
А между тем в эзотеризме существуют однозначные понятия про Все Мироздание. Именно в эзотеризме «эти субстанции, монады, естественные состояния, ноуменальные миры, абсолютные идеи, субъекты и прочие конструкции философов суть абстракции, их нельзя рассматривать в качестве самостоятельных эмпирических объектов» - эмпирически проработаны и связаны в Единое Целое.
Несколько тысячелетий назад переход от политеизма в монотеизм означал, что некоторые представители «философов» осознали, что мир един и взаимосвязан (философия до сих пор не решила этого вопроса!), вышел из одного Начала и в процессе развития вновь к Нему вернется.
Ноуменальные миры и абсолютные идеи – ни что иное, как принципы Мироздания, обеспечивающие развитие, эволюцию всего Сущего в определенно заданном направлении. Именно, те законы, которые обеспечили нужное расположение Земли на нужном расстоянии от Солнца, чтобы ветер, пронесшийся над «свалкой земного материала», «случайно» собрал человека и придал ему нужное направление развития.
«Отсюда же еще одна проблема: как в этой области отличить глубокие, обоснованные прозрения от надуманных, пустых, схоластически бесплодных? Задача эта нелегкая, безошибочных критериев нет. Не забудем такую вещь - многие великие философские имена и учения не были поняты, признаны при жизни. Нет оснований быть уверенным, будто сегодня мы можем точно знать, кто есть кто в философии. Выше я называл значительные, с моей точки зрения, философские книги последних лет. А сколько книг пустых, надуманных, опять-таки с моей точки зрения. Как не ошибиться в такого рода суждениях? Здесь нет других критериев, кроме мнения экспертов, кроме времени, которое умеет отделять доброкачественные зерна от плевел». - Вот еще немножко соломки… Конечно - это все солома от своей недобро-Совестности. Ведь если нет четких критериев, то на каких основаниях философия считает важно-плодовитыми годы нахождения в забытьи? Но это не годы забытья, просто толпа не поняла, что «виноваты» во всех бедах еще и философы.
«Что касается конкретного вопроса, может ли в нашей стране философ стать властителем дум, оказывать на состояние умов влияние, сопоставимое с тем, какое оказывали и оказывают писатели, деятели культуры, я бы ответил так: в принципе, могут, но успешных, показательных опытов такого рода было мало, если они вообще были».
«Только знание иерархично», - как сказал один из участников философского форума.
Есть хорошие русские сказки, где герои стоят на распутье и на указателях дорог стоят надписи с последствиями. Человек не может посредством сомнений вести за собой общество. Сомнение вне мудрости. Одной убежденности конечно мало. Но только с сомнением нельзя выходить к людям.
«Видимо, вы хотите спросить, есть ли в философской среде корпоративные механизмы, которые удерживают дипломированных специалистов от безответственных суждений и даже ерунды? Если учесть, сколько можно встретить галиматьи, бреда, подписанного каким-нибудь кандидатом или даже доктором философских наук, то можно определенно сказать: таких механизмов нет.
Несмотря на все высказанные оговорки, вы правы: философская среда должна быть, конечно, более цельной. Она должна иметь свои, более строгие корпоративные критерии дозволенного и недозволенного. Сейчас ситуация, к сожалению, такая, что даже совершенно недопустимое публичное действие не ставит человека вне этой среды».
А все от того, что совесть и душу невозможно формализовать в критерии, учитывающиеся при получении ученых степеней. Праведность не нуждается в светском признании.
Если искать мудрость среди себе подобных, то ее не найти, поэтому и нет критериев мудрости в ВАКе.
«Мой выбор в пользу философии был вполне осознанным и целенаправленным. Я о нем не жалею и никогда не жалел. Могу ли я «представить себя вне философии?» – нет, не могу уже хотя бы потому, что ничего другого я не умею делать».
Если ученая степень - это трамплин для тщеславия, для материального благополучия, то достаточно легко проследить мотивировку человека, идущего в науку - по его поступкам. Если человек будет интересоваться философией будучи дворником - это, может и не достаточный, но необходимый критерий для оценки человека и его успехов. Если научному руководителю трудно отличить истинные мотивы от декларируемых, то философия еще далека от науки, потому что нравственность не нуждается в светских критериях. Когда же философия дорастет до нравственности, как главном критерии - защита будет не нужна.
Когда человек ищет оправдание сложившихся положений - он не может найти критериев никогда. Если хочет решить проблему, то решение находятся всегда.
ПЕДАГОГИКА - вот что выключено из сознания, в итоге чего мы оправдываем статику, недостатки. А педагогика озабочена исправлением недостатков и поиском методов по их преодолению.
«"Да не может быть, чтобы это было так просто", - говорил себе Нехлюдов, а между тем несомненно видел, что, как ни странно это показалось ему сначала, привыкшему к обратному, - что это было несомненное и не только теоретическое, но и самое практическое разрешение вопроса».
«А есть случаи, когда трудно отчленить истинное от ложного, дозволенное от недозволенного. Это бывает трудно сделать даже в естественно-научной области, тем более трудно - в случае философии и философов. Здесь дело в том, что сами пределы философской компетенции не всегда строго очерчены
Даже если человек допустил искажение фактов или иное недобросовестное действие, он не оказывается профессиональным изгоем. В этом отношении философы мало чем отличаются от любых других интеллектуальных корпораций в нашей стране. Тут опять-таки у философии есть специфика, которая не в ее пользу. Философский труд достаточно индивидуализированный».
Не могут они составить четкие критерии. Пока заноза не будет вынута, и человек, занимающийся философией, адекватно себя не оценит. Ведь каким образом размышляют по этому поводу люди-философы? Они обязательным условием ставят регалии, степени, должности, оклады в решении этой задачи. Но если действительно решать эту задачу, данные пункты выпадают; чтобы ее решить, человек должен придти к пониманию их ложности, их незначимости.
«К примеру, в потоке сегодняшней философской литературы нетрудно найти тексты, которые представляют собой нагромождение терминов, плохо организованы, непонятны, - словом, являются полной галиматьей»
Нельзя преподносить эти, больше организационные, а потом уже научные недостатки руководителю и не признавать это своим упущением.
Для нормального человека последние приведенные цитаты указывают на то, что это - «главные» достижения философии. А не переиздание никому, кроме студентов, ненужной макулатуры. Интернет сегодня изобилует поиском смысла жизни и люди не ищут его в этих переизданных книгах, не ищут его на кафедрах философии. На эти кафедры приходят совсем за другим - неужели это тоже новость для психологов и философов. Неужели мотивировка не формирует поведение, не формирует судьбу.
«Остается только удивляться работоспособности коллег, ведь за эти годы, последние 10-15 лет, тематика, уровень исследований, продуктивность выросли несоизмеримо, на порядок!»
Восхищает точность сути, схваченная читателем этого интервью и оставившим свой комментарий: «Ведь договорились же: мошенничать "по разным направлениям" и "не мешать друг другу"... На том и стоим, и никому не позволим!..»
Мне ясно - почему подобная оценка своей деятельности не допускается в сознание философов. И мне понятна причина того, что никому и в голову не приходит оценить результаты своего труда по научному - непредвзято.
Чем глубже закопана совесть, тем меньше вероятность, что малые всплески общественной активности и точный, близкий к научному по содержанию, а не по форме психологический анализ положения дел смогут помочь сознанию в осознании своих ошибок. Лавина общественного презрения (толпу другому не научили, некому учить) просто вывалит на свалку истории в свое время личности, попавшиеся на дороге. Толпе невдомек, что Цель Мироздания - привести Все мироздание назад к Богу, помогать друг другу в осознании ошибок, в обретении чистоты и добродетелей.
«Какая разница существует между обучением в университете и тем, что узнаешь около Учителя? В университете учатся внешней стороне вещей, и после нескольких лет занятий оказывается, что ты остался тем же человеком, что и раньше. Со всеми своими слабостями и даже пороками… Тот же, кто учился около Учителя, напротив, замечают по прошествии времени, что в нем совершилась глубокая трансформация: возросли рассудительность, нравственная сила, возросли возможности для внешней и внутренней реализации». Айванхов
История.
Оценивая роль истории, многие люди исходят не из действительного, а из желаемого.
Привязанность человека к той или иной точке зрения может носить субъективно-пристрастный характер. Вот, например мнение известного пародиста об истории: «Президент России В.Путин ранней осенью 2005 года тоже был на Аркаиме. Ему рассказали о нем в Европе! Никому из российских политиков даже в голову не пришло поинтересоваться нашей историей. Не знаю, какой вывод сделал президент, увидев доказательства того, что корни славянских народов гораздо глубже уходят в историю, чем считает Запад. Причем, это история народа, который поклонялся уже тогда одному Богу. Уже тогда на земле было единобожие, и называлось оно – православие! Православие – это старинное слово, пришедшее к нам из глубины тысячелетий. Вновь в период Христианства в России оно возродилось только в 17 веке. А до этого, после принятия Христианства на Руси, наша вера называлась правоверной. Более того, у наших предков, живших в Аркаиме, не было жертвоприношений не только людей, но и животных. Не было рабовладельчества! Загадочный, трудолюбивый, а не торгующий пранарод, давший жизнь всем современным северным европейским народам, а также индийским религиям, древне-иранской философии...»
«Много интересного уже открылось для того, чтобы история человечества была переосмыслена и подредактирована. Когда я был на Аркаиме, с сожалением подумал о том, что большинство тех, кто живет в России, сегодня зациклены на настоящее и совершенно не знают прошлого, а поэтому не чувствуют будущего».
Почему этот человек принял такой подход к истории, в этом есть желание видеть Россию сильной (хорошее желание), но в этом я вижу и психологическую привязанность к его размышления над историей языка, на основе которых он составил целую концертную программу.
Не может быть однозначно трактуемой истории, пока не будет однозначно трактуемого будущего.
Исследователь при анализе не может не задавать себе вопросы, которые бы полнее раскрывали тему и которые бы полно отвечали на поставленный вопрос. Для оценки роли истории этими полными факторами, раскрывающие существо подхода к истории, являются следующие размышления: что делать народам, у которых нет такой истории? - австралийцам, американцам. Этот довод - против необходимости самоидентификации, но лучший довод - это разум природы, убравший нашу память о прошлых жизнях. Если следовать логике, которую предлагают любители истории, то человек не помнящий родства – хуже того, кто знает свою родословную до десятого колена, но это в большинстве своем те, кто обирал свой народ и мог эту родословную вести. Даже из нынешних людей, знающих своих предков, много в моральном отношении хуже, чем люди из народа и закостеневших интеллектуально. Упование на историю - это повод для разъединения.
Ветхий Завет действительно рассказывает об истории еврейской нации, об её сплочении для её выживания. Здесь история – идеологический прием, но Библия тем и хороша, что она не искажает сути Истины, которую в полной мере раскрывает Новый Завет. И очень прямым и доступным способом. Иисус открывает Величайшие Истины не богатым, знающим историю евреям, а самарянке, изгою общества, говоря о равенстве всех людей и о том, что вы боги, т.е. история всех наций и народностей имеет одну общую природу - Божественную. Он не пропагандирует чувства превосходства одного над другим.
«Среди посланцев Бога Иисус произвел самый большой переворот, Он первым нарушил все прежние обычаи и заплатил распятием за смелость сказать, что Он - Сын Бога и что все люди также являются Божьими сыновьями и дочерьми. Настойчивость, с которой Иисус подчеркивал божественное родство человека, вызывало скандал и до такой степени возмущало скрибов и фарисеев, что однажды они попытались забросать его камнями. Но Иисус им сказал: «Много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями? Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человеком, делаешь Себя Богом. И тогда Иисус напомнил им стих из Псалма: не написано ли в законе вашем: «Я сказал: вы боги».
Значит, настаивая на божественности человека, Иисус взял только истину, записанную уже в Ветхом Завете. Эта истина умышленно была оставлена без внимания. И некоторым образом остается таковой и сейчас. Даже церковь, предназначением которой является проведение учения Иисуса, не стремиться передать это знание. Благодаря чему люди смогли бы понять и почувствовать, что они являются братьями, потому что у них одно и тоже божественное происхождение. Откровения, дающие ключи духовной жизни, Иисус открывал не какому-то важному человеку… а женщине, которая принадлежала самарянам, народу враждебному иудеям. Он рассказывает, как мало значит место, гора или храм. Где поклоняются Господу, так как Богу можно поклоняться только в духе и истине, вне зависимости от всякой материальной формы. …Они предназначались для каждого человека, для самого главного в нем. Что может быть затронуто, независимо от его образования, общественного положения, пола или национальности». Айванхов
Ангажированная история, подобранная под себя, вредна больше, чем ее отсутствие.
Недавно по ТВ шел спор о фильмах про историю между представителями искусства и историками. Ведь исторические фильмы – это вымысел, в большинстве случаев они отображают не достоверные исторические факты, а совершенно противоречивые мотивы. Только желание объединения людей дает право вольно трактовать любую историю и это будет единственной метаисторической правдой. Ведь только желание познать принципы развития может закончиться результатом, а сбор информации без этих принципов есть дышло для политических интриг, от которых уже пора избавляться. Самоосознанию русского народа фрагменты истории не помогут - ложной гордыне может и да. Если ты велик, то кичиться своими корнями – это не признак величия, веди себя достойно в настоящем.
Великий педагог А.Макаренко, практически подошедший к теме исправления человека не формально, а действительно, смотря на то - приносят ли применяемые методы нужный ему результат - отказался от чтения историй жизни своих воспитанников, так как увидел, что это только мешает ему их перевоспитывать.
Духовные люди - отказываются от истории своей жизни и даже берут себе новые имена, им история не нужна. Им открылся смысл жизни и в методах по их достижению нет места прошлому.
«Арийские племена пришли и в Индию, и в Грецию. В языке санскрит имелось множество корней арийского происхождения и до сих пор осталось — чак-ра, мант-ра, ау-ра. камасут-ра. Видите, везде свет. Тоже самое и в древнегреческом: культу-ра, гита-ра, литерату-ра, опе-ра, сати-ра. Наличие этой частички в слове «сатира» меня особенно радует — значит, то, чем я занимаюсь, тоже несёт в себе свет…»
А вот у меня для слова «сатира» совсем другое обоснование и построено оно на том, что несет этот вид деятельности психике человека и обществу. Я вижу, что сатира позиционирует человека вне связи себя с недостатками общества, также и слушателей сатирических выступлений - педагогический эффект от сатирических приемов отрицательный.
Сатира - это деятельность вне Истины. Истина дисгармонирует с сатирическими приемами. И препятствует более полному ее познанию. Любовь к Божественному в человеке, главное условие педагогики - НИКОГДА не может иметь сатирической формы.
Уже составив себе мнение об роли истории я нашел следующие строки Айванхова:
«Новая культура человечества придет не через археологические раскопки в могилах, не через написание многочисленных томов по чудесной науке прошлого… Невежество исследователей в этих вопросах приводит к тому, что они пробуждают, сами того не зная, невидимые силы громадного могущества. Пробудившиеся силы распространяются, проникая в мозг и дух слабых, заставляя их жить прошлым и повторять ошибки, которые уже были совершены. Я не враждебен научным исследованиям. Но археологические исследования не могут нас научить чему-то большому. Существуют другие методы, чтобы познать дух исчезнувших древних цивилизаций, вместо того, чтобы изучать их развалины в разрозненных остатках… Существует мир, где законсервирована вся наука, начиная с незапамятных времен; там находятся все архивы человечества, и настоящие ученики не нуждаются в том, чтобы копаться в развалинах ради познания прошлого человечества.
….оставьте в стороне все, что уже мертво, пыльно и заплесневело и погребено! Примитесь за живущее и светлое…… Каждый день солнце новое и природа новая. Все, что лежит в руинах, доказывает нам своим состоянием, что не содержит истины. Все истинное не может быть разрушено, и время ничего не может с ним поделать».
Поклонники группы «Воскресенье» ценили в ней жажду правды жизни, жажду Истины. Эта жажда смысла жизни и тоска по тому, что его нет, передавала каждая интонация их текста и каждая нота их музыки. Начались новые времена, люди включились в гонку за материальным стяжательством и эти поветрия забылись и самими людьми, и солистами группы. Появившаяся блюзовость в их исполнении прошлых шлягеров – это шаг назад перед Правдой, это защита психики от забытых надежд и исканий. Они забыли то, ради чего начинали. Оно стало им не нужно.
«Та жизнь, в которую он вступал, - новые места, товарищи, война, - помогли этому. И чем больше он жил, тем больше забывал и под конец действительно совсем забыл». Толстой Воскресение
Почему мы ищем смысл жизни? Если его нет, то что-то в мире должно указывать на это. Мы не научились даже корректно ставить вопросы, философствуя.
"Два года не писал дневника и думал, что никогда уже не вернусь к этому ребячеству. А это было не ребячество, а беседа с собой, с тем истинным, божественным собой, которое живет в каждом человеке. Все время этот я спал, и мне не с кем было беседовать. Пробудило его необыкновенное событие 28-го апреля, в суде, где я был присяжным. Я на скамье подсудимых увидал ее, обманутую мною Катюшу, в арестантском халате. По странному недоразумению и по моей ошибке ее приговорили к каторге. Я сейчас был у прокурора и в тюрьме. Меня не пустили к ней, но я решил все сделать, чтобы увидать ее, покаяться перед ней и загладить свою вину хотя женитьбой. Господи, помоги мне! Мне очень хорошо, радостно на душе".
Уже сейчас есть возможность согласовать эзотерические Знания и светские. Постсоветское пространство имеет реальную возможность выработать достаточно полный и обоснованный путь развития человечества, с достаточными для такой технологии критериями. Найдутся для решения такой задачи здоровые силы. Надо делать шаги навстречу Истине, раскрывая души навстречу друг другу. И мы можем путем такой работы избежать многих последствий, которые готовим себе, своим близким, не осознавая связи между плохим настоящим и будущим. Начнем расчищать завалы, вытаскивая бревна из своих глаз.